Клуб четырех коней

Cхожие  судьбы

По вечерам я обычно достаю из шкафа одну из сотен шахматных книг и, присаживаясь за шахматный столик, начинаю рассматривать партии различных шахматистов. Через несколько минут все вокруг отходит куда-то далеко, и весь я погружен в волшебный мир шахмат, глубоких стратегических замыслов, изумительных и тонких комбинаций, филигранной техники, ошеломляющих дебютных разработок. Комплексом всех этих качеств обладали два шахматиста со схожей внешностью, спортивной и творческой судьбой, хотя и принадлежали они разным поколениям.

Один из них, Исаак Болеславский, родился в 1919 году в Полтавской области. До четырнадцати лет не сыграл ни одной турнирной партии, да и легкие партии за отсутствием партнеров играл очень редко. Учился играть он по книгам, сыгравшим огромную роль в его совершенствовании. Когда в двадцать лет Болеславский добился звания мастера, количество сыгрнных партий с первокатегорниками не превышало 20, а с мастерами встречался всего три раза. В те годы это был высокий, худощавый подросток, скромный и молчаливый. Видавших виды знатоков прямо-таки поражала манера игры Болеславского. Он передвигал фигуры с исключительной быстротой, вместе с тем действуя солидно, четко, изобретательно, побеждая противников в 20-30 ходов. Пожалуй, уже в самом начале многолетнего шахматного пути Болеславского проявились его бесспорные достоинства и недостатки, которые впоследствии помешали ему в борьбе за первенство мира. К первым относится огромный творческий потенциал, незаурядные целеустремленность и выдержка, умение переносить неудачи и бороться до конца. Ко вторым – прежде всего слабая физическая подготовка и несколько односторонняя в стратегическом отношении манера игры.

Перед войной Болеславский дважды становился чемпионом Украины. В 1940 году дебютант чемпионата СССР разделил 5-6 места с Ботвинником, а на следующий год занял 4 место в абсолютном чемпионате страны позади Ботвинника, Кереса и Смыслова. А в первых двух послевоенных чемпионатах Болеславский занял 3 и 2 места, продемонстрировав шахматному миру фундаметальные разработки староиндийской и сицилианской защиты, получившие имя автора.

Наступил самый волнующий период в творчестве Болеславского. В межзональном турнире на первенство мира 1958 года он играл сильно и уверенно занял 3 место, получив право выступить в турнире претендентов. Пиком его спортивной славы явился турнир претендентов в Будапеште 1950 года. 10 сильнейших шахматистов мира в два круга оспаривали право вызвать на матч недавно ставшего чемпионом мира Михаила Ботвинника. Основными претендентами считались Керес, Смыслов, Бронштейн. Но тур следовал за туром, а Болеславский продвигался уверенной, солидной поступью. Две ничьи, победа, две ничьи, победа. За два тура до конца соревнования он на одно очко опережает идущего на втором месте Бронштейна. И в этот момент Болеславский фактически прекратил борьбу, довольствуясь быстрым ничейным результатом. Это было серьезной ошибкой, учитывая его блестящую спортивную форму. Увы, жизнь показывает, что в борьбе за первенство мира нельзя упускать ни малейшего шанса. Бронштейн, играя по принципу «победить или умереть», сумел одолеть в последних двух турах Смыслова и Кереса. Вопрос о победителе турнира теперь решался в матче из 12 партий. Счет оказался равным.В матче были назначены две дополнительные партии до первой победы. В 13-й партии на 55-м ходу Болеславский мог одним ходом решить судьбу. Но вместо отхода королем после шаха, он пожертвовал ферзя и партия завершилась вничью, а в 14-й партии, попавшись на вариант, Болеславский потерпел поражение. С этого момента его звезда как шахматиста-практика стала медленно угасать. Он не играл в выигрышном положении в последнем туре со Штальбергом, а в матче не сделал победный ход королем.

Болеславский стал самым миролюбивым шахматистом, лишь иногда «показывая острые зубы», внешне оплыл, перешел на тренерскую работу со сборной командой СССР, стал многолетним тренером Петросяна. 

Схожая творческая и спортивная судьба ожидала моего приятеля и напарника по команде одессита Михаила Подгайца. Внешне он очень похож на позднего Болеславского. Фундаментальность знаний, быстрота реакции, стратегический талант и острое комбинационное зрение роднило этих двух шахматистов разного поколения. Подгаец многократно участвовал в финалах чемпионата СССР. Он стал пятикратным чемпионом мира в составе студенческой сборной команды, играя постоянно на второй доске. Но удивительно, что из всего, ежегодно меняющегося состава основных и запасных членов команды, так и не стал гроссмейстером. А счастье было так возмозможно. В финале чемпионата СССР теперь уже далекого 1969 года в предпоследнем туре он встречался с экс-чемпионом мира Михаилом Талем. Партия была отложена в лучшем для одессита положении, а при доигрывании выяснилось, что Таль избрал не лучшее продолжение, и одним ходом Подгаец мог переломить судьбу, но так разволновался, что прошел мимо своей удачи. Призовое место в чемпионате СССР и титул гроссмейстера улетел как жар-птица, а в руках осталась синица в виде ничьей. С того момента Подгаец стал постепенно сдавать одну позицию за другой, и многие земляки-конкуренты его обходили. Это Тукмаков, затем Альбурт, Лернер, Эйнгорн, Москаленко, Легкий, Савченко, Дроздовский становились гроссмейстерами, а Подгаец, не обращавший внимание на физическую и психологическую подготовку, так и остался международным мастером. Помню, как во время партии с Легким, который ежедневно занимался физподготовкой и пробегал 20 кругов по дорожкам стадиона, Подгаец подошел ко мне и сообщил, что на предложение ничьей он ответил противнику, что надо для этого делать 30 кругов. Постепенно ничейная бацилла захватила его. Лишь иногда в нем просыпается боец и тогда Подгаец становится неудержим. Для этого надо его сильно разозлить. Однажды во встрече со своим основным конкурентом по Одессе гроссмейстером Тукмаковым он сам предложил ничью, но не встретил понимания. Подгаец покраснел, насупился, напрягся и красивыми жертвами двух качеств нанес противнику разгромное поражение. Еще одним моментом была его одна из партий в Спартакиаде Украины. Подгаец пришел на партию «без тормозов», как говорится, «под хорошей банкой» и играл сверхбыстро. Соперник предложил ничью, и Подгаец громко обратился ко мне (партии игрались рядом) как капитану команды: «Соглашаться на ничью или парить?» «Парь!» Через несколько ходов в протокол нашей команды была записана победа. Но обычно после таких разносных выиигрышей у Подгайца наступал спад, и ничейная вереница проявлялась даже в партиях с перворазрядниками. Многие шахматисты, зная истинную силу Подгайца, уже перед партией предлагали ничью. Запомнился диалог между ним и гроссмейстером Мачульским. «Мишель, давай сыграем вничью». «Ну, что ты. Ты же гроссмейстер. Я хочу у тебя немного поучиться», – отвечал Подгаец. «Да не шути, Мишель. Давай ничью». И чаще всего противники уговаривали международного мастера на ничейный исход. Все чаще, как и в случае с Болеславским, подставлять под бой свои бока не хотелось.

Подгаец стал одним из лучших тренеров. Его услугами пользовались известные гроссмейстеры Белявский, Ваганян, Александрия, Георгадзе, а затем Карпов вот уже более двадцати лет использует огромные знания Подгайца в качестве постоянного и недорогого тренера.

Николай ШАЛЬНЕВ,

международный гроссмейстер