Стиль жизни

Всюду деньги, деньги, деньги…

Если бы у пишущих о деньгах было их столько, сколько уже написано, это были бы самые богатые в мире труженики пера. Но труженики не бывают богатыми, а поэтому пишут и пишут в надежде хотя бы что-то на этой теме заработать. Вот и я не удержался. Но меня, когда я ещё только в Германию, приехал, один местный мудрец из наших, из эмигрантов, вразумил: «В Германии нельзя заработать. Можно только сэкономить». Меня эта мудрость никаким боком не обрадовала, а поэтому я ему и не поверил. И зря. Экономить, или, используя слово, известное каждому немецкому ребенку – «шпарэн», нынче уже государственный способ держаться на плаву. Обидно только, что экономия всегда идёт за счёт нашего с вами кармана, к какой бы категории граждан мы ни принадлежали, не считая уже тех, кто вообще ни к какой не относится. И до какой степени можно экономить? До полной потери здоровья, чтобы потом всё сэкономленное ушло на его восстановление, или до тех пор, пока не научишься обходиться совсем без денег?! Но способен ли человек жить на этом свете, не имея денег? Вопрос, конечно, риторический. Чего тут  вопрошать, когда полно примеров. Правда, ехать за ними надо далеко, в Россию. Миллионы людей там живут практически без денег и... ничего. Как-то живут. Но в том-то и дело, что «как-то». И что же им бедным делать, если пока по-другому никак? Тот же местный мудрец, живущий тут в тепле и холе, популярно мне объяснил, что деньги – это эквивалент человеческой ценности, а бедные потому и бедные, что ничего не стоят и никакой ценности ни для кого не представляют. «Кто же, за что и с какой стати станет им деньги давать?» 

С какой стати и за что местные власти дают ему и вполне приличную сумму, хотя он ни одного дня в Германии не работал, я как-то спросить постеснялся. Может быть, потому, что он такой умный и додумался до лозунга: «только шпарэн», который теперь стал государственным, а, может быть, потому, что благодаря ему или таким, как он, этот лозунг здесь и появился, но для меня вопрос так и не прояснился. То есть, я так и не определился, можно и нужно ли пытаться зарабатывать деньги любыми доступными средствами или экономить и экономить до полного освоения искусства жить совсем без денег, как кобыла у цыгана без пищи, не выдержавшая лишь одного последнего испытательного дня?

Бальзак, к примеру, считал, что для того, чтобы обходиться без денег, именно деньги и нужны. А он авторитет покрупнее местного мудреца. Но где же всё-таки их брать?! Не воровать же, как мы привыкли в бывшем Союзе, где государство, заботясь о нас, нас же и обворовывало. Кто мог, отвечал ему тогда взаимностью, а кто не мог, воровал просто время. Перестройка, конечно, открыла людям глаза, народ понял, что «у государства сколько ни воруй – своего не вернёшь»* и начал подаваться за рубеж в надежде, что там-то можно честно заработать. А там, то есть здесь, в Германии, оказалось, что работы нет, и надо не зарабатывать, а экономить. Более того, основная проблема наша здесь не в том, как интегрироваться и начать работать, а как научиться чувствовать себя достойными людьми, не занимая столь нужных местному населению рабочих мест. Круг опять замкнулся, но для многих на более высоком материальном уровне. Я, например, при длительном хождении по этому кругу открыл для себя закон сохранения денег. «Чем меньше у меня, тем больше у других». Сохранять деньги у других мне категорически не хочется, а из множества способов «честного отъёма денег у населения» я знаю только один – надувательство. Увы, мне он не подходит. Причём речь идёт не о моей кристальной честности, а просто я органически не могу заниматься всякими «Амвэями» или всучивать людям залежалый товар, обрамлённый в речевую и прочую, туманящую мозги упаковку. У меня вообще на слово «торговля» – аллергия. И эта болезнь не только у меня, но, без преувеличения, у основной массы прибывших за рубеж бывших советских специалистов всех профессий. Да и как может быть иначе, если против торговли и денег нам сделаны прививки ещё в  детстве.

Моя мать, у которой росли три жениха, просто слёзно уговаривала нас не жениться ни при каких обстоятельствах на дочерях торгашей. И мы её ожиданий не обманули – денег нет ни у одного из нас. Но поверьте, что я своей матери до сих пор за это благодарен. Не за то, конечно, что нет денег, и я не соответствую новым критериям ценности личности, а за то, что все-таки не связан с торговлей. Во-первых, при переезде в капитализм аллергия к торговле у меня не только не прошла, но даже усилилась, а, во-вторых, среди тех моих друзей и знакомых, кто погнался за деньгами, нет не только счастливых, но даже и многих – в живых. Так уж лучше быть бедным и живым, чем о котором только хорошо или ничего. И наша беда вовсе не в том, что мы на чей-то взгляд бедные, а в том, что дети наши считают нас нищими. А я себя не только никогда к ним не причислял, но и бедным никогда себя не чувствовал, да и не был. Наоборот, я как раз испытываю некий даже пиетет по отношению к людям, способным презреть благополучие. До таких высот духа мне добраться не удалось из-за зависимости от элементарного комфорта. Я знавал многих московских «Диогенов», имевших возможность поменять свои столичные кельи на неплохие квартиры на периферии да ещё и денег заработать. Они этого не делали. Умудрялись как-то без дензнаков обходиться. Было, выходит, у них что-то поважнее.

Всем давно ясно, что счастье не в деньгах и не в тряпках. Для одних. А в деньгах и тряпках, но для других. Где же истина? Посредине?  Тут я позволю себе сослаться на главный немецкий авторитет – на Гёте. Он считал, что посредине не истина, а проблема. Её, возможно, не решат и люди нового тысячелетия. И хотя на свете мало людей, жалующихся на недостаток ума, в основном, жалуются на здоровье и недостаток денег, капиталистическая мудрость «если ты такой умный, какого чёрта ты не такой богатый?» мне не по душе. Мне ближе чужая мысль, что «если деньги – это всё, что вам нужно, то это всё, что вы и получите». Мне даже кажется иногда, что она моя! Но мне, увы, тоже хочется большего. Большего количества денег. Как раз такого, которое переходит в качество. В качество жизни. А оно здесь высокое у всех, кто способен за него платить. Например, чтобы было яснее читателю: самый дешевый билет на модный мюзикл стоит не менее ста евро, а пособие по безработице, либо социальное пособие, которое получают большинство эмигрантов – триста евро.

И все же меня не покидает надежда, что наши дети не только смогут найти свое место в этой стране, но и остаться верными тем ценностям, которые не покупают за деньги.

Борис ЗАМЯТИН

* Афоризм А.Раса (автор приносит благодарность А.Расу за использование этого афоризма без разрешения А.Раса).