Политика и наука
«ПОЛИГРАФИЧЕСКИЙ» СИНДРОМ
Чтобы с самого начала не вводить читателя в заблуждение одинаковым созвучием, должен оговориться, что настоящий заголовок к книгопечатанию не имеет ни малейшего отношения. Речь о другом. Помните Мюллера-Броневого из «Семнадцати мгновений весны»? Прав он все-таки оказался, когда утверждал: «Верить никому нельзя». В фильме, кажется, он добавил: «Мне – можно». И еще что-то вроде «ха-ха».
Интонации Броневого невольно вспомнились, когда я случайно набрел в Интернете (GZT.ru от 19.02.07) на заметку весьма любопытного содержания под названием «Мосгордума хочет узаконить использование детектора лжи при приеме на работу». Со ссылкой на слова депутата гордумы В.Шапошникова в ней сказано: «Мы пришли к выводу, что появление подобного закона может быть полезно. Однако решающее слово эксперты еще не сказали. Работа над этим законопроектом продолжается». Надо полагать, речь идет об обследовании потенциальных соискателей на занятие соответствующих должностей (каких именно, в заметке не сказано) на современных полиграфах, приборах, именуемых еще детекторами лжи.
Что тут скажешь: во все времена человечество страстно мечтало с одной стороны избавиться от лжи, создать надежный механизм ее выявления, с другой – скрыть ее либо завуалировать под правду. Такая двойственность, очевидно, достаточно убедительно характеризует и саму человеческую природу.
Сам факт того, что московские парламентарии (пока – только они!) озаботились проблемой отделения правды от лжи (или наоборот), заслуживает всяческого одобрения. Обходиться без этого, вероятно, уже невозможно в стране, где коррупция давно приняла угрожающие размеры. Вывести с помощью полиграфа на чистую воду, предположим, лживого чиновника будет не столь уж сложно, хотя и в этом случае потребуется масса дополнительных доказательств.
А вот как быть с проникновением лжи в общественное сознание, лжи, тиражируемой СМИ, да и самой властью? Если учесть к тому же, что в бывшем СССР она имела довольно богатую историю. Как некогда остроумно заметил Г. Александров, «Газета „Правда“ писала иногда такое, что ни одному лгуну не снилось». Понятное дело, что в подобных случаях никакие полиграфы не помогут, но тема в целом заслуживает обсуждения.
На тему лжи мудрецы и философы (а сегодня и психологи) спорят тысячелетия, но попытки каким-то образом обобщить наши знания о лжи, наше понимание этого феномена не завершены и по настоящее время. Следует признать, что ложь является неотъемлемой частью человеческого бытия, проявляется в самых разных ситуациях, в связи с чем это явление и толкуется достаточно разнопланово.
К примеру, П. Экман, американский психолог, автор широко известной монографии «Психология лжи», определяет ложь как «сознательное искажение известной субъекту истины». Автор подчеркивает при этом, что «она представляет собой осознанный продукт речевой деятельности субъекта, имеющий своей целью ввести в заблуждение собеседника». В один ряд с ложью ставится и ряд понятий-синонимов, тесно между собой связанных, каковыми выступают обман и неправда. Обман автор трактует как «полуправду, провоцирующую принимающую ее человека на ошибочные выводы из достоверных фактов», неправда же (по мнению другого психолога Ю.И. Холодного) – это «высказывание, основанное на искреннем заблуждении говорящего или на его неполном знании о том, о чем он говорит».
Многолики и мотивы лжи, изучение которых является предметом ряда весьма серьезных психологических исследований. Ложь, к примеру, может быть порождена эгоистическими мотивами и направлена на достижение личного благополучия за счет других людей: такая ложь однозначно вызывает нарицание со стороны общества. Ложь также может быть обусловлена благородными побуждениями (например, ложь врача тяжелобольному человеку) и в подобной ситуации признается морально оправданной. Общеизвестно также, что большое количество клинических и диагностических экспериментов станет просто невозможным, если говорить правду испытуемым об истинных целях и задачах исследования.
Было бы также странно и в определенном смысле противоестественно, если бы дипломат на международных встречах или переговорах говорил только правду об истинном положении дел в своей стране, либо о ее истинных интересах. Тем более это относится и к разведчикам, выполняющих за рубежом, мягко выражаясь, «весьма деликатную миссию». Можно привести на этот счет и массу других не менее убедительных примеров. Именно по этой причине так часто бывают затруднены моральные оценки этого непростого явления.
Как это ни парадоксально звучит, но человеку совсем без лжи жить невозможно. Вот что пишет уже цитировавшийся нами Ю. И. Холодный, один из известных специалистов в области разработки и создания полиграфов: «Действительно, общество требует известной доли скрытности и лжи. Оно ставит нас в такие условия, что безусловная искренность становится уже почти совершенно немыслимой. Никто из нас не показывает себя таким, каков он есть: существует, так сказать, особая общественная маска, которую принужден носить каждый человек. Это необходимо, потому что в нас есть много чувств, которые мы не можем высказать, не раздражая или не оскорбляя окружающих нас людей».
Современной психологией (И .Вагин) предпринята даже попытка создания классификации лжи.
Автор разделил ее на четыре вида, которые обозначил следующим образом: 1. ложь во спасение; 2. ложь утаивания; 3. ложь для красного словца; 4. провокативная ложь.
Приоткроем особенности каждого из видов, начиная со второго, ибо о первом виде речь шла уже выше. По сути, ложь утаивания есть ложь умолчания. Как выразился один искушенный дипломат, «надо стараться всегда говорить правду, но не договаривать ее до конца». К этому виду лжи И. Вагин относит, к примеру, патологическое засекречивание в России всего и вся, в первую очередь, архивов ЦК КПСС и бывшего КГБ, ряда статистических материалов, доступ к которым в значительном объеме и по сегодня закрыт для историков и исследователей. Известно, что в бывшем СССР, как результат шпиономании, засекречивалась самая безобидная информация, например, о численности поголовья скота в отдельном совхозе, либо числе инвалидов, получивших увечья на производстве. Ложью утаивания хорошо владеют политики, дипломаты, силовики, адвокаты, телевизионщики, которые подают информацию так, чтобы она работала на них или на их хозяев.
Ложь для красного словца – это своего рода ситуативная ложь, призванная раскрасить, сделать более запоминающимся тот или иной передаваемый эпизод. Наконец, провокативную ложь любят использовать политики, пытаясь «прощупать» общественное мнение по какой-нибудь проблеме или узнать возможную реакцию на планируемое политическое решение. Ту же цель преследуют ложные утечки информации из тех или иных ведомств. Какие-то СМИ попадаются на крючок и публикуют ложную информацию. Таким образом, получается, что общество провоцируется на обсуждение еще не принятого решения, а политики получают возможность заранее увидеть реакцию на него.
Чтобы не утомлять читателя обилием профессиональной терминологии, я упомянул здесь всего лишь несколько из великого множества психологических толкований этого феномена. Но и они несомненно доказывают, насколько сложен и неоднозначен этот людской порок. Не менее интересна, пожалуй, и история борьбы с ним, точнее говоря, научные способы выявления лжи, о чем было упомянуто в самом начале.
Не забуду, как еще в мою студенческую бытность в середине 60-х проф. Л. Кушнирский на лекции по прикладной психологии не побоялся одобрительно отозваться об уже тогда использовавшихся в США в широкой служебной практике (в первую очередь, в кадровой) детекторах лжи, так называемых полиграфах. Что, разумеется, противоречило официальным установкам марксистской философии и четким постулатам советских учебников тех лет. По тем временам это, несомненно, был акт мужества. Ведь даже сейчас, спустя почти сорок с лишним лет, эта методика робко и не совсем уверенно прокладывает себе путь на постсоветском пространстве.
В основе использования полиграфа лежит тот факт, что чем важнее для человека какая-либо информация, тем большее состояние стресса, проявляющееся в изменении ряда физиологических показателей, он испытывает, когда такую информацию скрывает. История полиграфа своими корнями уходит в глубокую древность. И хотя способы дифференциации правды от лжи были различны (смачивание слюной рисовой муки на Востоке, отбор юношей-воинов в Спарте и телохранителей в Древнем Риме на скале, над обрывом и т.п.), сущность метода была одна: уловить физиологические изменения человека, зависящие от величины его эмоционального напряжения.
Толчком для развития инструментальной диагностики лжи послужила работа итальянского физиолога А. Моссо (1875 г.), в которой он показал, что давление крови в сосудах человека и частота пульса меняются в зависимости от изменения эмоционального состояния испытуемого. Двадцать лет спустя другой итальянец, врач-психиатр Ч. Ломброзо апробировал первый прибор для детекции лжи – гидросфигмометр, регистрировавший изменения давления крови у человека. А уже через семь лет, в 1902 году, с помощью появившихся к тому времени инструментальных методик впервые в суде удалось доказать невиновность обвиняемого в совершенном преступлении. Первый полиграф, пригодный для расследования преступлений, был создан в 1921 году Дж. Ларенсом: он уже фиксировал на движущейся бумажной ленте не только давление крови, но и пульс, и дыхание. Пять лет спустя, прибор, усовершенствованный У. Килером, регистрировал и степень кожного сопротивления.
Сейчас (как, впрочем, и несколько десятилетий тому назад) полиграф наиболее активно используется в США, где количество кадровых проверок с его использованием превышает 4 млн. в год. Более 30 тыс. полиграфных проверок проводится ежегодно по инициативе криминальной полиции.
В России история использования приборов, регистрирующих изменения эмоционального состояния человека, относится к началу 20-х годов прошлого века и связана с именем выдающегося психолога А. Лурия. Он провел ряд исследований реакции и силы нажатия на кнопку при предъявлении вопросов, несущих различную эмоциональную окраску. Использованный им прибор позволял также регистрировать время запаздывания нажатия кнопки и силу нажатия.
В дальнейшем полиграф в России по политическим мотивам был запрещен, лишь изредка прибор применялся при проведении психиатрических экспертиз. К примеру, в 1959 году в лаборатории функциональной диагностики Краснодарской краевой психиатрической больницы А. Сычевым и В. Варламовым были созданы трех- и шестиканальные полиграфы, основное назначение которых – определить ложь при проведении психиатрической экспертизы. Фактически это был первый советский полиграф, разработанный для детекции лжи, по своей технологии соответствующий современным международным стандартам.
Однако и тогда широкого распространения он не получил. Сколько же должно было пройти времени и какая общественно-политическая и социально-психологическая ситуация в стране должна была возникнуть, чтобы о крайней необходимости и явной пользе этого прибора при проведении служебных проверок заговорили уже на законодательном уровне!
Ну, а если же вернуться к вопросу, поставленному в самом начале, то справедливости ради следует признать, что давно разоблаченная и преданная гласности ложь советского периода (вспомним ложь о Катыни, ложь о венгерских событиях 1956 года, о событиях в Чехословакии 1968 года, о позорной афганской войне – перечислять можно до бесконечности) в послеельцинскую эпоху изящно перетекла во всяческое урезывание правды, в полуправду, а то и просто в зажим инакомыслия.
Российское общество уже не испытывает необходимости ни в каком «общественном полиграфе», коль скоро практически все СМИ в стране полностью подконтрольны власти. Чтобы убедиться в этом, достаточно одного-единственного «честного» признания Генпрокурора России Ю. Чайки, сделанного им после апрельского разгона «Марша несогласных» в Москве, где озверелые полупьяные омоновцы избивали безоружную толпу, вышедшую на мирную демонстрацию. В ответ на бурю возмущения противоправными действиями ОМОНа сей блюститель закона, не моргнув глазом, заявил: «нет информации о каких-либо нарушениях или незаконных действиях со стороны правоохранительных органов».
Впрочем, власть лжет настолько, насколько ей это позволяет сам народ, который в этом отношении тоже, увы, не безгрешен. Любопытен в этой связи эксперимент, проведенный не так давно социологами в ряде крупных российских городов. 100 россиянам были вручены анкеты, которые они любезно согласились заполнить. На вопросы отвечали граждане всех возрастов, средний заработок которых составляет от 100 рублей до 2000 долларов (почти все категории россиян, кроме крупных бизнесменов).
По результатам опроса стало очевидно, насколько представления опрошенных о лжи в политике отличаются от их представлений о лжи бытовой. Оказалось, что простые граждане готовы обманывать друг друга и государство в лице налоговой полиции или возможного работодателя. Не прочь они соврать и друзьям ради красного словца. Что же касается политиков, то здесь требования завышены и совершенно иного рода. Электорат требует от политиков чистейшей правды, хотя собственного вранья не смущается. Одним словом, налицо перевертыш известной формулы: «Что позволено Юпитеру, не позволено быку».
Ох, и трудная это, оказывается, задача «Жить не по лжи!», как призывал в свое время всех моих соотечественников известный нобелевский лауреат!
В любом случае, выбор – лгать или не лгать – остается за каждым.
Александр МАЛКИН
Наш комментарий. Что касается перспектив применения детекторов лжи в современной России (Украине, Белоруссии, далее – везде), вспоминается случай из эпохи позднего Ельцина, когда разграбление страны шло уже вовсю. Весьма представительная российская официальная делегация прибыла на Запад для переговоров по каким-то финансово-экономическим вопросам.
Зарубежные представители рассказали российским партнерам по переговорам о ставших им известных ужасающих масштабах коррупции и казнокрадства в России и предложили им помощь в разоблачении коррупционеров и казнокрадов. Российские представители вежливо отказались. Угадайте с трех раз – почему?..
Вот по этой причине, мы думаем, полиграфы вряд ли найдут в настоящее время широкое применение в странах СНГ. Да, скорее всего, предполагаемый закон вряд ли будет принят…