Наши будни

Деревенская Бавария

Утренние церемонии у горы Моритцберг

Entwedder si kummer raus

um si billich vullzfressn,

odder sie wolln ä Wochenend lang

nix annersch wie ä Fleckla Grien

 ohschaua –

 mehr sachd ja nix dergehng,

...

Godehard Schramm*

*«Выставив нос наружу,

В заботе о дешёвой еде

Ты можешь обнаружить

Солнечный рыжий день.

И, забыв о заботах –

Попутает же бес!

Выбраться за болото

В пятнистый радужный лес...»

Гордехард Шрамм. (С баварского диалекта «Фрэнкиш»)

Утром деревня просыпается под пение птиц. Если с утра не наседают дела, то начинаю день с прогулки, а на остальное обычно всё равно не хватает времени.

Потому что сел за компьютер: щёлк, щёлк. Один Е-мail в Голландию, по-английски. Диэ Марлаин. А’м рэди миддл май, сэнк ю вери матч. Начинаю задумываться: правильно сказать в будущем времени, ай’л би рэди. И слово «матч» нужно изобразить не в немецком написании matsch, а в английском: much. Но изменить не удаётся, сообщение уже ушло. Ладно, поймут.

Зато потом можно уже расслабиться: следующие 2 сообщения я отправляю: одно по-немецки, а другое по-русски. Морская компания «Скандлайн» получает от меня заказ на изменение рейса в шведский порт Треллеборг, куда я вынужден выехать на 3 дня позже (задержка в платежах из Петербурга), а старый приятель из России – соответственно изменить сроки резервирования отеля на невском берегу северной российской столицы. Как скучно.

Иду пешком. Через лес. Невдалеке, окружённое берёзами, плещется озеро, оно так и называется «Birkensee», или Берёзовое озеро. Любимое место отдыха русских, которых в окрестности Нюрнберга поселилось уже немало.Часто приезжают компаниями, паркуют машины где можно и где нельзя и дымят шипящими кусками свинины в специально отведённых местах пляжа и вне их.

Некоторые из сегодняшних приехавших, обогревшись уже с утра изнутри, купаются в пока что холодной воде.  Предпасхальные заплывы брррр... уже начинаются.

Я сам удивляю порой окружающих тем, что уже несколько лет подряд обливаюсь по утрам – в любую погоду. Удовольсвие я от этого не испытываю и даже не рассматриваю как закалку, потому что после порции дождевой воды из дворовой бочки принимаю горячий душ. Просто стареющее сердце, получая утренний шок, работает дальше исправно, как засорённый водопровод после дополнительной прокачки.

Скоро и в России будет Пасха.

С чем и поздравляю.

* * *

Иногда я уезжаю на 2-3 недели.

Недавно, например, вернулся из Бельгии, и пока я ехал (ночью) случилось забавное происшествие: проезжая Люксембург (а все знают, что он очень маленький), въехал, не разобравшись, не в Германию, а во Францию. Мы потом долго смеялись с друзьями и рассказывали об этом знакомым, вспоминая прежние времена советского быта за «железным занавесом», о том, что такой вот ошибочной оказией я не думал (впервые!) оказаться во Франции, этой Мекке европейского туризма.

Рабочий день начинается с того, что я ещё сонный завожу машину – и в воздухе начинает пахнуть керогазом (этот запах я помню с детства, когда были также и примусы). Дизельный мотор встраивается железным баритоном в сопранный птичий щебет, пока греется. Мобильник высвечивает своё табло и тут же гаснет. Наконец, звук мотора становится слабым и монотонным, разве что изменяется при выезде со двора высота тона – при переключении передачи. Я окончательно просыпаюсь и выруливаю на ещё сонную и ничего не подозревающую деревенскую улицу, оставляя перед двором своего дома сизое облачко дыма – и уже на загородной дороге устанавливаю допустимые 100 км/час. Пока еду, голова свободна от мыслей. Вчерашние события ещё не восстановились, а сегодняшние ещё не произошли. Несколько обычных дорог соединяют местность с 3-мя ближайшими автобанами, и такие города как Берлин, Мюнхен, Брюссель, а также Париж, Прага и Будапешт достигаемы в течении 1-го дня, если следовать указаниям огромных синих щитов.

Если из Украины прибывают клиенты, не имеющие виз, то я их встречаю в Венгрии. Иногда бывают дела в Польше, а путь в Петербург лежит через Скандинавию. Я часто пересекаю границы государств, потому что мои претензии по зарабатыванию денег не знают границ.

Много русского

Заграничный обман? Автобан.

На синих щитах – география,

В висячих мостах – технократия.

За перелесками и болотами,

В пересечении зим и лет

Размотанная полотнами

Серебристо-серых лент.

И я, выпуская из бутылки Джинна,

Рулю жутко, как в ралли.

Блестит сизый никель джипа.

И что нам про Запад врали?

Компьютерная полиция –

Какая там демократия?

И душат капиталиста, как Троцкий в 20-х годах,

А наши и другая пришлая Братия

Под шумок отгребают на социальных складах!

Порядок?

                  А выборные по корыстным мотивам

Подключают родню на бесплатный рейс.

Техника?

                Да и на немецких локомотивах

Поезда временами соскакивают с рельс!

Остаётся Природа:

                               но и берёза и липа

Украшают русским Баварский лес.

Блестит сизый никель джипа:

Вот сегодня и я в него влез!

Покажу вам Мюнхен на празднике пива:

Это ведь Октябрьское движение Mасс*.

В потреблении массового розлива

Преуспевает рабочий класс!

Присутствуйте!

И когда крантик вбивают в бочку

С жуткими воплями закодированных слов,

И мама не может удержать дочку,

Танцующую на столе среди пив и цветов...

И когда на Theresienwiese

Не будет и ночью смолкать оркестр...

Как приехать? Формальности.

Я сделаю всем вам, ребята, визу

На Мюнхенский пивной Oktoberfest!

*) Mass – кружка пива 1л.

Зловещие истории

Суббота. Иду в сельский супермаркт и встречаю соседа Шмидта. Херр Шмидт пенсионер и очень недоволен последними изменениями в политике Германии. Не обсудить с ним этот вопрос – неучтиво, и я конечно соглашаюсь, что евроденьги убили привилегию немецкой марки, что цены почти удвоились, а пенсия не изменилась. Все деревенские новости я узнаю в нашем же дворе у Шмидта. А вот через два дома по дороге в магазин я могу встретиться с фрау Бляйштайн, если она возвращается с прогулки по осмотру своих владений или обхаживает зелень, цветущую у забора. Эта милая хлопотливая старушка имеет в собственности 28 домов с участками, её дочь работает врачём в Африке (без оплаты), а муж херр Никкель весьма болен, и она сама находит возможность готовить ему еду. Помимо всего, фрау Бляйнштайн ухаживает за состоянием надгробий участка своей семьи на местном кладбище, и там также есть участки других жителей деревни, которые почему-то не всегда с ней любезны при встрече.

– Фрау Бляйнштайн, история вашего соседства длится веками. Разве я могу судить о причинах нелюбезности г-на Шперберга или его жены?

– Да, херр Местер, это не просто. Но я не пойму, почему они к нам так относятся, – хитрит собеседница. Ведь наверно же знает, и высказывая некоторые неодобрения г-ном Блендингером, хозяином фабрики каменных надгробий, тоже ведь чего-то недоговаривает. Тайны трений в местной иерархии прочно упрятаны в веках. По дороге к посёлку Швайг имеется памятное место с большим старым камнем. Он называется «Фюрерштайн» и установлен на месте убийства. Надпись повествует о том, что здесь в тысяча пятьсот таком-то году был убит возвращавшийся домой в Хаймендорф из Нюрнберга сенатор по фамилии Фюрер, по неизвестным причинам. В деревне Хаймендорф сохранился замок этого убитого вельможи. Но наследники держат его закрытым от публики. Тайна же убийства также до сих пор не раскрыта – по крайней мере для общественности.

Иногда фрау Бляйнштайн интересуется, нет ли у меня клиентов на освобождающиеся у неё квартиры. Она правда, не помнит, в каких домах эти квартиры и какие там расположения комнат.

Все деревенские разговоры заключает обоюдный анализ погоды с попыткой окончательно установить причину глобального потепления (быстрее всего, виноваты или китайцы или американцы). Ну и ладно. Хоть на этот раз евреев не ругают. В ближайших планах погода играет определяющую роль, ведь если нет дождя, то нужно ещё успеть постричь траву на газоне, который большой подковой огибает наш дом, а может быть ещё её же и полить. Это минимум субботней программы и я легко даю себе послабления на стыке выходных дней двух ортодоксальных религий: иудейской (предписанной мне по рождению) и православной, в неофициальных тогдашних традициях которой я вырос. А теперь уже следуем календарю католико-евангелистов, в котором точно расписано, когда можно веселиться, а когда нужно соблюдать, по бою церковных колоколов. Под это многообразие традиций, учитывая неслышимые колокола, на веселье выпадают уже 2 Рождества и 3 Пасхи в году.

Было бы здоровье. Аминь.