Лучше никогда, чем поздно

Даже дети знают, что дело нельзя оставлять на завтра, а любовь – на старость. Но далеко не все взрослые знают, что на старость нельзя оставлять еще одно важное дело – приобретение водительских прав. Задача, как мне кажется, нередкая для эмигрантов. Вот мне-то как раз и пришлось сесть за руль «с сединою на висках и со слезами на глазах». Поделюсь. Возможно, кому-нибудь окажется полезным.

Чем нас среди всех средств наземного транспорта так привлекает автомобиль? Совершенством конструкции? Дизайном? Удобством передвижения? И тем, и другим, и третьим, конечно, но, пожалуй, ещё больше определением «личный», так украшающим скучное слово «транспорт». Уточнение «наземный» упомянуто не случайно. Существуют владельцы личных вертолетов, самолётов, пароходов. Существуют неплохо. Но здесь речь не о них. Без всего упомянутого можно здесь жить, а без собственного автомобиля как бы уже и нельзя. Правда, немало среди нас и тех, кто по разным причинам не может позволить себе даже старенького авто, и, может быть, поэтому они до сих пор живы и даже счастливее других?! Но уже выросло целое поколение, не представляющее себе счастья без автомобиля.

Там, на просторах родины чудесной, большинство из нас легко отказывалось от любви к этому порой самому дорогому другу семьи, а заодно и от всех хлопот с ним связанных. Я и сам собирался умереть девственником, своей машины у меня не было почти до самого отъезда. И не потому, что не на что было её купить, а как раз потому, что жаль было времени и нервов. Меня вполне удовлетворял горький опыт эксплуатации автомобилей моими друзьями и знакомыми. Но когда мысль об эмиграции начала закрадываться в наше семейное сознание, я понял, что из «джентльменского» набора, необходимого для жизни на Западе: иностранный язык, компьютер, водительские права, последнее – для меня самое труднодостижимое. Если приобретать их честно, конечно.

Есть люди, щедро одарённые от природы невнимательностью и неадекватностью реакции.

К сожалению, я из этой славной когорты. Прибавьте к сему армейский опыт вождения танка, хоть и небольшой, но вполне достаточный, чтобы свести на нет все усилия преподавателя вождения, и станет понятно, почему честное приобретение прав для меня было малоперспективно. Преподаватель вождения меня сразу так и спросил: «Вы танк случайно не водили?»

Вот с таким замечательным природным, возрастным и наработанным багажом умудрился я всё же сдать на «Права», купить машину и даже немного (до первой аварии) поездить по Москве. Есть такая восточная мудрость: «Тот ещё не мужчина, кто не ударил врага и не поцеловал любимую женщину!» Я бы сюда добавил: «и не водил автомобиль по Москве!»  Особенно после перестройки. Ничего не могу сказать про Киев или какой-нибудь Ташкент, но Баку тоже стоит в эту мудрость включить. Ещё в советские времена повезло мне прокатиться как-то в этой восточной столице на такси. Увидев с ужасом, что водитель, не думая останавливаться, выезжает на красный, я закричал: «Куда?! Красный же!», на что он спокойно ответил: «При чём тут красный, когда я первый!»  И вспомнил я об этом эпизоде исключительно для того, чтобы было понятно, сколь высок должен был быть уровень водительского мастерства в бывшем Союзе, чтобы не погибнуть, и насколько несправедливы требования местных автоорганов по отношению к эмигрантам, прошедшим подготовку в условиях, приближённых к боевым. Но об этом чуть позже, а сейчас о первой аварии. Произошла она по главной российской аварийной беде – по пьянке. Сбил я немецкую овчарку. Не в Германии, а под Москвой, и ни я, ни эта старая собака пьяны не были, а «накушавшись» был её хозяин, вздумавший тренировать старушку на загородном шоссе. Она выпрыгнула на его зов прямо под колёса (а я наивно полагал, что у животных природный дар ощущения опасности распространяется и на транспорт).  Удар был настолько сильным, что у моего «Жигуленка» разнесло радиатор. Страшным было, однако, совсем не это, а реакция детей хозяина собаки, когда мы привезли несчастное животное домой. И ужасающая нищета этого дома. По-видимому, старая овчарка и была в нём самой большой ценностью. Больше я в России за рулём не сидел.

И в Германии охотно смирился бы уже, наверное, с судьбой, если бы не её причуды. Повезло мне попасть сначала не в большой город, а в деревню. Деревня отстояла от всех учреждений и больниц достаточно далеко, чтобы «социальщикам» разрешалось иметь автомобили. По совершенно нелогичным рассчётам, проезд на автомобиле и содержание машины оказались дешевле общественного транспорта. Возможно, нашлись и другие оправдания. Во всяком случае,  у всех, умеющих водить, собственные машины были. Я тоже относился к числу умельцев, поскольку у меня были водительские права, хотя не было уже ни малейшего желания ими пользоваться. Желания не было, а необходимость была. Это ведь охота пуще неволи, а неохота под напором воли, особенно чужой, сдаётся. Заставило меня моё семейство всю водительскую эпопею все  же начинать заново. Прежде всего предстояло набрать водительский стаж, а для этого нужна была машина. Подержанный автомобиль здесь можно купить не то, чтобы дёшево, а просто за бесценок. Причём машины здешние вполне надёжны и даже прилично выглядят. По сравнению с теми же российскими того же возраста – это даровые заморские красотки. То, что эти красотки заманивают вас в паутину непомерно дорогих ферзихерунгов, штойеров и ремонтов, вы узнаёте уже после того, как попадаете в неё. С помощью высококвалифицированных наших консультантов я тут же купил старенькую «Тойоту», выглядевшую лучше, чем новенькие «Жигули».  Лучше и намного круче! Я даже сам почувствовал себя на мгновение новым русским, когда впервые уселся на водительское сиденье.  Только на следующий день выяснилось, что «Тойота» моя и в самом деле крутая: жрёт масло, как лошадь овёс – постоянно, а пятая скорость как легко врубается, так и вырубается. Ездить на пятой можно было только, придерживая рычаг правой рукой, то есть – одной левой, что мне и пришлось впоследствии делать на автобанах. Круче я и представить себе не мог. Когда я обратился к старому гэру Графу, владельцу автохауза «Тойота» с протестом, он сказал что-то, что в переводе c немецкого на украинский звучит примерно так: «Бачилы очи, шо купувалы!»  Никакого сочувствия к дуракам из России, поверившим в солидность его фирмы, он не испытывал, а формально был прав – на подержанные авто гарантии не положены. Он и не положил. Мне не оставалось ничего другого, как радоваться тому, что «Тойота» – машина очень легкоуправляемая в отличие от «Жигулей» и танка. Это я почувствовал сразу. Чего я не почувствовал в силу своего дилетантства, так это того, что она переднеприводная и резких вращений руля совершенно не терпит. Первый же мой выезд в свет – в соседнюю деревню – запомнился мне на всю оставшуюся жизнь. Мой зять, которого я всегда приглашал для надзора и обеспечения минимального душевного комфорта, осуществлял функции штурмана. «Сейчас будет поворот направо, – сказал он в надежде на адекватную реакцию, но я посчитал, что он просто сообщил мне об этом повороте для сведения и поехал мимо. «Сворачивайте же!» – крикнул зять. Тут уж я дёрнул вправо по-танковому. Зять и глазом не успел моргнуть, и я тоже, как мы, перепрыгнув невысокий бордюрчик и сбив какой-то столбик, оказались в ближайшем от поворота палисаднике красивого частного дома. В немецком палисаднике, полном необыкновенных цветов! Необыкновенных, потому что истошный крик «Блюмен!», который издала выскочившая из дому хозяйка и вслед за ней на столь же высокой ноте двое её детей, до сих пор стоит в моих ушах. Я сразу вспомнил, где и когда я слыхал подобные, полные неподдельного горя и отчаяния крики. Так кричали русские дети, когда мы привезли им их погибшего друга. Если бы мы въехали в такой же палисадник в России, это обошлось бы мне собственноручным водворением столбика на место и парой бутылок водки или коньяка, в зависимости от вкуса хозяев. Здесь же все наши попытки на убогом, правда, немецком достичь полюбовного согласия без вмешательства полиции разбивались о знакомое до тошноты слово «ферзихерунг». Справедливости ради следует заметить, что мужа хозяйки в этот прискорбный и для цветочков, и для меня момент дома не оказалось.

Месяца два после этого я пребывал в смутном состоянии души, именуемом ещё сумерками самоанализа. Самоанализ показывал, что из финансовых соображений и исходя из элементарного здравого смысла садиться больше за руль как раз никакого смысла и не имеет. Однако годичный срок действия моих российских прав катастрофически сокращался, и время неумолимо заставляло меня предпринимать решительные шаги вопреки аналитическим расчетам. Мой самостоятельный выезд, то есть без сопровождающего, в ту же злополучную соседнюю деревню не хочется даже вспоминать. Я и не предполагал, что можно испытывать такое мерзопакостное ощущение. Зато он был менее драматичным, чем предыдущий. Постепенно страх ушёл, и я даже решил, что мне удастся прорваться через немецких экзаменаторов с минимальными финансовыми потерями. Это стало моей очередной водительской ошибкой. Поясню тем, кто не знает, если таковые вообще есть: при пересдаче на немецкие права, соискант должен взять определённое количество платных уроков по вождению в автошколе. Независимо от водительского стажа. Если по отношению ко мне в этом решении властей я ещё усматриваю какую-то случайную справедливость, то по отношению к нашим опытным водителям процедуру пересдачи иначе, как унизительной, не назовьёшь. Есть ещё одно слово, на мой взгляд, точнее определяющее суть задачи экзаменаторов – грабёж... Но в цивилизованном обществе такие определения неприличны, поэтому удовлетворимся первым.

Преподаватель «фаршуле» господин Фишер, элегантный, весьма приятный и не без юмора мужик сразу понял, с кем  имеет дело, и добросовестно выкачал из меня почти всё, что у меня было... Я на него не в обиде. Он своё дело сделал добросовестно, хотя и не бесплатно. Он научил меня сдавать экзамен, и я его сдал. И что удивительно – с первого раза, что сэкономило мне кучу денег. Ведь каждый провал – это сотни евро. Зачастую сдать с первого раза не удаётся даже тем, кто уже водит по двадцать и более лет. Такие строгости. Для некоторых они превращаются в трагедию, по финансовым издержкам и потерям здоровья сравнимую только с дорожной катастрофой. А без водительских прав даже молодым людям невозможно найти работу. Получается, что водительские права и являются здесь для нас основными правами человека. У меня есть знакомые и мужчина, и женщина, достаточно ещё молодые, чтобы претендовать на рабочее место, но так и не сдавшие до сих пор на права, так как учиться начали только здесь. Чем им можно помочь? Разве что предложить поучиться водить в Москве?!

Но и обретение водительских прав ещё не делает эмигранта счастливым. Проблемы с машинами у нас только начинаются, потому что таких же «красавиц» бальзаковского возраста, как я, покупает большинство новообращённых. Сакраментальный вопрос социальных чиновников: «А на какие шиши содержится персональкрафтваген?» ещё не учитывает главной статьи расхода – ремонта этих старушек. Всё по той же неопытности стал я заливать в мою «Тойоту» очень хороший бензин, как указано в инструкции, а надо было просто хороший, так как двигатель уже поизносился. Японцы наверняка такие старые машины вообще не эксплуатируют. Вот у меня клапан и прогорел. Не у меня, у машины, конечно. Я не поверил своим ушам, когда мне в мастерской назвали стоимость его замены. Тысяча евро! Она в три раза превышала стоимость самой машины. Хорошо, что есть господь бог, и он прислал мне из Риги в соседи по хайму хорошего человека и опытного автомеханика с библейским именем Исаак. Под его чутким руководством практически на колене мы всего за два дня и за сто евро, включая стоимость магарыча, поменяли не только клапан, но и повреждённый капот. И посрамили весь местный ремонтный бизнес. Простое деление показывает, во сколько раз Исааки могли бы ремонтировать дешевле и быстрее, если бы им дали такую возможность. Увы! Автосервис для нас, пришлых, самый труднодоступный самостоятельный бизнес, насколько я знаю. Старушка моя «Тойота» после ремонта проездила ещё год и, когда мне в Праге, где она испустила дух прямо на дороге, пришлось сдавать её на автокладбище, поверьте, у меня ныло сердце.

Только дописывая эту статью, я понял, что не имел права писать о своей машине ничего плохого, ведь о мёртвых или хорошо, или не пиши. Но я, думаю, моя «Тойота» не в обиде. Мы всей семьей любили ее, как родную, а берёг я её, как умел.  Вот умел плохо. Поздно стал автомобильному уму-разуму учиться. Поэтому и написал. Может быть, кто-нибудь и намотает на ус, пока он не поседел.

г. Берлин