ОНИ НАШИ ДРУЗЬЯ. ОПЯТЬ?

Главное дело жизни участника той войны – защита Родины от фашизма – теперь возложено на нынешнее поколение россиян. Слова Юлиуса Фучика: «Люди, я любил вас, будьте бдительны!» сегодня обращены к ним.

 Эту песню прекратить

– Запевай! – скомандовал наш взводный, и я было начал:

Кто Родине нашей грозится войной,

Тот будет сражаться со всею страной.

Лишь землю родную затронет фашист,

Станет танкистом любой тракторист...

Еще вчера мои однокашники, курсанты Череповецкого пехотного училища дружно подхватывали припев:

Знайте, враги, на удар мы ответим...

В тот раз, едва прозвучало слово «фашист», как наш взводный поспешно распорядился: «Эту песню прекратить!» А потом смущенно добавил: «Теперь они наши друзья».

Они... Еще вчера мы твердо знали, кто враг, и на чей удар мы ответим. Нас годы воспитывали на ненависти к фашизму, и выдавить ее из сознания в одночасье командой было невозможно. Пакт о дружбе с фашистской Германией стал сногсшибательной новостью, рукопожатие Молотова с Риббентропом изумляло, как и слова Молотова, что «вести войну на уничтожение гитлеризма преступно». Слово «фашист» еще вчера звучавшее как оскорбление, произносить было запрещено. Вот только запретить думать было нельзя, а думали мы по-прежнему. О том же, что память, вобравшая в себя страшные преступления гитлеровцев, может стать обременительным предрассудком, тогда не знали. Теперь известно, что советско-германское соглашение – одна из самых постыдных страниц нашей истории, а мы еще тогда считали, что это так. Договор этот развязал Гитлеру руки, и фашистские щупальца раковыми опухолями стали прорастать в теле Европы. А потом они напали на нас: на русских и украинцев, белорусов и евреев, татар и грузин, на все народы, населявшие нашу землю и составлявшие Советский Союз.

Славян они считали низшей расой и не скрывали, что уже произвели расчет на живых и мертвых, определили оставленных существовать на положении рабов «великой Германии». Таким был их «новый порядок». А для евреев и цыган в этом «порядке» места вообще не было. Сперва гитлеровцы убили их у себя, потом – в других, захваченных ими странах, 22 июня 1941-го пришла очередь наших...

Самый страшный итог войны

В 12.00 того черного воскресенья нас, курсантов, собрали на плацу училища, и мы узнали о нападении Германии и услышали, что «наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами». Договор о дружбе с фашистами нас поразил, их нападение – нет! А в том, что победа будет за нами, – не сомневались. И как только окончился митинг, не ожидая команды взводного, с мыслью, что «Бог правду видит», я запел запрещенную песню: «Лишь землю родную затронет фашист...», и все курсанты, парни восьми национальностей, с небывалым подъемом подхватили:

Знайте, враги, на удар мы ответим

Так, чтобы вам никогда не забыть.

Не было, нет и не будет на свете

Силы такой, чтобы нас победить!

Не припомню другого случая, чтобы строевая песня так точно выражала бы мысли и чувства каждого из нас.

В тот памятный июньский день мы еще не могли знать, что будут Бабий Яр, Керченские рвы и Хатынь, что жертвами в той войне станут не только евреи и цыгане.

В тот первый день никто не знал, что война продолжится без малого четыре года и унесет 30 миллионов жизней наших сограждан. Но самым страшным итогом Отечественной будет появление на нашей земле, спустя десятилетия после победы над фашизмом, собственных поклонников бесноватого фюрера! Что власть сегодняшняя с этим примирится, да и нынешних новых друзей будет находить среди идеологов гитлеровского пошиба.

Вы не в Биробиджане

Сотрудничая в питерской газете «Смена», я написал статью о том, как весной 1942 года, в осажденном Ленинграде было возобновлено движение трамвая, который в блокаде города замер. Героями этого радостного для горожан дня стали люди, сумевшие под огнем врага дать застывшим на улицах города вагонам вторую жизнь. Среди тех героев города были представители разных профессий: энергетики, путейцы, вагоноважатые, ремонтники. И разных национальностей...

Увидев свою статью после того, как она побывала в руках среднего ранга начальников, я неприятно поразился нарочито вычеркнутым фамилиям, «инородцев», на взгляд этих начальников, и пошел за разъяснением к самому редактору газеты.

– Вы, Григорий Ильич, не в Биробиджане, – взял быка за рога редактор.

– Они – тоже, – заметил я. Будь иначе, их не наградили бы медалью «За оборону Ленинграда».

– Наградили не только их.

– Согласен. Только, когда стране стало плохо, запись в пятом параграфе паспорта не стала причиной отказа в праве защищать Родину. Все встали в один строй.

– То-то многовато их у вас.

Этот диалог с редактором «Смены» однозначно показал, что он далеко пойдет! Антисемиты всегда были у нас в цене. Сперва его утвердили главным редактором «Комсомольской правды», а вскоре он получил эту должность в главной газете страны «Правде». Карьерное восхождение продолжалось, когда он возглавил Государственную Думу. Пора назвать его имя: Геннадий Николаевич Селезнев. На этом посту он, в частности, высказался за то, чтобы в новом паспорте оставить графу «национальность». Оно и понятно, его пожелание должно было помочь кадровикам предприятий, учреждений и учебных заведений сразу узнать, кто есть кто, принимать его или нет. Это в его бытность спикером Дума отклонила проект федерального закона об уголовной ответственности за оправдание преступлений национал-социалистических режимов.

Как могло такое случиться

После очередных выборов в Думе менялись депутаты, но единоверцев Селезнева всегда хватало. Это и коммунист генерал Макашов, в дни путча 1993-го возглавивший свору себе подобных погромщиков, пытался разгромить телецентр Останкино, а сегодня он, ярый юдофоб, вместо того, чтобы сидеть на нарах, творит законы в Государственной Думе. Да не один – рядом заседает другой представитель КПРФ и воинствующий черносотенец – вчерашний краснодарский губернатор Кондратенко. Тридцать депутатов-«арийцев» обратились к генеральному прокурору с ходатайством о запрете евреям иметь свои общественные организации, внеся тем самым свой «вклад» в акции народов мира, отмечавших 60-летие освобождения Освенцима.

И еще. В самый святой для всей России праздник «со слезами на глазах» главные вершители власти возлагают цветы к могиле в Александровском саду, где навечно выбиты слова: «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен». Президент поправляет ленту венка, наступает минута молчания. Воцаряется тишина, но никто из замерших господ не слышит, как переворачивается в гробу Неизвесный солдат от речей доморощенных ура-патриотов, напоминающих призывы Адольфа Гитлера.

Осенью 1941-го гитлеровцы готовились пронести по Красной площади свои знамена. Тогда в Москву их не пустили, ставшие Героями Советского Союза русский Василий Клочков, украинец Григорий Петренко, еврей Ефим Дыскин, казах Нурсултан Есебулатов, азербайджанец Истрафуил Мамедов и тысячи их однополчан всех национальностей, не на митингах, как сегодня, – в бою доказавших свое право на звание патриота России.

Летом 1945-го мы увидели эти знамена на Красной площади, брошенными с презрением наземь победителями фашизма. Кто из нас, участников парада победы, в тот незабываемый день мог вообразить нынешних единоверцев Гитлера, топающих по улицам наших городов со знаменами, похожими на те, что были брошены к подножью Мавзолея?

Более 60-ти лет прошло со дня окончания той войны и нашей победы в ней, но сегодня, к своему ужасу и стыду перед погибшими от рук германских фашистов, сквозь толщу прошедших десятилетий, при попустительстве и негласном закомуфлированном потворстве наших руководителей зародившемуся на земле моей Родины фашизму, я вновь, как в дурном сне, вспоминаю рукопожатия Молотова с Риббентропом, а наяву вижу вожаков банд Хамаса и президента Ахмадинежада, любезно приглашаемых посетить Россию, под аккомпанемент снова доносящихся горьких слов взводного, что они наши друзья. Опять!?

Григорий БРАИЛОВСКИЙ,

инвалид Великой Отечественной

г.Мюнхен