Мир

Турция между исламизмом и демократией

22 июля на досрочных парламентских выборах в Турции победила правящая Партия справедливости и развития (ПСР). Турция – важное государство, находящееся на стыке Европы и Азии, на стыке христианского и мусульманского мира. Что означает эта победа, прежде всего, для Европы? Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, коснемся хотя бы кратко новейшей истории Турции и происхождения победившей партии.

Почти сто лет назад, в 1908 году, революция младотурок свергла деспотическую власть султанов и установила в стране конституционную монархию (чего, скажем попутно, российской революции 1905-1907 годов добиться не удалось). Уже младотурки начали борьбу против радикального исламизма. Поражение в Первой мировой войне, в которой Турция была союзницей Германии и Австрии, привело к окончательному распаду Османской империи. В 1918 году вспыхнула революция, возглавленная Мустафой Кемалем, названного впоследствии Ататюрком (отцом турок). После победы революции в 1923 году в Турции была провозглашена республика, и борьба за светский характер государства еще более усилилась.

Ататюрк добился полного отделения церкви от государства, запретил многие нормы исламского права, например, многоженство, ввел европейский календарь. Благодаря курсу на модернизацию Турция смогла добиться серьезных экономических успехов и стать ведущей промышленной державой региона. Главной движущей силой реформ Ататюрка было прогрессивное офицерство, и с тех пор армия в Турции оставалась «недремлющим стражем» секуляризма. Попытки вернуть ислам во власть воспринимались военными как покушение на сами основы турецкой государственности, заложенные Ататюрком. Чиновники, заподозренные в симпатиях к исламистам, могли лишиться должности, запреты касались даже внешнего вида – работникам госучреждений не разрешалось носить на службе мусульманские платки и османские фески.

Но, когда любая сила захватывает, даже из самых благих побуждений, доминирующее положение в обществе, насильно оттесняя другие, неизбежно возникают негативные последствия, прежде всего, расцветают коррупция и непотизм (кумовство, клановость, стремление «порадеть родному человечку»). По этим причинам и некоторым другим в 70-80-е годы прошлого века страна переживала период экономических трудностей. Исламисты воспользовались ситуацией и стали вести пропаганду в том духе, что причиной экономических неудач является «потакание МВФ и засилье иностранцев» (не правда ли: как знакомо!)

Сказался еще общий подъем национального и религиозного самосознания в мусульманском мире. В среде турецкой молодежи стали модными темы славного прошлого Османской империи и непреходящего значения веры дедов и прадедов (тоже знакомо!). В ходу был еще тезис, что верующие правители не будут воровать. В итоге исламские движения и партии начали набирать популярность.

Мустафа Кемаль Ататюрк

Дошло до того, что в 1980-1983 годах в Турции было установлено прямое правление военных. Военная администрация запретила деятельность всех политических партий, а затем и распустила их. Но… еще в 1952 году, опасаясь агрессии со стороны СССР, Турция стала членом НАТО. Позднее она стало активно стремиться в ЕС. Словом, страна уже прочно находилась в орбите Запада. А Запад есть Запад: ему всегда хочется «и невинность соблюсти, и капитал приобрести». То есть он заинтересован в ослаблении исламистских тенденций, но в то же время – в расширении и укреплении демократии. К чему порой приводит настойчивое продвижение демократии в исламском мире, мы совсем недавно имели возможность убедиться на примере Палестинской автономии. Да и Ирак представляет неплохой урок по этой части.

Но разве правление военных совместимо с демократией? Я не знаю, имело ли место в этом случае прямое давление Запада, но разве могла иметь хоть какие-то шансы на вступление в ЕС страна, в которой правит военная хунта? Так или иначе, но турецким генералам пришлось отступить: в 1983 году в стране было восстановлено гражданское правление.

Теперь нам придется немного отвлечься от общей панорамы событий в Турции, чтобы познакомиться с главным героем этих событий – премьер-министром и главой ПСР. Сын бедняков Реджеп Тайип Эрдоган родился в 1954 году в провинциальном городке, откуда его семья переехала в предместье Стамбула. С детства он торговал на улицах сладостями, чтобы заработать немного денег. Юность его пришлась на годы возрождения ислама в Турции, и он с подросткового возраста стал исламским активистом, а затем вступил в исламскую Партию благоденствия Неджметдина Эрбакана, которого Эрдоган считал своим учителем.

Эрдоган быстро сделал политическую карьеру: в 1994 году он стал мэром Большого Стамбула. Надо отдать ему должное: при нем город стал чище, улучшилось водоснабжение, работа транспорта. При этом он не забывал о своих взглядах – постоянно пропагандировал ислам. В 1998 году он даже оказался под судом по обвинению в пропаганде исламизма. На митинге своих сторонников он прочел собственные стихи, в которых были такие строки: «Мечети – наши казармы, минареты – наши штыки, купола – наши шлемы, а верующие – наши солдаты». За это ему пришлось провести четыре месяца в тюрьме. Однако, это лишь добавило ему популярности.

На парламентских выборах 1996 года Партия благоденствия заняла первое место по числу полученных мандатов (21%) и возглавила правительственную коалицию, ее лидер Неджметдин Эрбакан стал премьер-министром. Впервые со времени образования в 1923 году Турецкой Республики правительство возглавил политик, не скрывающий своих исламистских взглядов. Впрочем, продержалось это правительство недолго – уже на следующий год под давлением армии правящая коалиция вынуждена была уйти в отставку. А в 1998 году Партия благоденствия была запрещена.

Но напор политического ислама оказалось не так просто одолеть. Уже через три года молодой и энергичный Эрдоган сумел воссоздать исламскую партию под другим названием. Это и была уже известная нам Партия справедливости и развития (ПСР). Всего через год, на состоявшихся 3 ноября 2002 года парламентских выборах партия завоевала 35% голосов избирателей. Ее ближайшая соперница левоцентристская Народно-республиканская партия (НРП) получила 19% голосов. Остальные 16 участвовавшие в выборах партии не смогли одолеть очень высокий (10%) в Турции проходной барьер, и большая часть мандатов (некоторое их число получили независимые кандидаты) была распределена между двумя названными партиями, и ПСР смогла самостоятельно сформировать правительство. С безоговорочной победой ПСР вынуждены были смириться даже военные: главнокомандующий армией генерал Озкок, известный своими антиисламистскими настроениями, заявил, что «армия признает результаты демократических выборов».

Поскольку парламент в Турции избирается на 5 лет, очередные выборы должны были состояться в ноябре этого года. Но в апреле – мае в стране разразился политический кризис. Президент Турции по конституции избирается парламентом. Правящая ПСР выдвинула на этот пост ближайшего сподвижника Эрдогана, министра иностранных дел Абдуллу Гюля. Но ПСР не дотягивала в парламенте до 2/3 голосов, необходимых для избрания президента. Кроме того, против его кандидатуры поднялась вся светская Турция: в крупнейших городах страны состоялись многотысячные митинги и шествия. В Измире такое шествие собрало более миллиона участников. Против кандидатуры Гюля высказалась армия.

Главным лозунгом манифестантов было «Турция светская страна, и такой останется». Оппозиция требовала также изменить Конституцию страны, чтобы президента избирал весь народ, а не члены парламента. В итоге правительство согласилось пойти на уступки – провести досрочные парламентские выборы и даже организовать референдум по изменению Конституции.

Запомним этот момент: большинство западных СМИ расценили эти события, как показатель продвижения турецкого общества по пути демократии.

ПСР одержала на выборах в парламент еще более убедительную победу, получив около 47% голосов (341 мандат). Несколько увеличила свое представительство ее главная соперница НРП, получившая почти 21% голосов (112 мандатов). Но, кроме этих двух «главных» партий, на этих выборах 14,3% голосов (71 мандат) получила радикально-исламская Партия национального движения (ПНД). Их еще называют «серыми волками». В парламент вошли 28 независимых депутатов, из них – 24 курда. На сей раз они сумели ловко обойти препятствие – не стали выдвигаться по партийному списку, чтобы не напороться на 10-процентный барьер. Но все они принадлежат к умеренной курдской Партии демократического общества (ПДО). Поскольку их больше 20, они могут сформировать самостоятельную парламентскую фракцию, у которой будут свои офисы в парламенте и государственные дотации. Удвоилось число женщин-парламентариев. Теперь их будет 50, и это предствительницы различных партий.

Несмотря на то, что состав парламента стал более пестрым, в целом он выглядит более исламистским, чем предыдущий. Теперь Эрдогану, казалось бы, ничего не стоит добиться избрания своего кандидата на пост президента страны. Для этого требуется 367 голосов парламентариев. Добавив к 341 голосам ПСР 71 голосов радикальных исламистов из ПНД, он с избытком получает искомый результат. Но… он на это легкое решение не идет.

Сказывается тот же фактор, который сдерживает турецких генералов: Турция находится в орбите Запада. Эрдоган прекрасно понимает: союз с исламистами отрежет ему путь в ЕС, да и в других отношениях дорого обойдется Турции. Но ведь он и сам исламист, и партия его исламистская? Не так все просто. На первый взгляд, ПСР стала прямой наследницей Партии благоденствия Неджметдина Эрбакана, любимой темой которого были «заговоры Запада и евреев». Но Эрдоган учел ошибки своего учителя.

Еще после первой победы в 2002 году он заявил, что его партия не хочет никакой конфронтации со сторонниками светского государства, а также поддерживает идею свободного рынка и вступления Турции в ЕС и даже готова выполнять план экономических преобразований, намеченных для Турции специалистами из МВФ. Из его уст прозвучала фраза, невероятная для исламиста: «Ислам – не препятствие для демократии. Демократия объединяет всех турок – и верующих, и неверующих».  Свою партию он объявил «мусульманско-демократической». Дескать, существуют же партии христианско-демократические (как ХДС в Германии)…

Турецкий политолог Русен Чакир так характеризует Эрдогана и его партию: «Эрдоган понял, что невозможно бросать прямой вызов государству и необходимо создать новую силу, сочетающую традиционные ценности и открытость миру… ПСР – партия с еще не четкой самоидентификацией: одновременно глобалистская и чуткая к международным настроениям, консервативная, но модернистская…». Пожалуй, лучше всего двойственность позиции Эрдогана характеризует следующая коллизия. Его жена Эмин носит платок, как и их две дочери, которые учатся в Соединенных Штатах. Причина последнего в том, что США являются страной победившей политкорректности: в тамошних университетах они могут посещать занятия в мусульманских платках (интересно: а в парандже можно?). А в турецких университетах это запрещено. Но, обратите внимание: потребовать отмены этого запрета Эрдоган не решается.

Выступая 23 июля c победной речью в Анкаре перед своими сторонниками, он обещал работать на благо всего турецкого народа, независимо от того, кто за кого голосовал, сохранить в стране светскую демократию и работать на достижение национального единства, продолжать политику реформ, нацеленную на вступление в Европейский Союз. 

А как отреагировал на безусловную победу исламистской партии Запад? О поздравлениях со стороны официальных лиц говорить не будем. Красноречивее реакция прессы. Французская «Liberation» уже 23 июля посвятила этой победе статью с «говорящим» заголовком: «Эрдоган, триумф мутирующего исламиста». Итальянская «la Repubblica» 24 июля писала: «Воскресное голосование, премировавшее без всякого колебания реформы и экономические усилия, которые команда Эрдогана реализовала в течение пяти лет его администрации, полностью удовлетворили финансовые рынки и международное сообщество. Турецкая конфедерация промышленников, Tusiad, заявила о том, что довольна победой умеренной исламской партии и призвала премьера "к достижению соглашения, направленного на социальное примирение", сохраняя при этом "республиканские светские ценности, которые нашли отражение в конституции, созданной отцом современной Турции Кемалем Ататюрком"». 

Но наиболее интересна реакция немецкой прессы – не только потому, что мы живем в Германии, но и по той причине, что из всех европейских стран Турция в ХХ веке наиболее тесно была связана с Германией, и здесь имеется самая крупная турецкая диаспора. Боннская «General-Anzeiger» 24 июля радостно сообщала: «Однозначный вотум турецких избирателей, поддержавших правительство Эрдогана, является к тому же однозначным посланием в адрес армейского руководства. Турецкие генералы на протяжении последних месяцев утверждали, что от Эрдогана и его партии исходит угроза исламизма, и угрожали путчем. Вмешательство армейских чинов возымело, однако, прямо противоположный эффект. Избиратели, поддержав Эрдогана, дали армии приказ отступить. Они не хотят, чтобы политическую жизнь страны контролировали люди в униформе».

А «Reinischer Merkur» 28 июля вышла и вовсе с триумфальной статьей «Ислам и демократия могут быть совместимыми», где писала: «Удивительно, как меняются времена. Раньше Реджеп Тайип Эрдоган считался заядлым исламским консерватором, а члены его "Партии справедливости и развития" – религиозными радикалами. А еще пару недель назад в Турции проходили массовые демонстрации, десятки тысяч участников которых обвиняли Эрдогана в стремлении размыть принципы разделения государства и религии, заложенные основателем современной Турции Мустафой Кемалем Ататюрком. Но когда в прошлое воскресенье победитель парламентских выборов вышел к своим сторонникам, то наблюдатели предпочли не заметить даже платок на голове его супруги, хотя в светской Турции это считается провокацией. Западные страны почти единодушно аплодировали сияющему победителю.

И на самом деле, шумный триумф Эрдогана свидетельствует о зрелости турецкой демократии. Граждане не смирились с тем, что генералы вновь попытались вмешаться в политику, когда решался вопрос о выборах нового президента страны… Триумф партии Эрдогана… подтверждает превращение прежнего радикального исламского движения в своего рода турецкий блок ХДС/ХСС, то есть в народную партию, которая и в городе, и на селе пользуется широкой поддержкой умеренно настроенных слоев населения… Результаты досрочных парламентских выборов в Турции подтверждают правоту всех тех оптимистов, кто прочит этой стране роль связующего звена между Западом и Востоком. Ислам и демократия, оказывается, могут быть вполне совместимыми, так звучит оптимистичный сигнал из Анкары».

Так что же «свидетельствует о зрелости турецкой демократии» – апрельско-майские многотысячные антиисламистские демонстрации в крупнейших городах Турции или же июльская победа тех же исламистов на парламентских выборах, значительно укрепившая их власть? Как это ни парадоксально, я бы сказал, что и то, и другое, но только если говорить не о «зрелости турецкой демократии», а о том, что турецкое общество, возможно, находится на пути к этой «зрелости». Внушают осторожный оптимизм оба фактора: и то, что турецкий исламизм мутирует, пусть медленно, в сторону демократии, и то, что в стране есть значительные силы светского характера, держащие этот процесс под контролем.

Мутация турецкого исламизма связана с именем Эрдогана, но он, надо отдать ему должное, сумел уловить и выразить важные тенденции, происходящие в обществе. Известно, что для развивающихся стран, где велика доля сельского населения, типичен конфликт между консервативным селом и стремящимся к переменам населением крупных городов. В связи с результатами выборов в Турции «Frankfurter Rundschau» 24 июля отмечала: «В Турции набирает силу новое сословие, это – выходцы из консервативных крестьянских регионов центральной и восточной части страны. Их уверенность в своих силах основывается не в последнюю очередь на возросшем благосостоянии. Некогда сонные, провинциальные города Газиантеп, Адана, Конья или Кайсери сегодня именуются "турецкими тиграми". В последние годы здесь наблюдается бурное экономическое развитие».

Крупные города Западной Турции давно ориентированы на Европу, на светский образ жизни. Не случайно самая многочисленная манифестация в защиту светской Турции состоялась в самом западном из ее городов – Измире. Но решающее значение для демократизации турецкого общества могут иметь перемены в цитадели исламизма, каковой являлись восточные и центральные ее регионы: здесь мутация исламизма шла изнутри. Предприниматели, выходцы из консервативных крестьянских кругов этих регионов, развивая связи с европейскими странами, не могли не почувствовать выгоды движения страны в направлении Запада.

Утверждение демократии в мусульманской Турции имело бы огромное значение для всего мусульманского мира. Европейский Союз при выборе сроков и этапов приема Турции в свои ряды должен учесть множество факторов. Но ни в коем случае нельзя закрывать ей двери в эту организацию.