Нюрнберг
«Шана Това!»
Есть у нас в Нюрнберге такая примета: если на афише значится «Gesang приглашает!», – надо торопиться покупать билеты. Постоянные зрители этой небольшой поющей группы знают – их любят, ценят, всегда ждут и каждый раз готовятся к встрече именно с ними. Ни малейшей тени принципа «мы поем – вы хлопаете в ладоши» при всей предвзятости невозможно обнаружить на их концертах. Накануне Рош-ха-Шана, еврейского нового года, зрители не обманулись в своих ожиданиях. Со сцены переполненного зала Gemeinschaftshaus шел разговор о давно ушедшем в историю родном «штеттле», звучали песни на «мамелошне», полузабытом идише. Слезы сквозь смех, страх и гордость, любовь и отчаяние пели голосами яркой и экспрессивной Наили Фейзуллаевой, открытого и искреннего Бориса Уманского, убедительной и трагичной Ирис Киссер, органичного и обаятельного девятилетнего Андрея Аграновского, трогательного и щемяще-нежного женского трио (Светлана Пидтоптана, Ася Кальницкая, Лариса Давыдова), глубокого и сдержанного Валерия Дасковского, эмоционального, но без мелодраматизма Якова Капланского, проникновенного и оригинального немецкого квартета «Geranien und Katzenjammer». Трудно было усидеть на месте во время зажигательных и остроумных танцев Оксаны и Антона Пастернак. А в несколько грустное и философское повествование о соседях из родного местечка вплетал свои краски замечательный клавишник и аранжировщик Михаил Винницкий. И, удивительное дело, – как бы мажорна ни была еврейская народная песня, в этот вечер она звучала в миноре.
– Почему так?, – задаю в антракте вопрос сценаристу композиции Киму Хайману.
– Старик, для тебя, надеюсь, не будет открытием, что все мы уходим в свое время. Остановить его не в наших силах, а вот «остановить мгновение» иногда можно попытаться. Поэтому рассказать об ушедших от нас навсегда в надежде, что хоть кому-нибудь это будет интересно, – значит попробовать продлить им жизнь. Потому что, как сказал один старый и мудрый еврей (не чета нам с тобой): «Пока о нас помнят – мы живы». Вот мы и вспоминаем. А вообще, разве не в кайф иметь возможность во всеуслышание говорить о своих предках, о своих страданиях и радостях спокойно и взвешенно, забыв на время о своем комплексе обиженных, глубоко сидящем в наших генах? Если нас такой потребности лишить – мы исчезнем как народ. Извини, старик. Наверно, это звучит слишком выспренно. Нормальные люди вслух так не говорят, если они, конечно, не «кушают» от идеологии. Ты меня, надеюсь, не числишь среди таковых? Так что «зетс зих авек ун хот а мехайе!».
И праздник продолжился.
Он был обречен на успех еще и потому, что все, пришедшие насладиться им, – своеобразного местечка, расположенного в Нюрнберге. Местечка, в котором живут современные персонажи: свои бабушки и дедушки, свои портные и парикмахеры, свои неудачники и свои непризнанные гении. Местечка, которое, невзирая ни на что, хочет сохранить прошлое, живя в настоящем для будущего.
А я, обычно хмурый и отнюдь не сентиментальный, начисто лишенный голоса и слуха, вдруг поймал себя на мысли, что пою вместе с солистами:
«Надо плюнуть и забыть,
Сердце не тревожить,
Лучше нам не может быть,
Хуже быть не может».
Кстати, чуть было не забыл – красивые и полные настоящей еврейской тоски мелодии к вступительной и заключительной песням этого запоминающегося действа написала Татьяна Дасковская.
Спасибо тебе, Gesang! Будем ждать следующей встречи с тобой!
А. Красин