Армения

Весна в чрезвычайном городе

Когда-то эта центральная ереванская площадь называлась, как все центральные площади империи, площадью Ленина – я жил тут, в конце семидесятых, в гостинице, которая теперь называется «Мариотт». А площадь нынче – площадь Республики, но чугунные серп и молот над парадными дверями министерства никуда не делись. Впрочем, над одной из дверей эти орудия труда уже закрыты логотипом «Converse Bank».

Время здесь безусловно сдвинулось куда-то, но застряло на полдороге. Полагаю, то же должен ощущать в России эмигрант, уехавший лет двадцать пять назад и вернувшийся туристом… Но Москву я таким взглядом уже не окину, а в Ереване в свежий, «незамыленный» глаз бросаются со всей очевидностью и константы, и перемены.

Середина марта здесь – это, считай, полноценный московский Первомай: гулять, дышать, впитывать пейзаж!.. На рекламном щите журнала – портреты великих армян: Агасси, Шер, Джигарханян… Тут же почему-то Владимир Соловьев и Алика Смехова – тоже армяне? Ну, пускай себе. Незнакомая женщина поздоровалась по имени, кругом надписи на русском, ни одна машина не останавливается на «зебре» – ура, я дома!

Двинулся прогулочным шагом в арку – и тут же уткнулся в перегороженную улицу. Ах, ну да: чрезвычайное положение! Об этом, видимо, мне и напомнил худенький солдатик в каске не по размеру, предлагая пойти в обход. Понимать по-армянски в этом случае было не обязательно: бронетранспортеры весьма обостряют сообразительность…

Два бравых «малиновых берета» у бистро ели мороженое-рожок, за бронетранспортерами солдаты, вставши кругом, играли в волейбол – все-таки это Ереван, а не Берлин, да? Две идущие впереди девушки, совсем по-весеннему одетые, отвлекли мое внимание от местных политических проблем; подтянутый боец в черном с «калашом» в руках, лишенный возможности проследовать за девушками, обменялся со мной взглядом, полным мужской солидарности.

Всюду жизнь…

Трудно поверить, что пару недель назад неподалеку отсюда расстреливали митингующих. Люди бежали, спасаясь, к французскому посольству. Потом были арестованы почти все руководители оппозиции. У кого-то при обыске, разумеется, нашли оружие… Разумеется же, оппозиционеры хотели подорвать стабильность, символом которой – разумеется! – являются президент и его преемник. А лидеры оппозиции (кто бы сомневался) были в контакте с турецкими спецслужбами… Турция в заговоре не одна – на журнальном развале читаю заголовок в журнале «Собеседник – Армения»: «На митингах не было креста, зато была звезда Давида»…

А-а, ну теперь понятно, кто стоял за стотысячным митингом в Ереване…

Страшное и смешное, как всегда, рядом: рассказывают, что многих митингующих в столицу привезла из сел сама администрация – на митинг в свою поддержку. Постояв немного по казенной надобности на центральной площади, сельчане уже своим ходом перешли на площадь Свободы, к Тер-Петросяну, митинговать по-настоящему.

Когда коррупция – на уровне российской, а нефти и газа в стране нет, сто тысяч протестующих набирается даже в маленькой Армении.

Но телевидение работает без газа.

– Вы не представляете, какая там ложь! – восклицает мой местный провожатый.

Я не представляю? Юноша, я не из Норвегии приехал.

Впрочем, телевизор в гостинице я включил и дождался, сравнения ради, выпуска новостей. Как и следовало ожидать, у дикторов были лица госслужащих. Понимать армянский язык снова было не обязательно – имея опыт проживания в путинской России, я могу переводить это близко к тексту с любого языка…

Потом в кадре появился местный преемник, Серж Саркисян – ростом аккурат с Медведева. Вау! Только местные телевизионщики еще не научились показывать его народу. Снизу надо такое снимать, снизу – всему вас учить! А в остальном – ну, преемник…

Только вот начал он с расстрела – и значит, уйти от власти легко у него не получится. Легкий уход от власти – привилегия приличных людей.

«Если десять лет правления заканчиваются чрезвычайным положением, это было плохое правление», – констатирует один из моих собеседников. «Это не армяне, – уже несколько определеннее говорит мне (про содержимое телевизора) другой. – Это шваль. Они всё еще меряются толщиной шеи и золотых цепей. Поверьте, здесь есть другие…»

Разумеется, про других я знал это еще до того, как счастливый случай (в лице ректора Российско-Армянского Славянского университета Армена Дарбиняна, чьим гостем я был в эти дни) привел меня за стол, где праздновал свое 86-летие академик Сергей Амбарцумян, классик советской науки, друг Тамма и Ландау…

Чтобы получше разглядеть эту вершину, мне приходилось смотреть вверх, в прямом и переносном смысле. В развитие вертикальной метафоры, Амбарцумян – астрофизик! Впрочем, за столом общение обманчиво складывается почти вровень, одна история сменяет другую («как-то в тридцать девятом году…» – неплохое начало для рассказа).

Рядом, на небольшой сцене, квартет дивно поет армянские песни, и сидящий напротив интеллигент тихо, без тени улыбки, переводит мне хрестоматийного «Журавля»: журавль, журавль, расскажи мне, какие вести с Родины, где отключен интернет…

Доля шутки в этой шутке – совсем незначительная.

Жизнь, впрочем, продолжается: наутро выхожу на ту же бывшую площадь Ленина, ныне Республики – с ее весной, ее бронетранспортерами, девушками и серпом и молотом над дверями министерства…

В двух шагах от БТРа лейтенант покупает семечки у толстухи, сидящей у лавки часовщика, а я греюсь на солнышке, пока тот неторопливо меняет треснувшее стекло в моих часах. За его спиной старый старичок в пиджаке, надетом поверх вязаной кофты, режет по выкройке подкладки для кепок, как резал их, должно быть, и пару веков назад…

Муравьи тащат свои соломинки при любом строе.

Опубликовано также в сокращенном виде в журнале «The New Times».