Военные истории

КАК МОЙ ПАПА ВТОРОЙ РАЗ ПОДАРИЛ МНЕ ЖИЗНЬ

Я родилась в феврале 1942 года, так что все, о чем я хочу рассказать, я знаю со слов старших. Но я об этом столько раз слышала, что теперь это стало будто моими собственными воспоминаниями.

Мои родители жили в еврейской колонии Калининдорф в Николаевской области (теперь это Херсонская область). Отец работал старшим зоотехником, а мама – в его подчинении, просто зоотехником. До войны у них родились мой братик Гриша (1938 г.) и сестричка Ида (1940 г.). С ними жили мать отца и его младшая сестра-студентка. Отец, уходя на фронт, в последнюю минуту вспомнил о своих швейцарских часах. Отдавая их маме, сказал: «Мне они не нужны, а тебе могут пригодиться».

Некоторые наши бывшие сограждане, которым повезло эвакуироваться по железной дороге, считают, что так было везде. Но такими «счастливчиками» были, в основном, жители крупных промышленных центров, которые часто уезжали вместе с демонтированным оборудованием. Другим приходилось выбираться чем попало, а то и идти пешком. Хорошо, в Калининдорфе были лошади, маме выделили подводу на двоих еще с одной семьей. 11 августа тронулись в путь.

Уезжали из Калининдорфа 11 августа. Все на подводе не вмещались, поэтому взрослые по очереди шли за ней пешком. В пути Гришенька заболел дифтерией, пока добрались до ближайшего медучреждения, было уже поздно. Так, на подводе уже поздней осенью добрались до Сталинграда. Оттуда их уже поездом направили в Саратовскую область, где незадолго до этого была ликвидирована немецкая автономия на Волге. Так семья очутилась в селе Мариенталь. Дома были уже заняты ранее прибывшими эвакуированными. Хорошо, среди них нашлись земляки, которые потеснились.

Мама устроилась прачкой в эвакогоспиталь, что дало ей возможность получить карточки на себя и семью. Так что госпитали в то время спасали жизни не только раненым, но зачастую и тем, кто их спасал. Но незадолго до моего рождения госпиталь из села уехал, и мама осталась без работы, а, значит, и без средств к существованию. Вдобавок ко всему нечем было отапливать жилье, а зима 1941-1942 года, как известно, выдалась суровой. Мама потом рассказывала, что за день до моего появления на свет она ободрала доски с пола в нашей комнате, чтобы протопить печку.

Немного позднее мама устроилась на работу в МТС. Но мое рождение пришлось на самое трудное для нашей семьи время. Я сосала грудь как пустышку – молока в ней не было. Я кричала от голода дни напролет.

И вот в это время маме случилось лесом идти из соседнего села, где она была по какому-то делу. Разговорилась с двумя попутчиками, приехавшими в отпуск военными. Выяснилось, что один из них сын местного мельника. И тут маму осенило: не нужны ли вам хорошие швейцарские часы? – спросила она его. Пришли к нам домой, часы военному понравились, и он предложил за них мешок муки. Мама так обрадовалась, что – как бы не передумал – отдала ему часы под честное слово. На следующий день он действительно принес мешок муки. Это было спасением.

Так мой папа, который меня так и не увидел, – уже после возвращения из эвакуации мама получила извещение, что он пропал без вести, – еще раз, вероятно, подарил мне жизнь.

Сима Зайдман