Что выиграли евреи от Революции

Мы начинаем новый цикл статей, который станет продолжением цикла «К юбилею Русской революции».

Не пугайтесь: этот цикл будет короче предыдущего, всего статей четыре-пять.

Первый «выигрыш» – вполне привычный – погромы

(главы из неопубликованной книги)

Доносятся вести о еврейских погромах, избиении племени,

без разбора возраста, вины, пола, убеждений.

Озлобленный обстоятельствами жизни ищет виновников своих неудач,

чтобы сорвать на них свои обиды, горе и страдания…

Православная Русь, да идет мимо тебя этот позор.

Помни: погромы это бесчестие для тебя, бесчестие для Святой Церкви.

Патриарх Московский и всея Руси Тихон,

«Послание чадам Православной Российской Церкви», июль 1919 г.

Итак, что выиграли евреи от Русской революции? Первый их «выигрыш» был тот же, что всегда – погромы. Стоило чему-либо серьезному случиться в Российской империи, евреи это сразу чувствовали на своей шкуре. Этот русский обычай берет свое начало в 1881 году. Когда 1 марта того года российскими революционерами был убит российский император Александр II, проточерносотенная часть российского образованного общества обвинила в этом поляков и евреев, а другая его часть, совсем не образованная и жившая в черте оседлости, отозвалась на это массовыми еврейскими погромами. Это произошло притом, что к покушению на царя из множества его участников имела отношение одна еврейка Геся Гельфанд. Ее вина состояла в том, что заговорщики собирались на ее квартире.

Вот что писал в «Петербургских новостях» вскоре после цареубийства известный русский историк Дмитрий Иловайский: «Теперь, когда тело царя-мученика уже предано земле, теперь на нас, Русских, прежде всего лежит священный долг доискаться до источников той темной силы, которая отняла его у России… Каракозовы, Соловьевы и Рысаковы суть именно те грубые, бессмысленные орудия, которые уловлялись в сети с помощью социальной пропаганды, которые сами не знали, для какого дела, для каких целей они служили орудием».   

Вы поняли: есть Великий народ, такой Великий, что и имя его следует писать не иначе как с большой буквы – Русские. Но при всем его Величии он настолько доверчивый, даже можно сказать – несмышленый, что любая «темная сила» может увлечь его на ложный путь, заставить действовать в ущерб собственным интересам, своему Величию. И по сей день в определенных Русских кругах так себя, с большой буквы, и величают. А идеальным кандидатом на роль «темной силы» на целый век стал еврейский народ. Ныне, ввиду недостачи в России евреев, на роль козлов отпущения сгодились лица кавказской, среднеазиатской, прибалтийской, даже оранжевой национальности, а также «наши враги на Западе и Востоке». Главное, что во всех русских бедах и несчастьях виноваты не Русские и, Боже упаси, не их правители, а кто-то другой.

Эта напасть, случалось, посещала и другие народы. Вот и у немцев в известный исторический период в их бедствиях были «виноваты» другие – те же евреи, а также французы, славяне. А жить по-человечески они стали, когда на себя оборотились…

А в России так и пошло. Если в 1881 году из еврейской мушки сделали слона, то позднее, когда участие евреев в революционном движении стало действительно существенным, это их участие раздували до вселенских размеров. Как это сказалось на судьбе самой России можем узнать у Солженицына. В своих «Двести лет вместе» он написал о революции 1905 года: «Раздосадованные не только этой раздерганной революцией, но еще и обиднейшим поражением в японской войне, петербургские верхи все же поддавались соблазнительно простому объяснению, что Россия ничем органически не больна, что вся революция, от начала и целиком, есть злобная еврейская затея и часть мирового иудо-масонского заговора. Все объяснить единою причиною: евреи! Давно была бы Россия в зените мировой славы и могущества, если бы не евреи! И этим близоруким, удобным объяснением вельможные круги еще бесповоротнее определили свое близкое падение».

В этой близорукости, нежелании «на себя оборотиться», меняться в соответствии с требованиями времени и таилась гибель Российской империи, которая и наступила в 1917 году.

Кто старше – курица или яйцо?

Геннадий Костырченко в книге «Тайная политика Сталина» приводит такую статистику погромов периода Гражданской войны: «По данным из еврейских источников в годы гражданской войны было совершено 1236 актов насилия против еврейского населения, из которых 887 носили массовый характер. Наибольшее количество погромов – 493 (40%) было делом рук тех, кто воевал на стороне Директории так называемой Украинской народной республики… 307 (25%) погромов было на совести различных маргинальных формирований, руководимых украинскими „батьками“, наподобие Н.И. Махно и Н.А. Григорьева… 213 (17%) погромов было совершено белогвардейцами генерала А.И. Деникина… 106 (8,5%) погромов лежит на совести Первой конной армии С.М. Буденного и других советских войск».

Несмотря на то, что белогвардейские погромы были не самыми многочисленными, основное внимание мы уделим им. Дело в том, что под них определенными политическими силами подводилась идейно-теоретическая база – в отличие, скажем, от погромов, которые устраивали разнокалиберные украинские атаманы, – те громили и убивали евреев по старинке, без всяких там теорий.

Итак, в октябре 1917 года произошел большевистский переворот. 22 ноября 1917 года Председатель Совета Народных Комиссаров В.И. Ленин подписал указ об отмене всех законов Российской империи. Да и зачем они были нужны, если тот же В.И. Ленин провозгласил: «Диктатура есть власть, не связанная никакими законами, опирающаяся непосредственно на насилие». И «непосредственное», ничем не ограниченное насилие началось. Лучшая часть российского общества поднялась против дикого беззакония. Так началось Белое движение.

Тут требуется некоторое пояснение. Обычно считают, что Белая армия сражалась за восстановление монархии, даже самодержавия. В одной здешней русской газете заметка о генерале А.И. Деникине была озаглавлена «Генерал с царем в голове». Это неправда, возглавлявшие Белую армию генералы вдохновлялись идеалами Февральской революции, в которых Россия виделась республикой, а если монархией, то конституционной, где монарх играет роль английского короля. Правда, в своей декларации Деникин, ради объединения всех антибольшевистских сил, провозгласил, что общественно-политическое устройство России будет определено после победы над большевиками. Поэтому были среди белых и монархисты, как, например, Василий Шульгин, и даже черносотенцы, как один из руководителей Союза русского народа Пуришкевич. Но костяк Белой армии, а также правительства составляли кадеты, эсеры (правые) и меньшевики или люди, близкие по своим взглядам к этим партиям.

Но и евреев в этих партиях было больше, чем в большевиках. Надо еще отметить, что все гражданские права они получили не от большевиков, как некоторые считают, а от кадетско-эсеровского Временного правительства. Вот и Солженицын признает: евреи сознавали, «что февральский режим – самый благоприятный для российского еврейства, что он сулит ему экономические успехи и политический и культурный расцвет. И чем ближе к Октябрьскому перевороту, чем явственней росла большевистская угроза – тем еврейство все шире проникалось этим сознанием и становилось все более оппозиционным к большевизму… И надо отчетливо сказать, что и Октябрьский переворот двигало не еврейство… В массе своей еврейское население относилось к большевикам настороженно, если не враждебно».

По всему этому можно было ожидать, что евреи примут активное участие в антибольшевистском сопротивлении. Так оно поначалу и было. Солженицын пишет: «Немало евреев было в юнкерах инженерной школы, защищавшей Зимний дворец 25 октября». И возглавлял оборону Зимнего его комендант эсер Павел (Пинхус) Рутенберг. И когда началась Гражданская война, немало евреев оказалось среди тех, кто выступил против большевиков, в том числе с оружием в руках. Солженицын приводит данные о том, как еще в декабре 1917 года, а затем в 1918 году богатые евреи собирали средства для белого воинства, в том числе «для организации казачьих частей, борющихся с советской властью», как «евреи Ростова вступали в казачьи партизанские отряды, в студенческий батальон Добровольческой армии Л. Корнилова».

Что произошло дальше сообщает историк Самсон Мадиевский в посвященной этому вопросу большой статье «Так это было»: «В первом масштабном акте гражданской войны – известном "ледовом походе" с Дона на Кубань под водительством Л.Г. Корнилова в январе 1918 года – участвовали и добровольцы-евреи. Однако вскоре эта часть еврейства оказалась в странном положении непрошеных и нежеланных союзников. Над ними глумились, их унижали, а подчас убивали свои же товарищи по оружию. В конечном счете это вынудило главнокомандующего "Вооруженными силами Юга России" А.И. Деникина уволить офицеров-евреев в запас, а солдат изолировать в отдельные запасные роты».

И Солженицын признает: «Какое унижение пришлось испытать таким, как доктор Пасманик, состоявший в Белой армии (и тем вызвавший возмущение многих евреев, что он „в рядах погромщиков“). Добровольческая армия систематически отказывалась принимать в свои ряды еврейских прапорщиков и юнкеров, даже тех, кто в октябре 1917 г. храбро сражались с большевиками. Это был нравственный удар, нанесенный еврейству…  Белая армия была загипнотизирована Троцким и Нахамкисом, что привело ее к отождествлению всего большевизма с еврейством, следствием чего были погромы». А почему она не была «загипнотизированы», скажем, Тухачевским или генералами Брусиловым, Балтийским и десятками тысяч других русских генералов и офицеров, сражавшимися на стороне красных? Откуда этот односторонний «гипноз»?

Об этом мы можем узнать из первых рук. Деникин в своих мемуарах писал: «Наряду с группировками, искренне стремившимися создать обновленную Россию и на место большевистской системы утвердить правовой режим, в окружении добровольческой армии развивали активную деятельность крайне правые партии, унаследовавшие лозунги былых черносотенцев: „Бей жидов, спасай Россию“. Это были знакомые фигуры испытанных антисемитов царского времени, как священник Восторгов, редактор „Колокола“ Скворцов, члены Государственной Думы Замысловский, Пуришкевич и Шульгин. От них шла агитация в духе примитивной юдофобии, и только естественно, что почти с первых дней господства добровольцев начались еврейские погромы».

Семен Резник в своей книге «Вместе или врозь?» рассказывает о писателе и православном священнике С.И. Гусеве-Оренбургском, который «годы Гражданской войны провел на Украине, где неутомимо собирал материалы о еврейских погромах, а потом подготовил и издал потрясающую, беспощадно правдивую „Багровую книгу“…» В ней он, в частности, приводит текст подстрекательской статьи из редактировавшейся Шульгиным газеты «Киевлянин» от 6 октября 1919 года, то есть в самый разгар погромов в Киеве. В статье сообщается о евреях, которые 1 октября якобы стреляли (даже из пулемета!) в спину уходящим из города добровольцам, шпионили против них и т.п. Следом в книге приведено заявление киевской «Лиги борьбы с антисемитизмом», в которую входило полтора десятка русских организаций. В заявлении «последовательно опровергаются все газетные сообщения подобного рода – как шульгинского „Киевлянина“, так и другой черносотенной газеты – „Вечерние огни“». Как видим, Шульгин не только от Деникина удостоился «чести» быть зачисленным в черносотенцы. А ведь было время, когда он в Думе и в том же «Киевлянине» яростно изобличал Замысловского и Пуришкевича за поддержку кровавого навета на евреев.

Но вот у Шульгина в книге «Что нам в них не нравится» читаем: «Разве мы не знаем горькой трагедии отдельных евреев, поступивших в Добровольческую Армию? Над жизнью этих евреев-добровольцев висела такая же опасность от неприятельской пули, как и со стороны „тыловых героев“, по-своему решавших еврейский вопрос». Что же, выходит, оклеветали человека? Да нет, как-то у него одно другому не мешает, в той же книге он пишет: «Многие участники Белой борьбы помнят, конечно, что заставило их пойти „под знамена“: революция оскорбила глубокие тайники души – нечто святое, нечто запрятанное до поры до времени, но что вырвалось вдруг пламенем наружу. Скрежеща зубами шепталось: если и это стерпеть, то уже нельзя называться человеком. Чтобы сохранить в себе человека, люди ринулись в ряды под песню:

„Смело мы в бой пойдем за Русь святую...“

Увы. Так как в том лагере, откуда шли нестерпимые оскорбления и заушения, заправилами и вдохновителями, словом, „спинным хребтом“ оказались евреи, то сама собой сложилась и вторая часть песни:

„И всех жидов побьем. Сволочь такую...“

Это звучит терпко; но из песни, говорят, слова не выкинешь. А она, песня, в свое время распевалась на всем пространстве „Вооруженных сил Юга России“».

И после этого он еще сетует: «Если бы в рядах Белого Движения оказалось бы столько евреев, сколько их было в „революционной демократии“ или же в свое время – в „конституционной демократии“…»

Вроде бы и понимал человек шаткость своей позиции, например: «Белые не могли не понимать, что если выдернуть евреев из игры, то Красные рассыплются. Против этого утверждения можно спорить сколько угодно. Но вот что бесспорно. Если это и не соответствует действительности, то все же убеждение, что это именно так, твердо укоренилось в Белых умах. И именно оно определило Белую психику в отношении еврейства. Отсюда – антисемитизм Белых». То есть человек допускает, что дело, возможно, не столько в реальной роли евреев в большевистских злодеяниях, а в сложившемся убеждении на этот счет, но, несмотря на это явное сомнение, сам-то он действовал, исходя из представления, что эта роль евреев доказана. Выше мы видели, как Шульгин вполне однозначно утверждал, что евреи были «вдохновителями» и «спинным хребтом» большевизма. Есть у него и еще более определенные высказывания на этот счет, например: «В Красном стане евреи изобиловали и количественно, что уже важно, но сверх того занимали „командные высоты“, что еще важнее». Но что еще хуже – он убеждал в этом других – тех, кто уже никаких сомнений не знал.

В посвященной специально Шульгину статье, опубликованной в №1 «Рубежа», было показано: он прекрасно понимал, что большевизм – это чисто русское явление, и, следовательно, евреи никак не могли быть его «вдохновителями», скорее они были «примкнувшими», как позднее Шепилов. Более того, как ранее нами было показано с цифрами в руках, число евреев в большевистской партии не превышало 4-5%. Но, по описанному выше доброму русскому обычаю – из любой еврейской мухи делать слона,  – Шульгин представляет евреев закоперщиками большевистской вакханалии, – несмотря даже на собственные сомнения, что, возможно, «это и не соответствует действительности». Это тем более странно, что по образованию он был юристом, и, без сомнения, знал, что такое презумпция невиновности.

И в другом отношении он как будто испытывал сомнения: «Затронуть эту тему, это значит еще раз завести сказку про белого бычка: потому ли евреи „такие“, что к ним „так“ относятся? Или же к ним „так“ относятся потому, что они – „такие“?» Но на деле он неизменно исходит из второго – «к ним „так“ относятся потому, что они – „такие“?». И, что особенно прискорбно, для доказательства этого он не стесняется передернуть карты.

Вот он описывает исход 1 октября 1919 года русских жителей вместе с белыми войсками из Киева, «обреченного к сдаче большевикам». Конечно, русские «исходили» тоже далеко не все – «тысяч шестьдесят», притом, что в Киеве уже тогда было, вероятно, не менее полмиллиона жителей. Шульгин негодует по поводу того, что «евреев не было в этом исходе», даже богатых, которых немало было в Киеве. И следует вывод: «Евреи не захотели разделить нашу судьбу. И этим провели между собой и нами новую и, может быть, самую глубокую борозду». Ой-ли, не раньше ли борозда, да не борозда – а ров целый был выкопан, и отнюдь не евреями?

Хорошо, что у нас есть другие юдо-озабоченные авторы. Солженицын приводит «свидетельство эсера С. Маслова»: «Это действительно факт, что в городах Южной России, особенно в городах правобережной Украины, по многу раз переходивших из рук в руки, появление советской власти наибольшую радость и наиболее показное сочувствие вызывало в еврейских кварталах, нередко только в них одних». Как будто подтверждается тезис Шульгина о выкопанной евреями «борозде». Но чуть ниже Солженицын приводит «живой пример, от Д. Пасманика»: «Отбит Александровск у большевиков. Пришли добровольцы. Всеобщая неподдельная радость всего населения… В первую же ночь половина города разграблена. Сразу город заполнился воплями и стонами терзаемых евреев… Насиловали жен… избивали и убивали мужчин, из еврейских квартир выносили решительно все имущество. Погром продолжался три дня и три ночи. Комендант города, хорунжий Слива, казак, на жалобы Общественного Управления заявляет: „У нас всегда так: город взяли, и на три дня он принадлежит нам“».

Солженицын комментирует: «Эти грабеж и избиения, чинимые солдатами Добровольческой армии, одними комиссарами-евреями не объяснишь». А чем еще – умалчивает. И никакой даже попытки сопоставить свидетельства Маслова и Пасманика хронологически: что чему предшествовало. Но, если хорошо поискать, у Солженицына можно найти датированные события, которые позволяют сделать вывод: что было раньше – курица или яйцо. Он приводит еще одно свидетельство Пасманика: «Когда я в апреле и в мае был в Новороссийске и Екатеринодаре, т. е. еще до начала похода на север, я почувствовал сгущенную атмосферу антисемитизма, проникавшую повсюду». А в Фастове в сентябре 1919 года казаки «бесчинствовали… убивая, насилуя, грабя и глумясь над религиозными чувствами евреев (ворвавшись в синагогу во время Иом-Кипура, казаки избили молящихся, изнасиловали женщин и разорвали свитки Торы). Погибло около тысячи человек».

Фастов – это очень близко от Киева.  Шульгин не мог этого не знать, но разыгрывал удивление вперемешку с возмущением: почему это евреи 1 октября не уходят из Киева  вместе с воинством, которое всё в белом? Вот, дескать, евреи и «проложили глубокую борозду» между собой и этим воинством. А помните, как он писал, почему русские люди встали на борьбу с большевистским беспределом: «если и это стерпеть, то уже нельзя называться человеком». И был в этом вполне прав. Но евреи, значит, должны были все стерпеть – убийства, надругательства над их женами и дочерьми, поругание их религиозных святынь – да еще держаться за своих «благодетелей».

Обидно за неглупого и в основе своей порядочного человека, вдруг слепшего и терявшего способность логически мыслить, когда дело доходило до пресловутого еврейского вопроса. Напрасно его близкий приятель, один из лидеров кадетов Василий Маклаков настойчиво объяснял ему, «что если вычеркнуть даже всех евреев, то в главных чертах революция совершилась бы точно таким же способом, как она совершилась». И еще он ему говорил: «Вы стали мономаном и находитесь под влиянием навязчивой идеи, которая исключает все остальное». Другой лидер кадетской партии, Павел Милюков, писал о нем в своих «Воспоминаниях»: «Шульгин помешался на еврейском вопросе». Удивительно, но сам Шульгин одно из несчастий России видел в том, что в ней много мечтателей-утопистов, о которых он писал: «Волшебная палочка – это была необходимая принадлежность всех этих русских квази-философов. Примитивный рассудок всегда имеет наклонность все сводить к какой-нибудь одной идее».

Не менее удивительно, что Солженицын, приведший, как мы видели, многие факты, опровергающие навязчивую идею Шульгина, в своих выводах рабски следует за ним, вплоть до утверждения, что это евреи проложили ту самую «борозду», которая разделила их с белым движением. Навязчивая идея потому так и называется, что она существует в мозгу человека вопреки известным ему фактам, логике, здравому смыслу.

Обобщение ситуации мы находим у Мадиевского: «Разгул антисемитизма в рядах белой армии, поток юдофобских публикаций ОСВАГ (информационно-пропагандистского агентства белых) привели к массовым антиеврейским погромам, жертвами которых стали сотни тысяч людей – убитых, искалеченных, изнасилованных, ограбленных… Перед лицом неизбежного разложения армии, к которому вели погромы, командование белых в конце 1919 года предприняло некоторые меры по их предотвращению. Однако они были запоздалыми и паллиативными. Погромы продолжались в других местах и после показательных репрессий. Позднее, в Крыму, П.Н. Врангель, который, по оценке Маклакова, яснее А.И. Деникина представлял себе "государственный вред от антисемитизма", решил не допускать на контролируемой им территории еврейских погромов. Но он с трудом справлялся с "почти животной", по словам его министра внешних сношений П.Б. Струве, ненавистью к евреям, которой были проникнуты и офицерство, и большая часть духовенства и интеллигенции, и ряда эксцессов не смог предотвратить».

Мадиевский заключает: «Стремление еврейских противников большевизма и более дальновидных представителей белого движения к сотрудничеству разбивалось о непреодолимую юдофобию почти всех белых. Тщетно немногие истинные либералы в белом лагере (П.Н. Милюков, В.Д. Набоков, Ф.И. Родичев, В.Л. Бурцев) призывали сбросить "кандалы антисемитизма", которыми "пользуются большевики для борьбы с нами и в России, и за границей", напрасно предупреждали: "пока в противобольшевистском стане живет восторг жидоедства и погрома, не будет победы над большевиками". Белые в большинстве своем не вняли их голосам ни во время гражданской войны, ни позднее, оказавшись в эмиграции».

В итоге, как пишет Олег Будницкий в статье «Белые и евреи», «Российские евреи оказались в парадоксальной ситуации: с одной стороны, белое руководство сохранило все узаконения Временного правительства о равноправии евреев, с другой – их жизнь, не говоря уже о собственности, была гарантирована менее, чем когда-либо еще». Будницкий приводит переписку В.А. Маклакова, который «играл ключевую роль в деле „ дипломатического обеспечения" белого движения», с Деникиным и членами его правительства, в которой тот заклинает их принять меры против погромов, иначе они лишатся поддержки с Запада, но все было тщетно. О том, что погромы отвратили западные страны от помощи белым, что стало одной из причин их поражения, писали многие авторы.

Общее наследие

Агитация Шульгина и его «коллег» была не единственной причиной антисемитских настроений в Белой армии: ее семена падали на хорошо удобренную почву. Удобрена она была десятилетиями государственного антисемитизма, но больше всего, пожалуй, политикой военных властей по отношению к евреям во время Мировой войны. Офицеры Белой армии воевали и в той войне. Это они получали от командования приказы, в которых говорилось о шпионской деятельности евреев, на их глазах, а иногда и их руками проводились депортации евреев. Имидж евреям был создан…

Конечно, как пишет Мадиевский, «...еврейские погромы устраивали практически все вооруженные силы, участвовавшие в гражданской войне – белые, украинские и другие националисты, всевозможные атаманы». И далее очень точно замечает: «Ведь человеческий материал, составлявший их воинства, был во многом схож (в частности, пропитан антисемитизмом)». Понятно, если еврейские погромы были чуть ли не обыденным явлением в России в мирное время, то как было упустить такую возможность в условиях Гражданской войны…

Погромы со стороны украинских банд и вооруженных частей украинской Директории, как и взаимоотношения еврейства Украины с украинскими властями того времени, – отдельная большая тема, выходящая за пределы данной статьи. Я могу коснуться ее лишь вскользь. Известный российско-еврейский экономист Борис Бруцкус оспаривал мнение С. Мельгунова о том, что погромное движение на Украине «было всенародным». Бруцкус писал: «В действительности кровавые погромы 1918-1920 г. на Украине были произведены вооруженными отрядами разложившихся армий, а украинское крестьянство, несмотря на соблазны, было к ним весьма мало причастно».

Вряд ли можно полностью согласиться с мнением уважаемого автора. Известный уже нам Даниил Пасманик, исследовавший еще погромы периода Первой русской революции, писал: «Крестьянство участвовало в погромах исключительно в целях обогащения на счет еврейского добра…»  Трудно поверить, что они упустили такую возможность в гораздо более «благоприятных» условиях почти полного безвластия 1918-1920 годов. Да и из кого еще могли комплектовать свои банды разнокалиберные атаманы…

Нет оснований сомневаться в активнейшем участии в погромах частей Директории, то есть правительства Украинской народной республики (УНР). Ожесточенные споры вызывает только вопрос о степени ответственности за это руководителей Директории и особенно Симона Петлюры, который был главнокомандующим войск Директории, а с февраля 1919 года – и ее главой. Мы обратимся к этому вопросу в специальной статье. Сейчас отметим лишь, что нейтральная «Википедия» (свободная энциклопедия) сообщает, что Петлюра всячески боролся с погромами, отдавал погромщиков под трибунал. Также она сообщает, что, по мнению ряда историков его убийца «Шварцбард был агентом советских органов безопасности». Этой же точки зрения придерживается В. Левятов, чья статья «Петлюра и Ленин евреев не убивали, но…» 6 февраля опубликована на израильско-американском сайте «7-40». Он солидаризуется с мнением украинского историка Субтельного, который считает: «Какими добрыми намерениями ни руководствовался Петлюра, он был не способен контролировать атаманов, хотя их ужасающие преступления связывались с правительством».

А теперь нам самое время перейти к Ленину, то есть к погромам, которые устраивали красные части. Илья Троцкий в статье «Еврейские погромы на Украине и в Белоруссии 1918-1920 гг.» пишет об этом: «Свою страницу в погромную эпопею вписала и советская армия. Особым позором в этом смысле покрыли себя два полка – Богунский и Таращанский, в свое время входившие в состав гетманской армии, затем перешедшие в Директорию, а впоследствии включенные в состав армии Буденного. По своей жестокости погромы, учиненные этими двумя полками, можно сравнить лишь с кровавой бойней, организованной атаманом Симосенко, сподвижником Петлюры в Умани, где в течение четырех часов было изрублено шашками свыше 1200 евреев».

Ничего удивительного, они же совсем недавно были сподвижниками атамана Симосенко. Этим бравым воякам (еврейские погромы они устроили на пути бегства от польских войск) было все равно кому служить. Но вспомним: Костырченко говорит о 106 погромах, которые были на совести советских войск. Если вычесть те несколько, что учинили бывшие петлюровцы, остается еще целая  сотня. Упомянутый выше В. Левятов описывает такой случай: «Много лет назад мне самому случилось быть свидетелем рассказа одного из моих родственников, который в то время жил в г. Дубно (ныне Ровенская область Украины) и приходил к Буденному жаловаться на бесчинства его воинов, допущенные по отношению к его семье. Буденный вышел из-за стола, за которым он пировал, поднял у жалобщика рубашку, сделал сбоку кожную складку и прострелил ее, сказав, что в следующий раз, если он, „жидовская морда“, придет еще жаловаться на его бойцов, то он ему выстрелит прямо в живот (пострадавший демонстрировал рубец на боку, оставшийся у него после этого „урока“). Антисемитские выходки буденовцев были показаны и в творчестве Исаака Бабеля».

Левятов справедливо заключает: «Таким образом, даже Ленин, с его мощным аппаратом ЧК не смог обуздать всех антисемитов и предотвратить погромы и другие антисемитскиe акции со стороны всех частей Красной Армии».

Изложенное в данном разделе служит лишним доказательством ложности «теории» Шульгина и черносотенцев, согласно которой еврейские погромы стали реакцией на активное участие евреев в красной власти. Это обстоятельство – более надуманное, чем реальное – мало занимало украинских батькив-атаманов, а объяснять этим погромы со стороны красных частей и вовсе нелепо. Прав был Мадиевский: главная причина погромов, кто бы их не учинял – белые, зеленые, желто-голубые или красные, – была в том, что «человеческий материал, составлявший их воинства, был во многом схож (в частности, пропитан антисемитизмом)». Антисемитизмом этот «материал» был пропитан насквозь, причем задолго до пришествия красной власти.

Косвенно это подтверждает и Шульгин, когда пишет: «При своем движении вперед Белая Армия очутилась в таком положении, что жить и питаться она могла только „за счет благодарного населения“… И очень быстро так самоопределились, что русский народ (за освобождение которого дрались) стал протирать глаза в тяжелом недоумении. Правда ли деникинцы освободители? Или же это „тех же щей, да пожиже влей“ – разновидность большевиков. С увлечением ринулась в редеющие ряды истинных Белых та роковая дружина, которую большевики окрестили „белогвардейская сволочь“. В городах эта порода пополняла контрразведки, где она втихомолку имитировала нравы Чека; а в деревнях, уже не стесняясь, при белом свете дня, применяли всякие, иногда до гениальности упрощенные, способы грабежа».

Ну, если уж «русский народ стал протирать глаза»… Читаем Шульгина дальше: «Можно себе представить, какой находкой для таких элементов был антисемитизм!.. Можно убивать, можно наслаждаться, и не будет это плохо; и не будет упрекать ни совесть, ни товарищи... Иные из них брезгливо поморщатся, но и только». Но снова: «Истинные Белые никаких погромов не производили. Для подлинно Белой психологии дикая расправа с безоружным населением; убийство женщин и детей; грабеж чужого имущества; все это – просто невозможно… Подлинные Белые виновны в данном случае в попустительстве». Но откуда это «попустительство», почему «иные из них только брезгливо поморщатся»?

Понятно, своих – русских, украинских обывателей – эта «белогвардейская сволочь» грабила, преследуя чисто меркантильные интересы. А уж на евреях эта сволочь еще и «душу отводила». И. Б. Шехтман в специальном исследовании «Погромы добровольческой армии на Украине» пишет: «Эти погромы, особенно в период отступления в ноябре и декабре 1919 года, характеризовались своей исключительной ожесточенностью и кровожадностью… Палачи не жалели ни стариков, ни женщин, ни детей. В местечке Александровске Киевской губернии добровольцы убили 48 человек, из них семеро детей. В местечке Смела было похоронено на кладбище 107 жертв погрома и зарегистрировано 600 раненых. Из 52 евреев местечка Мястковка Подольской губернии уцелело 8, – остальные были зверски убиты, а четверо заживо сожжены. Погромщики жестоко издевались над своими жертвами. Особым надругательствам подвергались женщины…»

Кто бросил евреев в объятия большевиков

Из изложенного, надеюсь, ясно, что дикие расправы, которые чинили над беззащитным еврейским населением все участвовавшие в Гражданской войне силы, включая Белую армию, своей основной причиной имели не участие евреев в большевистской власти, а густопсовый антисемитизм, которым была пронизана большая часть населения империи задолго до прихода этой власти.  Черносотенная агитация в белых войсках, связывающая евреев с большевиками, конечно, усиливала в белом воинстве погромные настроения, но только потому, что падала на ранее удобренную почву.

И совершенно очевидно: не потому в Белой армии «не любили» евреев, что их там было гораздо меньше, чем в Красной армии, а ровным счетом – наоборот: в Белую армию евреи перестали идти потому, что их там «не любили», а точнее говоря – преследовали да еще устраивали еврейские погромы.

Но и красные, случалось, тоже устраивали погромы. Да, но, помните, мы рассказывали об отличившихся в этом деле Богунском и Таращанском полках? Илья Троцкий, с чьих слов мы вели рассказ, в заключение сообщает: «Советская власть быстро и круто расправилась с обоими полками. Их разоружили, зачинщиков погромов повесили, а состав этих полков распределили по другим военным частям». Тему продолжает Мадиевский: «27 июля 1918 года Совет Народных Комиссаров особым обращением к населению и местным властям предписал "принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения". Последняя фраза этого документа была вписана Лениным собственноручно. Она гласила: "Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается ставить вне закона"». Тогда большевикам не удалось полностью предотвратить погромы. «Однако с укреплением власти большевиков, изначально стремившихся к тотальному контролю над всеми общественными проявлениями, возможность самочинных, не предписанных сверху действий, в том числе и погромных, исчезала.

Поэтому реальная дилемма, стоявшая тогда перед российским еврейством, в предельном упрощении выглядела так: либо большевики, либо погромы… Неудивительно, что власть большевиков, хоть она и разрушила экономические условия существования большей части еврейского населения, ощущалась последним как меньшее зло в сравнении с торжеством белых. Даже от состоятельных людей можно было услышать: "Уж лучше большевизм, который если и убивает нас, то вместе с нееврейскими "буржуями", в то время как белые выделяют нас в особую национальную группу, подлежащую уничтожению". Исходя из описанного расклада, даже религиозные евреи и сионисты, оставаясь идеологически чуждыми большевикам, вступали подчас в Красную Армию, чтобы защищать себя и свои семьи».

Костырченко описывает, как менялась позиция Бунда, крупнейшей еврейской партии того времени: «В ноябре 1917 года его представители на 2-м Всероссийском съезде Советов осудили захват власти большевиками». Но «происшедшие в 1918 году события заставили руководство Бунда пересмотреть свое отношение к новой власти в России. Этому в немалой степени способствовало то, что в ходе начавшейся гражданской войны советское правительство сумело показать себя единственной политической силой, способной хоть как-то противостоять погромной стихии… На состоявшейся в марте 1919 года ХI конференции Бунда было декларировано признание советской власти, но с оговорками, что за ее политику Бунд не может нести ответственность, так как остается в оппозиции… В апреле он объявил о мобилизации своих членов в ряды Красной армии и организовал их отправку на передовую. Потом на Западном фронте даже действовали отдельные воинские части, целиком состоявшие из евреев». Подавляющее число евреев в период Гражданской войны не пошло к большевикам, а притулилось к ним – по той простой причине, что больше не к кому было. А белые, которые их от себя оттолкнули, их же потом в этом обвиняли.

Белое движение своим лозунгом «единой, неделимой России» оттолкнуло от себя и другие национальные меньшинства бывшей империи – поляков, финнов, прибалтов. На Северном Кавказе белые вели бои с горцами… Интересное свидетельство привел Фридрих Горенштейн: «Мне запал в голову рассказ одного из солдат, который добрался в Крым, к Врангелю, из голодной России. И вот он говорит: сыто, хорошо живут, но хамское отношение офицерья к солдатам, крестьянам, унижающее их, все перечеркнуло. Большевикам многое прощали за человеческое отношение».

Каждая из двух столкнувшихся в Гражданской войне сил несла свою правду, но и тащила за собой, как родимые пятна прошлого, свою кривду. Белые в перспективе выступали за либерально-демократический путь развития страны, но в повседневной практике не могли избавиться от классовой и национальной спеси. Красные на дух не принимали демократическое устройство общества, но их переворот означал гигантский демократический сдвиг в том отношении, что к участию во властных структурах поднялись представители низших слоев общества, а также национальных меньшинств. На эту «непосредственную» демократию купились не только евреи, но и русские (украинские) крестьянские массы. Потом красные станут еще более «едиными, неделимыми», чем белые, но это будет потом…

Заключение

Остается сказать о потерях российского еврейства в те годы от погромов. В «Истории России. ХХ век» читаем: «По крайней мере 300 тыс. человек погибли в ходе еврейских погромов». Священник Гусев-Оренбургский давал «оценку общего числа жертв не менее двухсот тысяч». Илья Троцкий сообщает: «По весьма обстоятельным исследованиям И. Чериковера в годы 1919-1920 на одной Украине имело место около 2000 погромов примерно в 700 пунктах. По другим исчислениям (И. Хейфеца и др.), число жертв погромов в эти годы составило свыше 1 миллиона. В эту цифру входят убитые, раненые и искалеченные, изнасилованные женщины и еврейские сироты, число которых определялось на Украине около 200 тысяч. Материальные убытки еврейского населения не поддаются учету. Во всяком случае, они были огромны. А когда наступила полоса затишья, сотни тысяч евреев оказались в положении бездомных, деклассированных и часто нищих людей».

Но и Россия за это поплатилась. Валерий Каджая в книге «Почему не любят евреев», ставшей ответом на «Двести лет вместе» Солженицына, написал: «Русский господствующий класс, как в свое время французский, оказался несостоятельным, тупым и одновременно упрямым, потому и дошло дело до революции 1789 года во Франции и 1917 года в России, потому и оказались они столь кровавыми и во многом бессмысленными. Но покажите мне хоть одного человека, который бы честно признался в своей тупости и упрямстве, ставших причиной его жизненных неудач! Плохим танцорам всегда мешает танцевать известно что. Свое объяснение нашли собственному фиаско и наши российские „танцоры“, вылетевшие с треском с праздника жизни: во всем виноваты евреи».

Фиаско «танцоры» потерпели дважды. Первый раз – помните, «сам» Солженицын писал – фиаско потерпела российская «историческая власть», считавшая, что все проблемы в стране – от евреев. Второе фиаско потерпели белые, представлявшие скорее будущую Россию – по той же, по сути, причине. Помните, Шульгин писал: «если выдернуть евреев из игры, то Красные рассыплются». Оттолкнув от себя евреев и других возможных союзников в стране, подорвав доверие к себе демократических стран Запада, белые во многом предопределили свое поражение.

Но еще большую «услугу» евреям, России, да и всему миру они оказали другим. «Вылетев с треском с праздника жизни», и не желая признавать собственную вину за это, белые, точнее – их черносотенно-монархическая часть, и в эмиграции продолжали во всем обвинять евреев. Привезя с собой в Европу, а затем и в Америку, сфабрикованную царской охранкой фальшивку – «Протоколы сионских мудрецов», а также миф о «еврейско-большевистской революции», они весьма поспособствовали приходу к власти в Германии Гитлера – со всеми вытекающими последствиями.