Личность

Сумрачный тевтонский гений

Есть подвижники высокой мысли с уравновешенным характером духа, создающие стройные устойчивые логические системы своего учения. Это Аристотель, Спиноза, Кант, Гегель.

Но есть философы страстного лирического склада, чья жизнь и творчество – сплошное ненасытное искание, огненная динамика, подобная бурному потоку. Платон, Фихте, Руссо. Понимание их мировоззрений невозможно без углубленного изучения их психологических жизнеописаний.

Таков и Фридрих Ницше – одна из самых сложных, противоречивых и загадочных фигур мировой философии, которого представляли то в качестве просто сумасшедшего, то выразителем самых темных сторон человеческой души, апологетом реакции и человеконенавистничества.

В уходящем году – году 160-летия со дня рождения мыслителя, появилось много интереснейших глубоких исследований, позволяющих рассмотреть эту выдающуюся личность во всей полноте и глубине творческого наследия.

Он родился осенью 1844 года в семье лютеранского пастора, в бедной деревне Рёккен на границе Пруссии и Саксонии. Первое слово он произнес в два с половиной года, хотя задолго до этого серьезными глазами смотрел на окружающих, часами внимательно слушал игру отца, замечательного музыканта, на органе.

Отец в 1848 году упал с крыльца, сильно ударился головой, после чего мучительно умирал после целого года безумия и страданий. Душа Фридриха была навсегда встревожена после такого раннего созерцания смерти. В 14 лет он писал, что «когда у дерева срезают верхушку, оно увядает, сохнет, и птицы покидают его ветви». Так случилось с их семьей после смерти отца.

В это время вдова с детьми переехала в городок Наумбург. Фридриху, высокоодаренному подростку, предоставили бесплатное место в Королевской школе в городе Пфорте, где пять лет он усиленно учится, несмотря на неприятие муштры интерната, получает аттестат с отличием и отправляется в Боннский университет. К этому времени он обладал огромными знаниями, хорошо играл на органе, писал стихи глубокого содержания. Его конек – древнегреческий и латынь. В университете увлекается классической филологией, углубляется в толкование античных текстов. Наряду с этим окунается в гущу студенческой жизни, носит модную одежду, заглядывается на девушек, приобретает  на дуэли шрам на лице, оказывается в долгах.

Вместе со своим любимым учителем знаменитым филологом Ричлем перебирается в Лейпцигский университет. Ричль сразу угадывает в Ницше задатки гения, становится его духовным наставником.

На третьем семестре этот студент приглашается в клуб 13-ти ведущих филологов университета, где поражает присутствующих на заседании своим докладом о поэте Феогниде – хранителе благородных начал в человеческом обществе. Эти начала – стержень аристократических основ. Элита должна придерживаться этого, не изменять себе заигрыванием с чернью.

В это время в жизнь Ницше уже вошли такие гении современности, как философ Артур Шопенгауер и музыкант Рихард Вагнер. Книга Шопенгауера «Мир как воля и представление» открыла путь к самоопределению Ницше, а в музыке Вагнера он ощутил захватывающее движение к самопознанию. Доклад о Феогниде был принят с восхищением, было решено опубликовать его, как и другие исследования Ницше.

Тут в швейцарском Базеле освободилось место на кафедре классической филологии. За рекомендацией обратились к Ричлю, и профессором становится 24-летний студент Ницше. Записи его лекций о Диогене Лаэртском, Демокрите, Платоне, Эпикуре интересны и теперь. Ницше видит в сочетании холодного рассудка и чувственности эллинов истоки европейской культуры, связывает с этим судьбы Европы и свою личную судьбу.

Он приходит к мысли, что для таких культурологических совмещений одной филологии недостаточно, что наука (филология), искусство и философия переплелись в нем теснейшим образом, он ощущает себя своеобразным кентавром.

Если гений и искусство – конечные цели эллинизма, то все формы того общества должны быть необходимыми механизмами на пути к великой цели. Один из таких важнейших механизмов – рабство. Мысль по своей жестокости чудовищная, но удовлетворяющая его романтический темперамент. В уютном альпийском отеле начинает создаваться первая большая книга Ницше «Рождение трагедии из духа музыки». Под влиянием музыки Вагнера появился подзаголовок «Эллинство и пессимизм». Исходный герой мыслительных настроений-метаморфоз избран бог Дионис, которого Ницше путем смертей и воскрешений доводит до Христа. Книга, написанная 26-летним человеком, вызвала резкое неприятие ученого мира.

Следующая книга «Человеческое, слишком человеческое» – стремительная атака на христианство. «Что отрицал Христос? Всё, что сегодня называется христианским». Это дальнейшее развитие мысли Гете: «Кто нынче христианин, каким его хотел видеть Христос? Пожалуй, я один, хотя вы считаете меня язычником». Это нашло завершение в книгах «Сумерки богов» и «Смерть Бога».

Через много лет, после разлада со всем миропониманием своего времени, Ницше вернется к своей первой большой книге и напишет, что греки до Сократа противопоставляли хаосу и безумию пластику солнечных сил, чтобы в единоборстве божеств сотворить некий аристократический «ковчег спасения». С Сократа начинается «тирания разума и морали», главенство сознательности, инструкций жизни с «прохождением карантина логики».

По состоянию здоровья Ницше едет в годовой отпуск в Италию, к морю, в Сорренто. Но попытки оздоровить себя не помогают.

В 1881 году 37-летний философ в Римском соборе Св. Петра встречает Лу Саломе, женщину русского происхождения, и делает ей предложение. Но эта «зоркая, как орел, бесстрашная, как лев, и при том всё же очень кроткое дитя», сыгравшая большую роль в жизни таких выдающихся личностей, как Рильке и Стриндберг, готова жить с ним в духовном союзе, при этом жить и с ним, и с другим, и с третьим. Разрыв, не без влияния сестры Фридриха Элизабет, чуть не доводит его до самоубийства. В итоге – нервная лихорадка, меланхолия и отчаянная надежда на возвращение Лу.

Особая тема в жизнеописании Ницше – сначала дружба, потом разрыв с Вагнером. Эти два гения разошлись в понимании основ жизни, места в ней человека высокого духа.

Практически покинутый всеми Ницше вступает на путь к самым высоким озарениям. «Человек приходит, чтобы превзойти себя, смысл человечества – рождение великих людей». Он становится как бы отшельником – философом в своей пещере. «Где кончается уединение, там начинается базар. Страдание делает человека слабым. Новый человек должен жить, а не страдать. Слабые и неудачники должны погибнуть – первая заповедь любви к человеку» - так говорил Заратустра. «Заратустра» - так и называется одна из важнейших книг книг Ницше. Заратустра – основатель зороастризма (огнепоклонничество) здесь присутствует скорее как символ особого мироощущения. «Ты жил слишком близко к маленьким жалким людям. Навязчивость – их похвала».

«Заратустра» – завещание Ницше. Книга написана в меблированных комнатах без отопления, печатается за его счет. Дальше – беспощадная болезнь, короткие вспышки обостренного сознания, попытки писать.

Еще в 1888 году его на городской площади Турина с трудом оторвали от несчастной лошади, которую он пытался защитить от избиения. После этого он прожил 11 лет с помраченным рассудком. 25 августа 1900 года Ницше умирает от инсульта в Ваймаре.

Миру осталась музыка его книг, но записанная не нотами, а словами. Непонимание, преследование его при жизни впоследствии превратилось в различного рода инсинуации. Некоторые рассматривали его душевную болезнь как «божью кару» за вольнодумство. Идеи благородства, аристократизма нередко преподносились как наплевательство на жизнь и труд простого человека. Советская же пропаганда усиленно вбивала в головы людей выдуманную для Ницше роль «предтечи нацизма».

Развитие человеческой мысли философии всегда шло в двух основных направлениях – идеализма и материализма. И тот, и другой имели и имеют свои взлеты и падения. Сложен мир и сложны пути его понимания.

...По некоторым свидетельствам, Ницше в свои последние дни жизни играл хозяевам своей квартиры отрывки из Вагнера, рассказывал им о том, как композитор создавал свою музыку. В светлых промежутках больного сознания он спрашивал: «Разве я не писал прекрасных книг?»

Погибший интеллект не поддавался спасению. Но душа оставалась такой же нежной, трогательно восприимчивой к каждому хорошему известию, к каждому чистому впечатлению.