Записки путешественника

По Приаралью

Загадочная практика

В 1965 году я заканчивал Ташкентский гидромелиоративный техникум. Близилось время преддипломной практики. Для получения необходимых навыков всех студентов нашего курса направили на гидротехнические сооружения, расположенные вокруг Ташкента. А нас, четверых крепких парней, почему-то отправили на месяц в Каракалпакию. Кандидатов на эту загадочную практику отбирали по принципу, чем-то схожему с отбором в отряд космонавтов. Будущий практикант должен был иметь не ниже первого разряда по любому виду спорта.

Уже в Каракалпакии, окунувшись в суровые реалии пустыни, я понял, почему для практики в Приаралье отбирали только парней-спортсменов. Для такой работы нужны были крепкие, выносливые ребята, способные переносить тяготы полевой жизни в экстремальных условиях. Но совковые бюрократы как всегда перестарались. Одним из четверых в наш отряд попал Кандидат в мастера спорта СССР… по шахматам. Щупленькому домашнему парню, как впрочем, и всем нам, конечно, досталось, но мы, как могли, оберегали его. Домой он вернулся уже настоящим мужчиной.

Отряд изыскателей, в который я попал, «пробивал» маршрут сбросного канала. Его планировали прорыть от Нукуса к Аральскому морю. Мы проводили геодезическую съёмку трассы канала по пескам Кузылкумов и весь этот путь, в буквальном смысле, прошли пешком, тщательно выверяя рельеф и разбивая пикетаж через каждую сотню метров. За время работы в Каракалпакии всем нам удалось многое повидать и пережить.

В самый разгар практики, когда мы были на полпути к морю, в Приаралье вспыхнула эпидемия холеры. К счастью, наш отряд она не затронула, но мы видели, как страшная болезнь косила целые аулы. Эти трагические события тщательно скрывались властями, в прессу не просочилось ни строчки. Это был «секрет Полишинеля». Жители немногочисленных каракалпакских аулов, расположенных в глубине песков, конечно, знали о реальном положении, но публично, вслух, трагедия не обсуждалась. Истину знал и наш отряд, находившийся в это время в самом эпицентре эпидемии. Достоверные сведения об обстановке в Каракалпакии мы черпали из «враждебных» источников. Обычно это был «Голос Америки». Дальнейшему распространению заразы помешали воинские подразделения, которые блокировали поражённые территории.

Ко всему вдобавок, объявленный по Каракалпакии карантин задержал на три месяца наше возвращение в Ташкент. Это был отрезок жизни, о котором вспоминаешь без удовольствия.

Исчезнувший раритет

К приятным воспоминаниям того же периода можно отнести случай, когда однажды на рассвете меня разбудил наш поводник-каракалпак. Он знал, что я интересуюсь животными. Отряд ещё спал. Я тихонько оделся и пошёл за Кадамбаем. Мы отошли от палаток с полкилометра, когда он показал большие следы, хорошо сохранившиеся на сыром от росы песке.

Рядом с кустом саксаула отпечатались несколько следов, похожих на кошачьи, только гораздо большeго размера. Я зарисовал форму странных следов и спросил у проводника, кому они принадлежат. Он ответил, что здесь прошла большая дикая кошка, и добавил, что уже несколько лет этих редких животных никто не видел.

Было нетрудно догадаться, что речь идёт о гепардах. Мне кое-что было известно об этих хищниках. Но я и предположить не мог, что мы с Кадамбаем стали, возможно, единственными за последние годы очевидцами следов, доказывающих, что Переднеазиатский гепард ещё жив. Для доказательства своей правоты стоило проанализировать ситуацию.

Где мог обосноваться этот редкий, осторожный зверь? Во-первых, там, где его никто не беспокоит. Во-вторых, в том районе, где для него достаточно пищи. Оба фактора вполне подходили к тому месту, где были обнаружены следы.

Мы работали в одном из самых труднодоступных и незаселенных районов пустыни Кызылкум. Значит, здесь не было людей, а потому отсутствовал фактор беспокойства. И именно по той же причине в этих местах было много газелей – джейранов. Стоило только на километр отойти от палатки и взобраться на ближайший бархан, как в поле зрения непременно попадало небольшое стадо джейранов – деликатесного блюда гепардов.

Как известно, гепард самый быстрый зверь на Земле, и на коротких расстояниях может развивать фантастическую скорость – до 110 км/час! Только эта грациозная пятнистая дикая кошка с длинными ногами способна догнать быстрых джейранов. Следовательно, еды для хищника в этом районе было в избытке. И если где-то и должен был сохраниться гепард, то лучшего места трудно было найти.

Утром я повёл друзей показать следы редкого хищника. Но им не повезло. Взошедшее солнце быстро высушило росу, и следы рассыпались. На месте чётких отпечатков остались лишь небольшие бесформенные углубления в песке.

После возвращения нашего отряда в Нукус, я рассказал о странных следах начальнику экспедиции. Он внимательно выслушал и записал мои наблюдения. Я уехал в Ташкент и надолго забыл об этом случае. Потом был институт, работа, новые экспедиции…

Только через много лет, когда я стал изучать животный мир Приаралья, мне в руки попала книжка, где среди прочих животных описывались и Переднеазиатские гепарды. В конце статьи говорилось, что в 60-х годах они исчезли совсем. И ещё была приписка о том, что летом 1965 года геодезисты одного из отрядов Нукусской изыскательской экспедиции видели чёткие следы гепарда. И указывался наш район работы. После этого случая ни самих гепардов, ни их следов уже никто больше не видел. Фамилии очевидцев не упоминались, но я знал точно, что в обозначенном районе пустыни, никто кроме нас тогда не работал. Вот и получается, что я был последним, кто видел следы редчайшего животного, навсегда исчезнувшего из этого уголка планеты.

Сейчас гепарды живут только в Африке.

В краю непуганых пеликанов

Пеликанов на воле я впервые увидел в той же экспедиции. До этого момента наблюдал за ними только через сетку вольера зоопарка.

Геодезические изыскания сбросного канала подходили к концу. Наш вездеход приближался к берегу Аральского моря. Ещё издали мы увидели простирающуюся за горизонт сине-зелёную морскую гладь. Арал в то время был полноводным, и никому, даже в страшном сне, не могло присниться то, что с ним станет через каких-то 15 лет.

Погода в тот день была ясная, безветренная. Но что это? Почему вдоль береговой линии залива на тёмной поверхности воды покачивается широкая белая полоса? Как будто бурунчики волн сплошной стеной накатывают на берег залива. Откуда взялись волны? Ведь погода прекрасная – ни облачка, ни ветра.

И только когда машина приблизилась к берегу – пришло прозрение. Вся эта копошащаяся и шевелящаяся на воде белая масса, не что иное, как птицы.

Потревоженные шумом мотора, сначала поднялись в воздух стаи белоснежных лебедей. Мы узнали их по характерному полёту и пронзительному свисту крыльев. Элегантные птицы полетели вдоль берега и сели где-то далеко, вне видимости.

Следом за ними довольно неуклюже стали подниматься на крыло пеликаны. Тысячи веслоногих птиц с огромными клювами, взлетая одновременно, создавали шум движущегося локомотива. Поднявшиеся тучи пеликанов начали парить в гигантском хороводе, заслонив собой полнеба.

Мы решили искупаться. Пока плескались в прохладных водах Арала, часть птиц села в залив невдалеке от нас. Другая продолжала кружить белый хоровод. Они не собирались улетать. Мы купались в окружении величественных крылатых особ. Это было какое-то нереальное ощущение. Воображение поражало колоссальное количество громадных птиц и их доверчивость. Парящие великаны производили неизгладимое впечатление.

После нашего отъезда, пеликаны, находившиеся в воздухе, медленно, круг за кругом, стали снижаться, и вскоре тоже сели на мелководье залива. 

Позже я много раз наблюдал за поведением этих умных птиц в природе. На Северном Айдаре они вели себя примерно так же. Но айдарские пеликаны отличаются от аральских сородичей количественным составом стай и осторожностью. На Айдаре я ни разу не встречал стай, превышающих четыре десятка голов, и они никогда не подпускали к себе ближе, чем на километр. А, взлетев, поднимались высоко, и часами парили в небе, нарезая круг за кругом, и постепенно смещались подальше от людей.

В 1990 году в составе экспедиции я в последний раз побывал на Арале, вернее, на той территории, где когда-то плескалось Аральское море. По картам и совершенно определённым ориентирам мы нашли чётко обозначенный берег того самого залива, в котором четверть века назад довелось купаться в окружении прекрасных птиц. После несложных расчётов выяснилось, что море отступило от этого места на 70 километров…