Передовица
Читая Довлатова,
или
продолжение следует
Начиная год назад издавать газету «Рубеж», мы не рассчитывали, что она будет нравиться всем. Наша цель была – чтобы газета, предоставляя место на своих страницах для самых различных мнений и оставаясь открытой для самых острых дискуссий, все же имела свое лицо, четкую позицию. Газета, которая нравится всем – подозрительна, хотя, как показывает практика, чтобы газету расхватывали – достаточно публиковать в ней программу телевидения.
Однако то, что начало происходить после выхода первых номеров газеты, нас слегка озадачило. Некоторые рекламодатели (а газета наша живет только за счет рекламы) вдруг перестали давать рекламу, смущенно уходя от ответа на вопрос, по какой причине. Тайна недолго оставалась таковой. Сначала до нас доходила смутная обрывочная информация, а потом вдруг сразу несколько рекламодателей, независимо друг от друга, прямым текстом сообщили нам, что на них оказывается давление со стороны некоего конкурирующего издания – мол, если будете давать рекламу в «Рубеже», мы откажем вам в размещении рекламы у нас. Больше всего поражала абсурдность претензий. Представляете, приходите вы за покупками, скажем, в магазин «NORMA», а вам говорят: мы продадим вам товары только в том случае, если вы обязуетесь не ходить в «ALDI».
Однако, не зря говорят – всё, что с нами происходит, уже когда-то, где-то, с кем-то происходило. Довелось мне недавно прочесть документальную повесть Довлатова «Ремесло», во второй части которой он описывает историю издания им в компании с несколькими эмигрантами русскоязычной газеты «Зеркало» (Довлатов изменил в повести название газеты, в реальности она называлась «Новый американец»), – и ахнул: да вот же, все, что сейчас происходит с нашим «Рубежом» – уже происходило, оказывается, чуть ли не один к одному почти тридцать лет назад в далеком Нью-Йорке!
До «Зеркала» в Нью-Йорке существовала только одна русскоязычная газета «Слово и дело», которую редактировал некий Боголюбов, эмигрант еще первой волны, полагавший, что его газета на веки вечные останется единственной русскоязычной газетой в Нью-Йорке. Но вот вышел первый номер «Зеркала».
«О нас заговорили. Причем не только с любовью. В русской колонии циркулировали тревожные слухи. Например, о том, что деньги мы получили в КГБ ... Мы все же предприняли небольшое расследование. Выяснилось, что легенды о нас распространяет „Слово и дело“. Боголюбов в разговоре с посетителями делал таинственные намеки. Появилась, мол, в Нью-Йорке группа авантюристов. Намерена вроде бы издавать коммунистический еженедельник. Довлатова недавно видели около советского посольства...».
Хотя газета «Зеркало», в отличие от нашего «Рубежа», продавалась и распространялась по подписке, многое и у нее зависело от рекламодаталей: «На этом держатся все западные газеты. Но получить рекламу довольно трудно. Американцев русский еженедельник не интересует. А наши деятели целиком зависят от Боголюбова. Он дает им скидку, лишь бы не рекламировались в „Зеркале“. Боголюбов говорит им: „С кем вы имеете дело? С агентами Кремля?!“»
«Кроме всего прочего, редактор „Слова и дела“ звонил нашим авторам. Угрожал, что перестанет рекламировать их книги. При этом клялся, что скоро увеличит гонорары.
Многие были вынуждены подчиниться. Боялись испортить отношения с влиятельной ежедневной газетой».
«Редактор „Слова и дела“ без конца шельмовал нас в частном порядке. Газета его хранила молчание. Напасть открыто – значило бы дать рекламу конкуренту».
Так что все старо, как наш мир. Те, кто полагал и убеждал окружающих, что мы продержимся один-два номера, ошиблись. В качестве ответа нашим «благожелателям» могу также привести слова Довлатова из его открытого письма Боголюбову:
«Вы утверждали, господин Боголюбов:
– Прогорите! Лопнете! Наделаете долгов!
Вы много не учли. Не учли жизнестойкости третьей эмиграции. Меры нашего энтузиазма. Готовности к самопожертвованию.
Еженедельник существует. Монополия нарушена. Возникли новые точки зрения, новые оценки, новые кумиры».
Так что – продолжение следует.
Вадим ЗАЙДМАН,
главный редактор