Наш киноклуб

МАРЛЕН ДИТРИХ

По дурацкой своей привычке сверять личные впечатления со словарями и энциклопедиями, полез в словарь и  увидел, что Дитрих – это значит – отмычка. То есть то, что открывает любую дверь и, вообще, открывает  всё то, что закрыто. Попытаемся взломать эту тайну, прорваться сквозь закрытость. Тем более, что мой интерес к этому имени возник очень давно, ещё в студенческие годы. Я тогда ставил диплом в театре эстрады «Осторожно, новички!», имел пропуск в театр и друзей-осветителей. Они мне и «свистнули» о выступлении в театре Марлен Дитрих. Почему–то никаких афиш не было. Мой пропуск рассматривали человек десять, не меньше. Но пропустили. С деловым видом я прошёл в будку к осветителям, и весь вечер был там. Шёл 1964 год. Эмоциональных впечатлений было много, но этот вечер помню, как вчера. За кулисами и в оркестровой яме был весь артистический и режиссёрский цвет Москвы и не только. Ансамбль «Орера» в полном составе вместе с Бубой. Эдита Пьеха с «Дружбой» и многие другие. На сцене сидел оркестр Утёсова с дирижёром Бакараком. Друзья-осветители, которые про актёров знали всё, рассказали, что этот Берт Бакарак – любовник Дитрих, на тридцать лет её моложе.  В правой кулисе появилась Марлен Дитрих, сбросила с себя халат, оставшись совершенно голой, и стала «кидать» ноги, разогреваться. Оркестр на сцене и все мы не на сцене смотрели только на неё, постепенно понимая, что никакая она не голая, а в какой-то специальной одежде, какой никто до сих пор не видывал. Прозвенели все звонки. Оркестр заиграл какую-то знакомую мелодию, и на эстраду выскочила всеми ненавидимая из-за своего сволочного характера Эдит Утёсова, по кличке «шкаф». Двумя песнями она разогревала публику. Её никто не слушал, в зале стоял шум. Но вот вышла Марлен Дитрих, зал встал, и начались аплодисменты. В те времена никто из голливудских звёзд к нам особенно не ездил, а тут сама легенда Дитрих, да ещё как эстрадная певица. Её песни «на рёбрах» (самодельные пластинки на рентгеновской плёнке) по Москве ходили.  «Лили Марлен»  была даже со стихами Иосифа Бродского на обложке:  «Лупят ураганным, Боже помоги. Я отдам Иванам шлем и сапоги, Лишь бы разрешили мне взамен под фонарём стоять вдвоём с тобой, Лили Марлен, с тобой, Лили Марлен».

Она стояла на сцене, как должное принимая восторг публики. Не успокаивала, не кланялась. Только улыбнулась слегка, и всё стихло. Не глядя, протянула руку, сказав: «Берт Бакарак». Он взмахнул дирижёрской палочкой, и утёсовцы заиграли музыку  из «Голубого ангела». А она запела по-немецки: «Я вся с головы до ног создана для любви и ничего не могу с этим поделать». Шквал аплодисментов обрушился на театр эстрады. Таких я никогда не слышал ни до этого, ни после. Отдельный номер был переодевание. Одежда была на ней, как вторая кожа. Стразы, жемчуг и блёстки призваны были только подчеркнуть стройность  этой идеальной фигуры. А накидка – палантин из лебяжьего пуха и перьев? Потом узнал, что это стоит огромных денег, а она, поведя плечом, сбрасывала эту накидку на пол и наступала на неё ногой.

С той поры я стал собирать всё, что только можно было узнать о Марлен Дитрих в Москве. Вплоть до номера «Известий» с сообщением о её кончине в 1992 году в Париже. Не только письменные свидетельства, но и устные. Для этих свидетельств придётся делать лирическое отступление.  Я уже работал на студии Горького и был в должности второго режиссёра. Вдруг по студии разносится слух о том, что приезжают американцы снимать фильм о Петре Первом с участием наших, советских актёров. И ведь слух оказался правдой. Они приехали. Курировать их назначили Володю Сергеева – зам. директора студии по кадрам. Он был моим сокурсником по институту, но потом пошёл по милицейско-кагебистской линии и дослужился до полковника, был адъютантом Щёлокова до самого его последнего дня. Самоубийства или убийства (потом узнаем). Так вот Володя и сказал мне, что американцам требуется второй режиссёр для работы с русскими актёрами, но я стал отбиваться руками и ногами от этой работы. Не нравилась она мне. Ничего хорошего она не сулила, одни неприятности. Володя  от меня отстал, но советовался постоянно. Так же, как и наши актёры. Ведь времена были суровые – отношения с иностранцами вызывали массу подозрений, даже при вполне официальном предложении работать. Может быть, наши власти были со своей точкой зрения и правы. После работы на этой картине с американцами, уехали из страны пятеро.

Так вот, звонит мне Наташа Андрейченко и спрашивает совета – можно ли сниматься на этой американской картине или нет? Я с пылом и с жаром категорически не советую, но она соглашается сниматься. Наташа была моей доброй приятельницей. Я познакомил её с моим другом Максимом Дунаевским. Они стали мужем и женой, у них появился мальчик – сын Дима. Жили они очень хорошо, я со своей женой любил бывать у них в гостях. Начались съёмки, и начались звонки Володи Сергеева мне домой по ночам из Переяславля, где проходили съёмки. Суть жалоб: Наташа пьёт, за ней ухлестывают мужики, происходят постоянные скандалы, американцы из-за неё дерутся. Вчера Омар Шериф выследил её в номере у Максимилиана Шелла, ворвался к ним, а Шелл ударил его бутылкой по голове. Шерифа увезли в больницу. Как друг и как зам. директора студии Володя потребовал моего приезда в Переяславль, успокаивать Наташу. Я приехал и воцарился мир. Мы сидели в люксе у Максимилиана Шелла вместе с Наташей, и я расспрашивал его о Марлен Дитрих. Он проговорился, что она была его любовницей со времен  «Нюренбергского процесса» и что он недавно снял о ней документальный фильм. Сама Дитрих в кадре не появлялась, только текст говорила из-за занавески. Так что то, что вы читаете, цитируется, в основном, по моим записям рассказов Шелла, который потом стал мужем Наташи Андрейченко, у них дочь и очень хорошая семья. У Максима тоже дочь и тоже счастливая новая семья. Девятая. Но кто считает? Дай им бог всем здоровья. Творчески все они уже состоялись.

Никто не знает точного года рождения Марлен Дитрих, она его часто меняла, в зависимости от обстоятельств.

Столетие справлялось в 2001. Значит, будем считать, что родилась в 1901 году, в декабре, 27. По другим данным – в 1902, в 1904. Звали её Мария Магдалена фон Лош. Отец был прусским офицером – кавалеристом. Очень любил лошадей и погиб, упав с лошади. В тринадцать лет девочка соединила два своих имени и стала Марлен, с фамилией Дитрих. Поступила в музыкальную школу, обнаружила большие способности к музыке, играла на арфе, лютне, аккордеоне и фортепьяно. Но класс фортепьяно находился в чердачном помещении школы и, сбегая по лестнице, Марлен упала и повредила себе фалангу пальца правой руки, музицирование как профессия в связи с этим отпала.

Марлен Дитрих поступает в школу Макса Рейнхардта в Берлине. Я очень уважаю Виталия Вульфа. Его «Серебряные шары» иногда удивительны. Но в телевизионной программе о Марлен Дитрих он почему-то даёт себе разгуляться и со страстью доказывает, что никогда Дитрих не училась у Рейнхардта, что они даже не были знакомы.

Ах, Виталий Анисимович, зачем же вы так? Я в прошлом году был в Вене. Первым делом, конечно же, посетил театральный музей, в это время там была выставка «Гости Макса Рейнхардта». Экспонировались фотографии и афишы спектаклей с удивительными звёздами театра и кино Европы и Америки – учениками  Рейнхардта. На одной из этих фотографий Марлен Дитрих целуется с Максом Рейнхардтом. Вот тебе и «даже не были знакомы». Кроме этой фотографии, я увидел много фотографий спектаклей, поставленных великим немецким режиссёром и на них тоже Марлен Дитрих, правда облик у неё не тот, который мы привыкли обычно видеть. Толстуха с широким лицом.

Я очень люблю театр, но кино всегда меня интересовало больше. Когда у меня появилась возможность заказывать для просмотра фильмы в Госфильмофонде, в Белых Столбах под Москвой, я этой возможностью воспользовался на все сто процентов. Дело в том, что каждая съёмочная группа в Союзе имела право заказывать любой фильм перед началом съёмок для рабочего просмотра и приезжать на целый день, чтобы смотреть вволю. А смотреть было что. Практически и сейчас в Белых Столбах есть всё. Когда проходили Московские Международные кинофестивали, всех нас – работников киностудий – мобилизовывали. Денег особых не платили, только свою основную зарплату, правда, кормили бесплатно. Я бывал даже заместителем директора кинофестивалей и знал об указании копировать все прибывавшие в аэропорт Шереметьево фильмы как конкурсные, так и внеконкурсные. Все. Такое воровство на государственном уровне, к которому, каюсь, и я приложил поневоле руку. Так что в Госфильмофонде есть всё.

Я заказывал и смотрел все фильмы, ещё немые, где была в титрах Марлен Дитрих. Её нельзя было узнать. Какая-то тумба пересекала экран, отдалённо напоминая будущую звезду. Сама она говорила, посмотрев свою первую кинопробу: «У меня лицо картошки, обросшее волосами». А ведь всё равно, что-то уже чувствовалось, что-то, неопределимое словами. На первую кинопробу для исполнения главной роли уже в звуковом кино её устроил дядя Вилли, брат матери. Он был военным. Во время войны стал командиром дивизии. Марлен выступала перед американскими солдатами, которые стояли на рубеже с дивизией дяди Вилли. Такое вот совпадение. Дитрих во время войны очень боялась попасть в плен к немцам. А ведь это мог быть и её дядя.

Господи, как же можно так отвлекаться. Больше не буду,… постараюсь!

Знакомым дяди Вилли был немецкий кинорежиссёр Джо Май. Снимал он картину под «страшным» названием – «Трагедия любви». А кино ведь воздействует на жизнь, кто бы чего ни говорил. Трагедия произошла и на этой картине. Джо Май влюбился очень искренне в Марлен. Он утвердил её сразу. Познакомил со всей группой, среди которой был и очень симпатичный ассистент режиссёра Руди Зиберт. Он был помолвлен с дочерью режиссёра, они должны были вскоре сыграть пышную свадьбу, а тут –  Марлен Дитрих. Руди влюбился без памяти. К концу картины, у него была свадьба. Правда, не пышная, а скромная. И не с дочерью режиссёра, а с Марлен Дитрих. Это и был её единственный официальный муж на всю жизнь. А дочь Джо Мая  от отчаяния и крушения любви покончила с собой, отравилась. Запомните это.

Картина пользовалась успехом. Успехом пользовались и спектакли в театре. Однажды на спектакль «Галстук бабочкой» посмотреть на Марлен Дитрих пришла судьба. Судьба выглядела низеньким, лысоватым еврейчиком с благородным именем Джон фон Штернберг. Ну, это был псевдоним. Звали его Иосиф Стернберг, но он  поставил уже классический фильм в Голливуде «Доки Нью-Йорка». Я попробовал на себе его метод. Например, вместо Марк Айзенберг – Макс фон Айзен. Очень красиво! Извините.

Не знаю почему, но в неё влюблялись. Вот и великий американский режиссёр влюбился. Правда, он этого пока никак не показывал. Штернберг  приехал в Германию по приглашению Эриха Поммера – главы студии УФА для постановки звукового фильма «Голубой ангел» по роману Генриха Манна «Учитель Гнус». Он уже утвердил на главную роль актёра Эмиля Яннигса, который прославился в фильмах 1927 года «Последний приказ» и «Путь всякой плоти». За оба фильма  награда – «Оскар», а в 1928 году сыграл Павла Первого в фильме «Патриот». Яннингсу Марлен Дитрих категорически не понравилась. «У неё затуманенные глаза коровы, которая собирается рожать», так отозвался он о своей будущей партнёрше. Но для Штернберга  всё было уже решено. Марлен Дитрих получила свою первую звёздную роль. Это было новое амлуа: простенькая, своя «женщина вамп», губящая мужчин. Даже таких мелочных, старых, некрасивых, как учитель – профессор Рат. Если бы вы знали, какой аромат исходит от женщины, соблазняющей мужчину. Она лишает его разума, независимости, активности, оставляя только чувства, только эмоции, отнимая деньги, положение, будущее, превращая его в фигляра, в посмешище. Так это и происходило в фильме «Голубой ангел»,  который стал визитной карточкой Марлен Дитрих вместе с песней  её героини Лолы Лолы из этой картины.

(Именно Лолы Лолы, а не художницы Фролих, как было написано в №22\310 от июня месяца 2002 года в нашей любимой русскоязычной газете «Русская Германия» в статье «Долгое возвращение „Голубого ангела“» с подписью Владимира Костина. Вы хоть этот фильм смотрели, дорогой Владимир, извините за панибратство. В целом-то статья интересная).

Видно, без отвлечений не могу. Заносит.

Слушайте: «Я вся с головы до ног создана для любви, и ничего с этим поделать не могу». Это и есть визитная карточка – песенка из «Голубого ангела».

Так это и было в жизни. Много, много любви было в жизни Марлен Дитрих. И с мужчинами, и с женщинами, и со своими зрителями, и со своими режиссёрами, да мало ли ещё с кем? А словами этими «Ich bin von Kopf bis Fuss» сейчас называют рестораны (есть такой и в Нюренберге), виллы, модели шляпок во всём мире.

Каждое время выносит на экран свой, именно этого времени символ или, как сейчас говорят, секс- символ, свой образец женской красоты, характерности, образа мыслей или полное отсутствие этих мыслей. Простоту или интеллигентность. Пышность или худобу, стройность. Дитрих таинственным образом вызывала желание любить. Она стала секс-символом своего времени, хотя такого определения в тридцатых годах прошлого века ещё не было.

(окончание следует)