Некриминальные истории

Твёрдые убеждения судьи Roth

В Германской Саксонии (бывшая ГДР) есть маленький городок Штольберг. Как и всюду в немецких городах, его исторический центр называется «старым городом». Пройдя по брусчатке старого города мимо кофейных, пивных и мясных заведений, вы неизбежно оказываетесь у старинного здания городского суда. В нём и рассматривали это странное дело.

Была отличная солнечная погода, когда, петляя по живописным холмам земли Райнланд-Пфальц, мы спустились к берегу реки Мозель. Городок с романтичным названием Бернкастель-Кюс предстал перед нами одной длинной Променадой с речным причалом, туристическим бюро и многочисленными ресторанчиками, а также россыпями речных камней на прибрежных полянах.  Я немедленно приступил к сбору самых красивых из них. Этим избранным предстояло дополнить дворовую коллекцию камней, собранную повсюду, где пролегали пути моих поездок.

Послышался звонок, и жена принесла мне из машины телефон. 

– Местер, – сказал я. 

– Петер Клаус из фирмы Фиртель Моторен. Вы нам оставили головку блока цилиндров для проверки. Мы испытали её под высоким давлением и дефектов не обнаружили. Желаем удачной поездки.

– О кей, большое спасибо за хорошую новость.

По реке, ласкавшейся об крутой восточный берег, украшенный виноградниками и изумрудными лесами, плыла баржа с каким-то обыденным грузом. Я переехал через мост и направил свой автомобиль на запад по петляющей на чередующихся спусках и подъёмах дороге.

– Ну что же, надо будет подавать иск, – сказал я жене, покручивая подрагивающий руль «Форда», взятого в прокат на время ремонта нашего внедорожника.           

– А может быть не надо? Ты всё время судишься, как будто получаешь от этого удовольствие.

– Эта деталь стоила нам больше тысячи евро. А теперь выяснилось, что нам умышленно завысили стоимость ремонта, вынудили купить новую головку цилиндров, хотя оригинальная была в полном порядке. Ты же слышала, что он сказал? Я получу от них официальное подтверждение, и ремонтники вернут мне эту тысячу!

– Ты заплатил за эти испытания, теперь оплатишь судебные издержки, а эти жулики наймут хорошего адвоката и выставят ещё счёт за его услуги, когда выиграют процесс. Этого ты хочешь? 

– Я выиграю процесс, как выигрывает порядочный человек, защищающий свои законные права в цивилизованной стране!

Высоко впереди маячили синие дорожные щиты. Я поискал нужный нам город. Ах, вот. Лютик.

Немцы называют его «Лютик». В этом городе живут валлонцы, они говорят по-французски, и на французском его название звучит «Льеж». А бельгийцы центральной части  называют его ещё иначе, как-то по-фламандски. Какое многозвучие! 

– Они найдут, чем омрачить твою порядочность, – сказала жена.      

Обычно я беру ответственность принятия важных решений на себя, ведя с женой обсуждение, чтобы только уточнить детали задуманного.

И обычно, прогнозы жены, какими бы они не выглядели нелепыми, оправдываются, не ослабляя, однако, вектора моей всемирной тяги к очередной тяжбе.

Накануне поездки в Саксонию на судебное разбирательство об злополучной головке блока цилиндров моего родного внедорожного «Опеля», я, сбегая по лестнице вниз, увидел соседа Шмидта. Он заговорчески зазвал меня к себе и торжественно сообщил: у меня сегодня есть коньяк, давай махнём. «Коньяком» называлось бренди «Наполеон». Мы выпили по стопке, но уйти так просто мне не удалось. «Ещё по одной», – предложил Шмидт. Это был код, который ещё с армейских времён действовал на меня безотказно. Шмидт, бывший все годы соседства у меня за отца, настолько мы с ним сдружились, перенял от меня не лучшие привычки.

Мы выпили по второй. Когда Шмидт выпивает, его тянет на воспоминания. Поэтому он идёт в комнату, всю уставленную кубками и грамотами за победы в соревнованиях по кеглям (5 раз чемпион Нюрнберга и сколько-то раз – Нюрнберской области!) и достаёт из шкафа толстый альбом с фотографиями. Мне они уже знакомы: вот отец, в форме пожарника времён бравого солдата Швейка, вот старшая сестра, вернувшаяся после 5-ти лет советского плена, проведённого ею на шахтах Донбасса...

Она хоть по-русски-то научилась? Ругалась великолепно. Я даже помню некоторые слова. Конечно, работая в забоях, здоровье подорвала и уже не долго протянула на Родине. О других родственниках я узнавал по мере просмотров альбома всё больше и больше. Плохое время это было, война, – попробовал я угадать настроение собеседника.

– Это было замечательное время!

???

– Мне было только 18 лет. Мои друзья и товарищи были также молоды, и мы всегда были готовы друг другу помочь.

Я знаю, что он воевал в Италии против американцев и при удобном случае сдался в плен, после чего шил костюмы своим новым хозяевам, так как был портным. Шмидт полез за вторым альбомом, и я совсем уже скис. Вдруг я увидел фотографию молодого красивого парня в форме СС.

– Кто это?

– Мой кузен. Он воевал против итальянских партизан.

– Я знаю, они уничтожали целые поселения. Что с ним стало?

– Его убили.

Больше я ничего не смог узнать про эсэсовца, видимо, это была запретная тема. Для моей матери, у которой в войну вся семья была уничтожена в концлагере, война была запретной темой. Она ни разу не приехала в Германию нас навестить из Израиля – не смогла себя пересилить.

Судья Ротх, моложавый невысокий саксонец с ямочками на обeих щёчках и подбородке, дал мне возможность произнести только начальные фразы моей домашней заготовки, предназначенной для разгрома расположившихся невдалеке оппонентов. Он сразу же спросил жену, а вправду ли она хозяйка машины? И кто из нас платил за ремонт и почему... он укоризненно посмотрел на меня и ещё несколько раз спросил: почему, почему, почему? Господин Местер? Пока же судья делал паузу или пытался быть ко мне в чём-то лояльным, в диалог, протекающий так бестолково, ввинчивались жёсткие реплики худого противного человека, защитника ремонтников, не дававшего судье расслабиться. Как потом я прочёл в протоколе, это был защитник, доктор и профессор, г-н Вестерхаузен. Он-то и дирижировал всем сценарием заседания. В противовес нашему адвокату, сонливому собирателю собственных гонораров, г-ну Фишеру!

Поездка в Бельгию не была туристской. В городе Лёвен, недалеко от Брюсселя, знаменитом не только пивоварней «Стела Артоис», но и медицинской клиникой европейского значения, функционирующей на базе Брюссельского университета, она заканчивалась. Жену, болезнь которой отказывались лечить из-за безнадёжности немецкие врачи, ждали исследования молодых честолюбивых бельгийских хирургов, получивших образование в Германии, и рассчитывавших на успех.

Оставив её у этих молодых профессоров, я направился в отель, где место уже было зарезервировано. О чём я и доложил симпатичной, средних лет женщине, заведующей ключами, сначала по-немецки, а затем, как и положено, по-английски. Поняв, наконец, что перед ней иностранец, хозяйка ключей оживилась и перешла на известный ей иностранный язык – французский.     

Женщина говорила по-французски, а я ей отвечал по-разному. Мадам. Се ву пле. Их мёхте а шлиссель энд ай гоу. Ай длайк э кей унд их гее. О кей? Мерси мадам, чао. Для удобства я повсюду при прощании говорю это коротенькое «чао».

Я только бросил чемодан и вышел на улицу.

Покинув уютный номер отеля, оформленный в определённом стиле со всевозможными причиндалами фламандской старины, я оказался в не менее уютном окружении волшебного средневековья. Такой маленький городской романс пробивался всюду, со сцены улиц и переулков, кабачков и магазинчиков, но эта сцена не принадлежала моему театру. Леди и джентльмены приветливо мне улыбались, а я был одинок среди них. Знакомыми были разве что французские надписи на магазинах, например: «брюки». Завод пива «Стела Артоис» вкусно дымил вдоль набережной, а по каналу, жеманно зажатому каменными берегами, плыла утка с утятами, которые в стремлении не отстать от матери были неимоверно смешны и хлопотливы. Все вокруг, включая этих уток, имели какой-то общественный план на этот вечер. Мне же предстояло вернуться в одинокий номер и попытаться уснуть.    

– Господин Местер, ну не вы ли сами согласились на замену форсунки?

– А кто вам сказал, господин судья? Кроме форсунки ведь заменили множество других деталей и со мной эти замены не согласовывали. Но вы же сами, свидетель, предложили её заменить?

– Да нет, я всего лишь не возражал.

– Или вот говорят, свидетель Местер, что вы сами предложили заменить головку блока цилиндров… Вам по телефону сообщили, что она не в порядке? А зачем же вы предложили … 

А я не предлагал, это бред сивой кобылы. Мне бы лучше обойтись без этой замены, если это возможно. Каждый нормальный автомобилист предпочтёт обойтись в ремонте без замены головки блока цилиндров, которая бывает по цене сравнима с самим автомобилем.  

– И ещё говорят, что вы отказались от проверки качества этой детали. Правда, свидетель мастер  Опитц? Святая правда, я даже ему письменно предлагал. А где эта письменность? Здесь уже проснулся мой защитник.

– А её нету! Опитц обвёл зал правдивыми, под стать его пышным усам, глазами.

Проклятый обманщик! Я был настолько возмущён, что мог бы его убить!

Но я даже сказать ничего не смог. Поскольку в дальнейшем меня как свидетеля выставили за дверь. Хотя ни жена, формальная хозяйка предмета спора, ни тем более адвокат Фишер в автомобильных тонкостях не разбирались. Но, объявив себя свидетелем, я заведомо обрёк дело на самотёк, какая глупость!

О последующем я прочитал в протоколе, который получил по почте. Согласно этому странному документу, мастер Опитц в одном месте клятвенно утверждал, что в пробную поездку не ездил из-за якобы дефекта в тормозах, чтобы оправдать первоначальные недоделки, а в другом так же клятвенно уверял, что во время предпринятой им пробной поездки «термостат был в полном порядке, и поэтому вода из системы охлаждения двигателя  не вытекала…», чтобы поверили, что он этот термостат действительно заменил. Опитц врал, а судья Ротх фиксировал истину с точностью до наоборот.

К примеру:

– хотя замену термостата включили в счёт, однако по древности его прокладки было очевидно, что и этот пункт был фальшивым.  

Должно быть, мы не первые в истории судейства, которых тянут в болото рутины, а не по дороге к истине. Ведь в цивилизованных странах гордятся тем, что судьи ненаказуемы за свои решения!

А что говорили на этот счёт наши знаменитые классики судебной защиты? Давайте обратимся.

Ещё 1893 году русский юрист М. Г. Казаринов отметил в одной из своих знаменитых речей, что  существует 2 способа ведения разбирательства: аналитический подход, свободный от постороннего влияния как в самом вопросе, так и в отношении к нему и «существующий другой способ исследования, сохраняющийся по преимуществу в судебных прениях; он заключается в том, что стороны прежде всего всячески стараются погребсти главный предмет исследования под грудою посторонних вопросов...»*, и при этом заметил, что этим способом можно доказать всё, что угодно.

Да, всё, что угодно! И как это было в 19 веке, так же и в 21.

Я сумел убедить жену в той поездке, что процесс будет победным, но проиграл его. Бельгийские хирурги включились в борьбу с болезнью, и мы возвращались домой в благодушном настроении. Мы ещё не знали, что проиграем и это сражение, и если болезнь победить было, может быть и невозможно, то в судебном деле я сделал что-то не так, возможно, против меня была спланирована провокация. Я, однако, не обращался в дальнейшие инстанции, как того предлагал наш защитник, сонливый собиратель дальнейших премий, г-н Фишер.

Несуразности, отражённые даже в отредактированном судебными секретарями протоколе этого слушания, достойны их опубликования для таких людей, как я.

Чтобы предостеречь или чему-то научить.  

Из судейского протокола:

«Жалобщица не является обладательницей спорных требований..., потому что счета на ремонт были выписаны на имя её мужа.  А если она счёт за ремонт оплатила, то сама виновата, так как в счёте не стояло её имя».

«На основании вышеизложенного ... суд не верит этому свидетелю...»

«Свидетель Местер, – торжественно заключает судья, – не хотел платить денег, поэтому ... настаивал на дурацкой замене головки цилиндров»

Почему же, однако, я не удостаивался доверия судьи? Вопрос риторический...

Хотя, не исключено, что я плохо подготовил и провёл этот судебный процесс. К тому же судья Рот, аттестовавший меня как скрягу, был, возможно, в этом прав: потому что я не оставил машину для ремонта в автосалоне «Опель», куда меня отвезла аварийная служба, а обратился к более дешевым мастерам, имеющим хорошего адвоката.

1. Заключение.

Если вам захочется затеять судебный процесс, хорошо к нему подготовьтесь, а лучше не затевайте вообще. Если всё же затеяли тяжбу – то подумайте о защитнике, докторе, а ещё лучше – профессоре юрисдикции.

Не довольствуйтесь ролью задверного свидетеля.

2. Пояснения.

Форсунка – деталь в моторе автомобиля, главным элементом которой является отверстие для впрыска топлива.

Головка блока цилиндров – сложное устройство, соединённое с мотором, состоящее из корпуса, распределительных валов, коромысел и пружин, а также клапанов, впускных и выпускных, прижатое к мотору через прокладку сложной же формы с отверстиями для протекания охлаждающей жидкости и определяющее подачу рабочей смеси в цилиндры мотора автомобиля.

Термостат – деталь, регулирующая циркуляцию охлаждающей жидкости.

* П. М. Захаров, Е. П. Черкашина. Речи известных русских юристов