Наш киноклуб

ШАРАДА – ФАРАДА, ЭТО ГРУСТНЫЙ КЛОУН,

ЭТО ЛЮБОВЬ, ЭТО СКРОМНОСТЬ, ЭТО ЖИЗНЬ – ИГРА!

Абсолют юмора – это Бог. В божественном юморе,

в отличие от человеческого, отсутствует пошлость.

У сатаны юмора нет… сатана абсолют пошлости.

Протоиeрей Александр Мень

Сильно сказано, да!? Действительно, отец Александр Мень собирался пуститься в такое исследование: «Юмор Христа». К сожалению, не успел. Убили. Это была бы, наверняка, гениальная работа, как и все его написанные прежде исследования.

Понял, понял. Вы уже подумали, что читаете писанину какого-то сумасшедшего. Нет, нет. Я всё тот же Марк, отвечающий за свои слова. Все мы должны отвечать. Но это уже была бы другая страна, не земная – небесная. А мы на земле.

Трудно найти более похожих друг на друга людей, чем Фарада и Мень. Оба они евреи по национальности, оба приняли православие. Оба воспитали прекрасных сыновей по образу и подобию своему. Оба подверглись божьему наказанию, неизвестно за какие грехи. Александра Меня уже нет, Фарада, к счастью, с нами. Но какая же у него сейчас тяжёлая жизнь! Он, который никогда никому не был в тягость, а только спешил всем на помощь, сейчас не может без посторонней помощи обойтись. Испытание не столько для него, сколько для его близких.

А главное, Фарада и Мень спешили жить и многое успели. Это их философия. Успеть сделать то, для чего их послали на эту землю. Один учил, другой смешил. Это продолжается и сейчас. От священника остались книги, ученики; клоун часто на экране честно смешит, и зрители его любят и желают скорейшего выздоровления. За него молятся в церквах. Уверен, что Семён поправится и ещё посмешит нас всех. И со сцены, и с экрана.

Семён, Сеня, Сенечка. Я имею право его так называть. Три совместных  фильма, общая юность, наш общий уже ушедший друг Володенька Точилин дают мне такое право.

1958-й год. Дом Культуры МГУ на Моховой. Я просто шёл мимо Дома Культуры, спускаясь с Никитской на Манежную площадь. У входа увидел огромную толпу народа. В руках все держали какие-то бумажки. Это были пригласительные билеты. Один из таких билетов оказывается у меня в руках. Каким таким чудесным образом, не пойму и сейчас. Наверное, кто-то имел лишний билет и сунул его мне, а может быть – провидение, судьба. Последствия растянулись на всю мою жизнь. Это был первый в СССР, после смерти Сталина, вечер, посвящённый Всеволоду Мейерхольду.

Выступали актёры, режиссёры, звёзды кино и театра. Вот тогда я и задумал сделать пластинку, посвящённую великому режиссёру, но это тема для отдельной статьи.

Сидел я в зрительном зале на местах, указанных в билете на два лица. Место для второго лица было свободно, а народ всё прибывал. Люди садились прямо на пол. Вот таким же образом рядом со мной прямо на пол сел невысокий, худенький паренёк. Я пригласил его на свободное место, и он с благодарностью занял его.

– Володя, – сказал он, протянув мне руку.

Вот так мы познакомились с Точилиным. Он стал мне рассказывать про Театр студию «Наш дом» при ДК МГУ, я  ему про своё изобретение экранизированных композиций, что очень его заинтересовало. Договорились встретиться на другой день.

Студией «Наш дом» руководили три человека: Аксельрод, Рутберг и Розовский. Но фактически руководил всем Володя Точилин. Это он ставил лучшие номера и Хазанову, и Фараде, и Филиппенко, и Винокуру, что они признают, но не любят подчёркивать. Полностью создание Володи Точилина в более поздние времена – Ефим Шифрин.

Вот именно Володя и познакомил меня с Семёном Фарадой. Это случилось, когда я уже работал на студии Горького и был директором картины «Супруги Орловы» режиссёра Марка Донского. Мой неуёмный характер заставлял меня заниматься не только директорскими делами, но и активно вмешиваться в подбор актёров. На маленькую роль клоуна в прологе я и попросил порекомендовать мне кого-нибудь Володю Точилина. Он и порекомендовал Фараду. Объяснив, что он носил фамилию Фердман, но на таджикской студии в картине Валентина Ахадова «Вперёд, гвардейцы!» его заставили взять псевдоним. А он сам не стал подбирать, сказав, что он не умеет шарады придумывать. Тут-то и подхватили его слово, стали проговаривать на все лады: шарада-парада-награда-фарада. И остановились на этом, звучавшим по-восточному имени, с ударением на втором слоге. Семён так и представлялся, делая ударение на второй слог: Фарааада. Но народ ударение переставил. А в «Супруги Орловы» я его не взял. Побоялся, что он будет очень смешной и «перетянет всё одеяло на себя». Клоуна сыграл Володя Точилин, который не был таким смешным, как Семён.

Студия «Наш дом» существовала почти десять лет и была разогнана как диссидентская.

Я старался помогать ребятам, предлагал их на разные роли разным режиссёрам нашей студии. Иногда это получалось. Но не с Фарадой. Его, в основном, снимали на «Мосфильме». Иногда он меня даже упрекал в недобросовестности: мои предложения наталкивались на его огромную занятость. И в кино, и в театре, и на эстраде. Как компенсация несовпадений была картина «Клуб женщин». Нет, он там не играл, играла его жена. Дочь великого русского актёра Виталия Полицеймако – Марина. Её отец прославился ролью Эзопа в театре и в кино. Мама – Евгения Михайловна Фиш была первой партнёршей Менакера, ещё до Мироновой. Так что Марина галахическая еврейка. Марина Витальевна играла в нашем фильме женщину в возрасте, которая пытается на пенсии наладить интересную жизнь. Смешно играла. А главную мужскую роль исполнял в этом фильме Володя Точилин.

Познакомились Марина и Семён в театре на Таганке, куда Фарада был приглашён Любимовым и прослужил там четверть века. Марина помогала Семёну войти в актёрский состав театра, что всегда трудно по началу. Играл он «вторых». Второй Бог в «Добром человеке из Сезуана», второй могильщик в «Гамлете». Но были очень серьёзные роли в таганских спектаклях: «Мастер и Маргарита» (управдом Босой, буфетчик Соков, конферансье Бенгальский), «Пять рассказов Бабеля» (ученик Загурского). Хотя слово «серьёзно» по отношению к Фараде неприменимо. Это особая актёрская серьёзность – «комедийная серьёзность тупости». Фарада со сцены разговаривал со своими знакомыми из зрительного зала.

Мы с женой сидели в первом ряду на спектакле израильского режиссёра, а Фарада на сцене сидел прямо перед нами. Когда была пауза в его тексте, он обратился напрямую ко мне: «Ну что, Марик. Спонсоры денег ещё не дали?» Мы обомлели, а актер, как ни в чём ни бывало, продолжал свою роль.

На другом спектакле мы сидели рядом с сыночком Семёна – Мишей. На сцене Марина Полицеймако по роли падала, а Фарада говорил сыну: «Миша, подними маму». Как-то так получалось, что остальные зрители этих фраз не слышали, столбенели от ужаса только родственники и знакомые.

Я приглашал его на пробы на роль в фильме «Карнавал» и предупредил, что не я один решаю, что есть Лиознова, что нужно понравиться, что она очень капризная. На повышенных тонах Семён стал говорить, что он очень занят, стал крутить при этом ключами от машины и притоптывать ногой. Заметив, что Лиознова стоит рядом, громко сообщил, что не любит капризных женщин. Конечно, Лиознова его не утвердила. А ведь это была его роль – танцующего конферансье, клоуна. Играл её совершенно бесталанный солист ансамбля «Ритмы планеты».

Но и без меня Фарада снялся более чем в сотне фильмов. Он даже стал президентом «союза актёров ста ролей».

Вместе с Точилиным они придумали «АБВГДейку» для телевидения, где Фарада играл клоуна Сеню, ещё одним клоуном был Филиппенко, но передача просуществовала недолго. Не нравились председателю Гостелерадио орлиные профили Фарады и Эдуарда Успенского.

Вообще, ему всегда хотелось дать его собственное имя в кино. Была такая картина «Француз», которую официально снимала Галя Данелия – жена Георгия Николаевича Данелии, но неофициально всех актёров приглашал и утверждал я. Извините за нескромность. Поэтому в первую очередь пригласил Фараду. А в сценарии изменил его роль. Назвал Семёном Абрамовичем. Он потом долго удивлялся, почему не Львович. Да просто я забыл его отчество, мы же никогда по имени-отчеству не называли друг друга. Здорово он сыграл в паре с Женечкой Симоновой.

Наибольшую популярность Фарада приобрёл после съёмок в «Формуле любви» Марка Захарова. Роль называлась Маргадон. А песня «Уно, уно, уно, уно моменто» стала визитной карточкой Семёна. Их с Абдуловым приглашали на разные мероприятия, юбилеи именно с этим номером. Так на юбилее Ролана Быкова, который проходил в Цирке на Цветном, их предупредили, что прищёлкнут карабины и немного поднимут вверх во время исполнения песни. Актёры не поверили, а именно так и произошло. Пошла фонограмма, щёлкнули карабины, и Семён и Саша взмыли под купол цирка.

– Семён, ты где? – завопил Абдулов.

– Здесь, здесь. Артикулируй!

(Песня была полностью записана на фонограмму, нужно было только открывать рты, что они очень успешно и сделали.)

Семён никогда не терялся, ни при каких обстоятельствах. Как-то мы ехали с ним на машине. У него были старенькие «Жигули», и любил он на них ездить по встречной полосе. А иначе по Москве трудно проехать, как он всегда объяснял. Встречный гаишник засвистел, а Сема подъехал к нему поближе и, не выходя из машины, спросил: «Эй, служивый! Я на Калифорнию правильно еду?» Думаю, что «служивый» ошалел на много лет от такого обращения. Но ведь отпустил, отдав честь знаменитому актёру. Фразы из своих фильмов он применял в разговорной речи очень часто. «Селянка, хочешь большой, но чистой любви», – так он обращался к буфетчице в студийном буфете. А она была татаркой и воспринимала всё очень серьёзно: «Все хотят,  денги не платит. Здес копейка, там копейка. Я тут самый богатый. Бляд такие!» Окружающие хохотали.

 Шарж Александра Яковлева

Как только началась перестройка, я организовал кооператив «Кинозвезда». Стал устраивать вечера в концертном зале гостиницы «Космос». Директором этого концертного зала мой приятель Саша работал. Первый вечер мог оказаться последним. Это был вечер, посвящённый Сталину. Впервые мы показывали фрагменты документальной хроники, запрещённой ранее. Собиратель анекдотов о Сталине зачитывал их по своей книжке. Зритель был возмущён, хотя всё было правдой, но непривычной правдой. В перерыве толпа стала требовать возврата билетов. Тут я догадался позвонить Точилину, и он вместе с Фарадой быстро приехал в «Космос». Фарада стал рассказывать почти те же анекдоты, но зритель уже хохотал. Конфликт был исчерпан. Но это со зрителем, а с КГБ не совсем. Они вызывали директора нашей студии, им тогда был Рыбин, и долго его допрашивали, как у меня оказались фрагменты хроники. К чести Рыбина надо сказать, что он меня отмазал. За это на деньги моего кооператива он содержал для себя лишнюю секретаршу. Это такая епитимья для меня была. Ведь уже не сажали.

Песне «Уно моменто» Фарада обязан тем, что прослыл итальянцем. Некоторые конферансье так и объявляли актёра: «Сейчас я вам представляю единственного итальянского певца, который имеет звание «Заслуженный артист России». После чего многие – не только зрители, но и режиссёры – стали думать, что Фарада действительно итальянец. А когда Эльдар Рязанов собирался экранизировать «Чонкина», Семён подошёл к нему и спросил:

– Можно я попробуюсь на роль сапожника Сталина?

– Какой сапожник? – удивился Рязанов. – Сапожник Сталина был евреем, а ты – итальянец!

Зато в другой раз «итальянца» в свою комедию «Частный детектив, или операция „Кооперация“» пригласил Леонид Гайдай. На роль…итальянца. «Я получил огромное удовольствие от этой работы», – признаётся Фарада.

Весёлые были времена коопераций. Я снимал рекламный ролик для какой-то туристической фирмы. Он долго крутился по первому каналу. Напомню сюжет. Один чудак едет отдыхать в Сочи дикарём и попадает в самую непогоду. Огромные волны бьют по набережной. Идёт дождь. Квартиру снять невозможно. Бедный дикарь плетётся под трагическую музыку с огромными чемоданами и вдруг встречает приятеля. И вот они уже сидят в баре уютного отеля, выпивают, и приятель расхваливает туристическую фирму. Как вы думаете, кого играл Фарада? Правильно! Дикаря. Только печали у него не получалось. Зритель всё равно смеялся. Приятеля играл покойный Вадик Захарченко. Вот это был дуэт. Можно было целый сериал снимать, но нам нужно было только пять минут экранного времени. Реклама. Мы затягивали съёмки в Сочи, как только могли, но всё кончается. Зато потом всё снова начинается. Это была моя картина «Болотная стрит, или средство против секса». Там Фарада и Захарченко встретились вновь. А ещё были и Пуговкин, и Васильева, и Шифрин…. Да, что там! Все звёзды. Это я дорвался.

Семён поставил условие, что ему нужно быть с сыном Мишей. Мы с автором сценария Зайкиным дописали в сценарий роль сына фальшивомонетчика, и съёмки начались. Фарада придумывал что-нибудь постоянно. Сам работал над ролью с сыном. Миша тогда ещё учился в школе, но его актёрские способности были видны невооружённым глазом. Его легко приняли в театральное училище, а там он прославился, поставив капустник с поздравлением МХАТУ со столетием. Сейчас он много снимается, работает и на телевидении, и в театре. Зарабатывает бате на лечение, как когда-то вкалывал на всю семью Семён.

Съёмки проходили в Ялте и толпы народа всегда окружали съёмочную площадку. Тянули всех актёров в гости, угощали. Фарада никогда не отказывался, но говорил, что при сыне пить неудобно. В этом моём фильме могла бы играть и жена Семёна, но Марина была очень занята в театре, поэтому играла другая актриса. Семья фальшивомонетчика с честью выдержала конкуренцию с семьёй управдома (М.Пуговкин и Т.Васильева), и с семьёй Садальского и Божок, с любовной парой Ярмольника и Удовиченко.

Да ведь и сюжет был для Семёна выигрышный. Все  переживали, а он добросовестно и усердно печатал деньги.

Фарада и в жизни делал всё добросовестно. Танцевал чечётку, играл в футбол, угощал друзей, да мало ли что ещё.

Ему очень нравились съёмки в моём фильме «Русский бизнес». Он занимался своим любимым делом на съёмках – парился в бане. Правда, по сценарию ещё и пил, а Семён в бане не пил никогда. Считал это вредным. Свой день рождения 31 декабря он начинал в бане, потом дома день рождения плавно переходил во встречу нового года.

Семён смеётся, что это его родители так пошутили первого апреля – вот и появился на свет через положенные девять месяцев «ради прикола» в пять часов вечера 31 декабря 1933 года будущий Фарада. И вместе с мамой свой первый день рождения, а заодно и самый весёлый праздник – Новый год – отмечал в роддоме.

В фильме «Дом, который построил Свифт» Фарада с Ларионовым играли судей в судейских мантиях. Когда Ларионов наклонялся над коллегой с докладом, кисточка с его шапочки щекотала Фараду по носу. Семён устал отмахиваться и однажды, припрятав ножницы, без разрешения режиссёра в одном из дублей отрезал кисточку.

– Гениально! – закричал Марк Захаров и оставил это обрезание в картине.

У нас были и печальные встречи. Мы вместе провожали в последний путь нашего Володеньку Точилина. Панихида была в Гнесинке, где он преподавал актёрское мастерство. Моя дочь Дина у него училась. Потом устраивали вечер его памяти в Театре эстрады. Я даже притащил фрагменты фильмов, в которых он снимался. Семён очень переживал. А ещё больше он переживал, когда внезапно скончался Григорий Горин. Семён считал, что именно Горин написал для него лучшие роли в его лучших фильмах. Фарада заперся у себя в комнате, ни с кем не разговаривал и… случился инсульт. А потом всё больше и больше. Не буду про болезни. Эту тему охотно смакует вся жёлтая пресса. Лучше пофилософствуем немного.

Шарада – по-французски беседа, болтовня, род загадки, в которой загадываемое слово разделяется на несколько частей с самостоятельным смыслом (например, «семь я»), затем даётся описание смысла каждого из этих слов, иногда в форме стихотворений или инсценировок.

Поскольку Фарада произошёл от Шарады, мы можем экстраполировать это описание литературного приёма на живого человека. Вся его жизнь делится на несколько самостоятельных частей: кино, театр, литература (книга «Уно моменто!»), телевидение (ведущий), эстрада. И всё это остаётся загадкой. Он и есть шарада. Первый вопрос: как же всё это с профессией инженера-механика котельных установок, безо всякого театрального образования? Второй: как же можно всё это успеть?

Оказывается – можно!

Дурак придворный, дурень дворовый, балда и любимый. Он всегда утешает. (Помните отца Меня. Постоянно утешал.) Феноменальная органика маски, изумительная остойчивость сами по себе обещают не то чтобы выигрыш или победу, но, во всяком случае, невозможность опасных для жизни повреждений: проскочим, обойдётся, выживем, вынесет куда надо. А ведь нам всем это и надо!

Его судьбой стал вкрадчивый неотразимый эпизод, который помнится-то очень часто дольше всего фильма.

А ведь он не только комический, но ещё и трагический актёр. Истинно трагический портной в «Попугае, говорящем на идиш» – это прямая перекличка с ролью отца Сонечки в таганковских «Зорях…» и напоминание о том, что для его героев естественно было бы говорить на идиш.

Но для зрителей, полюбивших маску, она не ассоциируется ни с какими меньшинствами и вообще ни с чем, кроме актёра Семёна Фарады, парадоксально лишаясь таким образом не только национальности, но и прописки в каком-либо определённом времени.

Не волнуйтесь! Сам актёр об этом ничего не знает, да и не должен знать. Фарада, например, считает своей лучшей ролью – роль в фильме Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин». А спросите кого-нибудь: что там за роль у Фарады? Никто не ответит. А они вдвоём с Володей Точилиным изображают в самом начале картины клоунский номер. Летят фашистские лётчики, а наши их сбивают. Что это? Это Герман. Он брал сниматься только тех актёров, которые про игру ничего не говорили, только тех, кто естественен как собака. Играть не надо. А тут вытерпел клоунское антре двух моих любимых актёров, придуманное ими самими.

А просто, клоунада – это и есть для них жизнь. И Герман это понял.

Теперь немного пошлости.

В фильме «Криминальный квартет» Фарада играл мафиозо и был первым российским актёром, который произнёс ругательство с экрана:

– Пидаразе!

После того как фильм вышел по телевидению, Семён гулял со своим сыном Мишей. Мимо проходили две девушки лет по восемнадцати. Одна из них, увидев Фараду, узнала его и радостно воскликнула:

– Ой, смотри, пидаразе!

– Папа! Я их сейчас убью, – закричал Миша.

– Миша, – укорил его отец, – просто девочки внимательнее тебя следят за моей творческой биографией.

Миша всё понял и делает свою фантастическую творческую биографию, в чём-то повторяя (формально) отца. Так, в фильме «Служба доверия» он играет вместе с Евгенией Симоновой, как и папа, влюбляясь в неё. В фильме «Мустанг» становится итальянцем. Ведёт, как и Семён, телевизионные передачи. Одна из них называется – «Кулинарный техникум».

Про театральные спектакли я уже не говорю. Выспаться Мише некогда.

А ведь это счастье, когда не хватает времени. А если ещё сыновья похожи на нас…

Постскриптум. Благотворительный вечер, посвящённый Фараде, прошёл в Культурладене Рётенбах Нюрнберга 14 июля 2007 года. Были собраны деньги на лечение Семёна Львовича. Причём, деньги в Нюрнберг присылали и по почте жители других городов. Очень много было писем с пожеланиями скорейшего выздоровления. Всё это я привёз в Москву и передал Фараде лично. Он всех поблагодарил за помощь и память! Мы долго разговаривали, пока он не устал. Память у Фарады осталась феноменальной. Он помнит всё. Левая рука ещё двигается плохо, но он её усердно разрабатывает. Говорит нормально.

На другой день, после посещения Семёна, я с удовольствием принял приглашение сына Фарады – Миши и посмотрел спектакль с его участием в театре «Театриум на Серпуховке», который назывался «Бестолочь». Мне эта «комедия-вихрь» очень понравилась, но более всего рассмешила игра Михаила. Это был какой-то бурлескный фонтан смеха. В России есть новый комедийный артист!

А после ещё одной беседы с Семёном, я посмотрел фильм «У реки», где снималась мама Миши, жена Семёна – Марина Полицеймако. Скажу вам прямо: любой актрисе играть девяностолетнюю старуху очень трудно, но только не Марине Витальевне. Она делает это с блеском. А потом мы фотографировались, и я услышал от Семёна удивительную фразу: «Тот, кто приспосабливается к своей болезни – будет жить!»

От всей души жители Нюрнберга желают тебе, дорогой наш Фарада, долгой жизни, новых ролей и новых побед!