Cудьба Войцеха Ярузельского

 

Неразделенная любовь

 

Единственный фильм, который я смотрел пять или семь раз, – «Пепел и алмаз» Анджея Вайды. Збигнев Цибульский навсегда остался в моем сознании неразрывен со своим романтическим и трагическим героем – символом обреченного сопротивления Польши двум тоталитарным диктатурам. В юности я немного старался ему подражать. Мне нравилось, отвечая на вопрос, почему я всегда ношу черные очки, повторять ответ Збышека-Мачека: «из-за неразделенной любви к Родине».

 

Прошло много лет, и польская «Солидарность» Леха Валенсы нанесла смертельный удар по мировому и прежде всего советскому коммунизму. Нам в Советском Союзе было абсолютно ясно, что «Солидарность» намного страшнее для кремлевских старцев, чем Пражская весна. «Социализм с человеческим лицом» был движением интеллигенции, а «Солидарность» безжалостно поразила самую сердцевину коммунистической мифологии – ложь коммунистов о том, что они якобы представляют интересы рабочих.

 

Пока дряхлеющий Кремль еще обладал властью и силой, он неизбежно остановил бы «Солидарность» любой ценой. В декабре 1981 года польскому руководству был предъявлен ультиматум – или они сами вводят военное положение, или проблему «Солидарности» будет решать советская армия. Сделать выбор предстояло одному человеку, совершенно не похожему ни внешне, ни биографически на традиционного коммунистического аппаратчика.

 

Мы, те, кто тогда в России переживал разгром «Солидарности» как крах и наших собственных надежд на скорое освобождение, почему-то не испытывали ненависти к этому человеку. Мы интуитивно чувствовали, что это был выбор тяжелейший для него самого и, может быть, единственно верный для его страны, которой угрожала война с ядерной супердержавой.

 

А мое личное отношение было еще и окрашено странным ощущением. Казалось бы, что общего между повстанцем из Армии Крайовой и коммунистическим генералом? Но почему-то вопреки всякой политической логике они казались мне близки друг другу своей драматической судьбой. То же пронзительное чувство собственного достоинства, та же трагическая обреченность во всем облике. И те же черные очки. (Намного позднее я узнал, и это поразило меня как мистическое oткровение, что Збигнев Цибульский и Войчех Ярузельский – родственники.)

 

Генералу еще не раз приходилось делать выбор, важнейший для судьбы его страны. И каждый раз он делал тот выбор, который вел к свободной Польше. Так было в 1984 году, когда его спецслужбы убили ксендза Ежи Попелушко. Он заставил найти и наказать убийц. Как тут не вспомнить о нашем подполковнике и его поведении после убийств Анны Политковской и Александра Литвиненко.

 

Выбор 1984 года закономерно привел через несколько лет к механизму «круглого стола». На этих переговорах генералу стоило бы только заикнуться о гарантиях личной безопасности и неприкосновенности – и любые такие гарантии, юридические и политические, были бы предложены ему всеми участниками. Но дворянская честь не позволила ему не только поднять этот вопрос, но даже и задуматься о нем на переговорах, на которых решалась судьба его родины.

 

И снова невозможно не вспомнить, как цеплялся при передаче власти за эти самые гарантии первый президент России, сдавший нас всех чекистскому оперу в обмен на собственную безопасность, и как продолжает цепляться за свои «галеры» второй президент.

 

Политические противники генерала не смогли ответить ему таким же благородством. Каждый день очень пожилой человек приходит на свой процесс, сидит с прямой спиной и никогда не снимает черных очков. Если бы его спросили почему, он мог бы ответить словами Збышека – «из-за неразделенной любви к Родине».

 

Андрей Пионтковский,

Грани.ру, 29.09

 

Биографическая справка

 

Войцех Ярузельский родился 6 июня 1923 года в селе Курове Люблинского воеводства в дворянской семье. Когда в сентябре 1939 года Германия и СССР с двух сторон напали на Польшу, семья бежала в Литву, где жили родственники отца. В начале июня 1941 года семья в числе других «ненадежных элементов» была депортирована в Сибирь, где отца определили в лагерь в Красноярском крае, а остальную часть семьи – как спецпоселенцев в Алтайский край. Здесь молодой Войцех работал на лесоповале. После заключения СССР договора с польским эмигрантским правительством в Лондоне отца из лагеря выпустили, но здоровье его оказалось настолько подорванным, что в 1942 он скончался. Несмотря на все это, Войцех неоднократно тепло отзывался о русских людях.

 

В 1943 году Войцех поступил в Рязанское пехотное училище, где имелся польский батальон, и в том же году вступил в формируемое в СССР Войско Польское, где  был командиром разведки полка. Закончил войну в Северной Германии. Награжден многими медалями и орденами, в том числе, и высшей военной наградой Польши орденом «Виртути милитари». С 1947 г. – член Польской рабочей партии, с 1948 по январь 1990 – член Польской объединенной рабочей партии (ПОРП). Окончил с отличием высшее пехотное училище, а также Академию Генерального штаба.

 

В 1957-1960 – командир 12 -й механизированной дивизии. В 1960 – 1965 – начальник Главного политического управления Войска Польского, в 1965 – 1968 – начальник Генерального штаба Войска Польского. В 1962 – 1968 гг. – зам. министра обороны, с апреля 1968 – по ноябрь 1983 г. –  министр национальной обороны. В феврале 1981 года стал премьер-министром Польши, 18 октября того же года – первым секретарем ЦК ПОРП.

 

13 декабря 1981 года ввел в Польше военное положение, интернировал лидеров «Солидарности», составлявшую основную оппозицию власти партии, и подавил все попытки дестабилизировать положение в стране. Позднее был одним из инициаторов переговоров с польской оппозицией за «круглым столом». В 1989-1990 годах – президент Польши. По результатам опроса польского еженедельника «Политика», вошел в первую десятку списка «Сто поляков 20-го века», возглавляемого покойным Папой Римским Иоанном Павлом Вторым.

 

17 апреля 2007 года против Войцеха Ярузельского и восьми других партийных и государственных деятелей социалистической Польши было выдвинуто обвинение в совершении преступлений в годы коммунистического режима. В частности, он обвиняется во введении военного положения в Польше в ночь с 12 на 13 декабря 1981 года, а также в «руководстве преступной организацией вооружённого характера, имевшей целью совершение преступлений» – имеется в виду Военный совет национального спасения, взявший в свои руки руководство страной.

 

Человеческие жизни – не щепки

 

Когда Ярузельский стал во главе страны и партии, это было не поощрением, а тяжким крестом. Менее чем через два месяца после его избрания на пост первого секретаря ПОРП польское руководство получило от советского руководства ультиматум, о котором говорит Пионтковский: или оно наводит в стране «порядок» своими руками, или это сделает советская армия.

 

Польская «Trybuna» 13 июня 2006 года привела рассказ советского генерала Владислава Ачалова, бывшего зам. министра обороны СССР, а в 1981 году командующего 7-й гвардейской (Каунасской) воздушно-десантной дивизией, о том, как советская армия к этому готовилась. В сентябре 1981 года его дивизия принимала участие в самой большой после Второй мировой войны десантной операции под Минском в ходе проведения крупнейших учений Советской Армии «Запад-81». Он рассказывает: «Начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Советского Союза маршал Николай Огарков и командующий воздушно-десантными войсками СССР Дмитрий Сухоруков лично приказали мне интернировать Войцеха Ярузельского в случае ввода наших сил в Польшу».

Дивизия Ачалова должна была высадиться в Варшаве. С этой целью еще в начале 1981 года Ачалов с группой офицеров произвел скрытную рекогносцировку объектов в польской столице, которые необходимо было занять. Среди них – аэропорт Окенце, здания ЦК ПОРП, Сейма и Национального банка Польши. Это соединение было подготовлено к решению подобных задач, так как принимало участие в интервенциях в 1956 году в Венгрию и в 1968 году в Чехословакию. Как вспоминает Ачалов, в ходе учений отрабатывалась наступательная операция, массированный десант в тылу врага. В реальных условиях это могла быть Польша.

 

Ярузельский, как министр обороны Польши, был советским министром Дмитрием Устиновым приглашен на эти учения – очевидно, чтобы посмотрел, как это будет, если…

 

Но какое совпадение: перед вводом российских войск в Южную Осетию в непосредственной близости от нее российская армия тоже проводила масштабные военные учения! Но почему же в этот раз не пригласили Саакашвили или его министра обороны, чтобы проиллюстрировать им, как это может быть. Видно, задача была другая…

 

А тогда Ярузельский все понял. На 17 декабря 1981 года «Солидарность» назначила по всей стране грандиозные манифестации, но в ночь на 13 декабря Ярузельский объявил о введении в стране военного положения. На улицах польских городов появились войска, танки и БТР, была введена официальная цензура корреспонденции и телефонных переговоров, ограничена деятельность радио и телевидения, приостановлено издание большинства газет. Были интернированы более 3 тысяч человек, в том числе почти все руководители профобъединения «Солидарность». Военное положение продлилось более полутора лет. Были жертвы –  около ста человек.

 

В 1996 году польские парламентарии уже рассматривали дело экс-президента и полностью его оправдали. Но обратите внимание, какое учреждение вновь возбудило это дело. Называется оно Институт национальной памяти (ИНП). В иных государствах впору учредить Институт национального забвения (ИНЗ).

 

Окружной суд в Варшаве, где рассматривается дело, потребовал от следователей Института национальной памяти допросить по делу Михаила Горбачева и Маргарет Тэтчер. Что должна показать Тэтчер, не вполне понятно, а у Горбачева, бывшего в 1981 году членом политбюро ЦК КПСС, очевидно, хотят узнать, действительно ли была в 1981 году угроза ввода советских войск в Польшу. Горбачев категорически отказался выступать свидетелем на процессе. Почему, в общем, понятно: зачем создавать лишние прецеденты? Того и гляди, с него когда-нибудь могут спросить за убийства мирных в бытность его президентом СССР демонстрантов в Тбилиси, Вильнюсе и т. д.

 

А известный либеральный политик Борис Немцов сказал, что «сейчас судить Ярузельского негуманно и бесчеловечно, надо иметь в виду, что генералу Ярузельскому 85 лет, у него больное сердце. Исходя из очевидных человеческих соображений, издеваться над ним совершенно не следует». Но при этом Немцов добавил: «Самый главный урок для наших новоявленных вождей: если ты возглавлял режим авторитарный, то земля будет у тебя гореть под ногами до самых последних дней».

 

Здесь имеется явное противоречие: если из-за возраста следует пожалеть бывших польских вождей, то почему у «наших новоявленных вождей» земля должна «гореть под ногами до самых последних дней»? Они тоже будут рассчитывать на снисхождение.

 

И я, пожалуй, первый раз не соглашусь с позицией Пионтковского. Он говорит о благородстве Ярузельского: при позднейших переговорах с представителями оппозиции он, в отличие от «наших вождей», не стал выговаривать себе гарантий личной безопасности и неприкосновенности. Да, но почему польское общество должно теперь выдать ему и его подельникам такие гарантии задним числом? Тысячи людей много месяцев находились в заключении, около ста погибло. Это все тоже были не полешки. Пусть суд решит, действительно ли тогда у польского руководства не было другого выхода и жертв нельзя было избежать?

 

Мне представляется справедливой позиция действующего президента Польши Леха Качиньского, который в интервью Польскому радио сказал, что виновники введения в Польше военного положения «должны предстать перед судом». Но, добавил он, наказание за содеянное может иметь «символический характер, так как обвиняемые являются людьми преклонного возраста, потому нельзя говорить о непосредственной уголовной ответственности».

Войцех Ярузельский в 2006 г.

Вспомним, как чилийского Пиночета преследовали до последних дней жизни. Вспомним двух бывших южнокорейских президентов, тоже уже далеко не молоденьких, которых осудили к пожизненному заключению за жесткие разгоны демонстраций, повлекшие за собой жертвы. В цивилизованном мире подобные преступления правителей не прощаются. Только в России действует закон, освобождающий президента страны от ответственности за любые его деяния даже после ухода в отставку.

 

Но вот даже такие либералы как Немцов и Пионтковский оказались не совсем свободны от сталинской установки: лес рубят – щепки летят. Человеческие жизни – не щепки.

 

И. Зайдман