Маленькие истории большой войны

Cосед с тыла

Ту газетную заметку посоветовал прочесть солдатам моего взвода ротный политрук. В ней рассказывалось, как красноармейцы на фронте захватили немецкого пулеметчика с прикованным к нему его оружием. Как считал политрук, это был пример, который подтверждал бытовавшее тогда мнение, что германский пролетариат гитлеровцы гонят на нас палкой, что прикованные пулеметчики скоро в порыве интернациональной солидарности повернут свое оружие против фюрера. И, хотя ожидаемого поворота не произошло, ни одного вражеского пулеметчика с цепями на фронте нам видеть не довелось, но байка та запомнилась.

В сентябре 43-го нам удалось форсировать Днепр и зацепиться за его правый берег в районе Бородаевки. Плацдарм не ахти какой: по фронту – километр, в глубину – от силы метров пятьсот. С утра и до пяти вечера ежечасно прилетали их бомбардировщики. Промежутки заполнял огонь артиллерии, гитлеровцы отчаянно пытались сбросить нас в Днепр. Ровно в 17.00 у них начинался обед, наступало короткое затишье, и мы вылезали на свет божий из окопов.

Как-то вечером меня направили с донесением в штаб на левый берег Днепра. Едва ступив на землю Бородаевского острова, отделенного от нашего плацдарма мелким рукавом широкой реки, я был схвачен незнакомыми автоматчиками.

После проверки документов и короткого допроса меня отпустили, и я наивно спросил, что они делают на острове, находясь нам в затылок?

– Мы ваш сосед с тыла, – криво усмехнувшись, ответил их старший. А в штабе на левом берегу мне уточнили: это заградотряд. И тогда мне стало ясно, что удерживать нам плацдарм помогает не только холодящий спины Днепр – еще и автоматчики НКВД. Тут-то я вспомнил о прикованном пулеметчике. На этот раз пролетарская солидарность была налицо.

Победителей не судят?

В прифронтовом селе Новый Орлик после форсирования Днепра мне довелось быть очевидцем суда над захваченным в плен гитлеровским солдатом. При отступлении своих войск он в команде «факельщиков» поджигал хаты селян.

Фашистский ефрейтор одного из подразделений 16-й танковой дивизии вермахта под конвоем солдат отдела «Смерш» сидел на табуретке, положив обожженные кисти рук на колени.

– Вы признаете себя виновным? – вопрошающе произнес майор – председатель военного трибунала.

– Нет, – ответил немец, – я выполнял приказ.

– Где, по вашему, должны были жить мирные люди, дома которых вы сжигали?

– Я об этом не думал. Я выполнял приказ, как солдат.

Суд тот проходил осенью 1943-го, а еще за два года до этого «вождь всех народов» – советского в первую очередь – Сталин издал свой приказ № 0428, в котором цифра «0» свидетельствовала о грифе его секретности. Так ведь было, что скрывать от своего народа:

«Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40 – 60 км в глубину от переднего края и 20 – 30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов бросить авиацию, артиллерию, команды разведчиков, лыжников и партизан. В каждом полку создать команды человек по 20 – 30 для сжигания населенных пунктов. Выдающихся смельчаков за отважные действия представлять к правительственным наградам...»

И награждали. Так, схваченной жителями деревни Петрищево, за поджог их домов Зое Космодемьнской присвоили звание Героя Советского Союза. Поджигателей повесили: и того немца в селе Новый Орлик, и Зою в деревне Петрищево.

Война беспощадна, это ясно, но для скольких советских людей их крыша была последним достоянием и прибежищем в оккупации, где они надеялись пережить лихолетье, дождаться своих, спасти детей. Германский ефрейтор выполнял приказ на вражеской для его государства территории. Сталин приказал это делать на своей, ему было наплевать на наших людей, оказавшихся не по своей вине на захваченной врагом местности. «Отец родной» никогда не жалел своих сограждан, он уничтожал их по обе стороны фронта.

В материалах Нюрнбергского процесса я вычитал: «Приказы, разрушающие сами основы человеческого общежития, не могут служить ни морально, ни юридически оправданием для тех, кто их выполняет». В Нюрнберге судили главных немецких военных преступников. А победителей, как извстно, не судят.

Григорий БРАИЛОВСКИЙ,

г. Мюнхен