Литературная страница
АДМИНИСТРАТИВНАЯ ГРАЦИЯ
Было это в Советском Союзе в самый расцвет застоя.
Сидели мы как-то за праздничным столом. Обсудили дефицит, самиздат, Советскую власть вообще и антисемитизм в частности. Кто-то сказал, что раньше у власти были хотя бы выходцы из хороших семей, а нынешние хамы, кроме мата... И сослался на «Административную грацию» – есть такой рассказ у Николая Семёновича Лескова. Ему возразили, завязался небольшой спор, и рассказана была следующая история.
I
Жили-были две подруги, две пламенные большевички. Вышли они замуж за таких же верных ленинцев и в положенный срок каждая родила сына – чуть ли не в один день.
Мальчики росли вместе и очень дружили. Воспитание они получили, разумеется, самое ортодоксальное, стали комсомольцами, поступили в военные училища, и пути их разошлись.
В шестидесятых годах один из них был майором и служил в Средней Азии. Фамилия его была, допустим, Гринберг.
Второй дошёл до гораздо более высоких чинов и жил в Москве. Его фамилия была Андропов.
II
Майору Гринбергу жилось нелегко, и в один прекрасный день он понял, что дело в национальности.
Здесь я хочу прерваться на минуту и обсудить психику человеческую. Поругать. Верней, похвалить. Верней... В общем, представьте себе человека – умного человека! – который не верит в телеграфные столбы:
− В наше время, в эпоху радио их нет и не может быть!
− Но я же своими глазами видел! А Колька об один такой себе лоб разбил!
− Колька врёт, а тебе показалось! – отвечает умный человек. Он действительно умный, это я без иронии говорю. Но ЕГО ТАК УЧИЛИ, а воспитание – великая вещь. Впрочем, великое тоже имеет пределы, и, набив несколько шишек, умный поймёт, что телеграфные столбы есть.
Это будет его трагедия. Уже не в столбах дело – учили неправильно, жизнь прошла мимо, не тем богам поклонялся!
В такой ситуации даже умный человек способен на большую глупость. Например, жениться. Или развестись. А может ничего не сделать, и это будет самая большая глупость.
III
Гринберг, однако, сделал. Он написал своему старинному другу официальное письмо. Дескать, товарищ председатель Комитета Государственной Безопасности! С болью и горечью пишу Вам, что на таком-то году Советской власти... И так далее.
Многие со мной не согласятся, но я думаю, что на самом высоком уровне антисемитов нет. У „них“ всё подчинено одному: сохранить власть. Зубами, когтями, хвостом − власть!!! Тут не до национальных различий.
Кроме того, даже очень большой начальник – в значительной степени человек, и многое человеческое ему не чуждо.
В общем, вспомнил член ЦК Юрий Владимирович хорошего парня Гринберга, допустим, Романа, и решил ему помочь. Но как? Дать генерала, перевести в Москву? Слишком жирно. Опять же враги. Так сказать, политические противники. Тоже честные коммунисты – сожрать не сожрут за такую мелочь, но укусить могут. Отменить такие-то и такие-то инструкции? Вот тогда обязательно сожрут. Кроме того, это ещё жирнее.
А помочь хочется. А в высоких кабинетах не привыкли себе отказывать в мелких радостях жизни. Или даже в крупных.
IV
Представьте себе солнечный, допустим, Таджикистан, последний среди равных в братской семье народов. Посёлок городского типа, совещание у командира полка. Присутствует, разумеется, сам полкан, майоров штук пять, капитаны, ещё кой-какая мелочь... Вдруг дежурный по части, этакий, извините за выражение, лейтенант:
− Гринберг, а ну к телефону, бегом давай!
Это сопливый лейтенант – майору! В присутствии полковника! А сам – прямо по Бабелю − белый, как белая бумага и зелёный, как зелёная трава.
Гринберг, человек семейный, птицей летит в дежурку, хватает телефон и не может сказать “Алло”. Рот открывается, а звука нет. Чем-то он всё-таки прошелестел, потому что из трубки:
− Ромка? Привет! Узнал, старый чёрт?
− Простите?
− Андропов Юрий, помнишь такого?
Тут ноги у Гринберга подкосились, и он сел.
− Помню.
− Вот и я вспомнил. Дай, думаю, позвоню, проведаю. Как жизнь, Рома?
− Спасибо.
− Женат, небось?
− Ага.
− Лысый?
− Да. То есть нет. То есть не очень.
− Да, брат, уходит жизнь! Стареем... Хорошо бы увидеться.
Здесь Гринберг, к чести его надо сказать, промолчал. Ответа, правда, не ждали.
− Жаль, времени нет... Ну, ладно, Рома, рад, что у тебя всё в порядке. Извини,
больше не могу говорить – дела! Так что будь здоров! Успехов!
Щёлк в трубке – и тишина.
Полная.
Гринберг сидит, приходит в себя. За дверью стоят и приходят в себя лейтёха-дежурный и полковой командир. И тут же, за дверью, приходит в себя один капитан, которого на совещании не было. И с которым многие майоры здоровались первыми.
V
Никогда никому майор – а потом подполковник! – а потом полковник!! – Гринберг об этой беседе не говорил. И никто его не спрашивал. Но служить ему стало гораздо легче.