Дискуссия
Уважаемая редакция,
Как-то мне попался печатный текст, полученный, по-видимому, из Интернета. Я был совершенно ошарашен не столько самим текстом (мало ли какие «сочинения» попадаются в Интернете), сколько неожиданным для меня восхищением, в которое статья А. Коха привела кое-кого из моих знакомых. Именно поэтому я посчитал необходимым высказать по этому поводу свое мнение, которое приведено ниже вслед за статьей А. Коха.
Ещё один член семьи цивилизованных народов
На побережье Балтийского моря, там, где в него впадает Западная Двина (Даугава) живет народ, который называется – латыши. Он вступает в дружную семью европейских народов (не в пример России), а значит строгими европейскими же судьями признан народом цивилизованным. Меня всегда волновал вопрос, каким образом тот или иной народ относится к цивилизованным, а какой – к варварам. Вот и сейчас латыши отнесены к цивилизованным народам и приняты в Европейское сообщество, а Россия – нет.
Давайте изучим этот цивилизованный народ поподробнее. Может быть тогда мы увидим на контрасте с красивой и гуманистической культурой этого народа свое невежество и устыдимся самой мысли о том, что мы достойны быть членами объединенной Европы. Итак, начнем:
«Ливония – под Л. в средние века разумелись все три области, лежащие по вост. Побережью Балт. моря, т.е. нынеш. Лифляндия, Эстляндия и Курляндия. Л. была заселена 4-мя народами: ливами, эстами (финскаго племени), латгалой и латышами (литовск. племени).: До 13 века нельзя говорить о какой-либо общей политич. организации Л. Отдельные племена жили в ней вполне самостоятельно; культурный уровень их был низкий. Их религия заключалась в поклонении явлениям природы. Главным богом у них был бог грома – Перкун, которому посвящались старые вековые дубы. В обычае были жертвоприношения; лошадь считалась наиболее благородною жертвою. На войне жители обнаруживали большую свирепость и беспощадно четвертовали своих пленных. Покойники сжигались; пепел от их трупов сохранялся в урнах. В настоящее время найдено немало таких урн. За покойником нередко сжигались его любимые домашние животные, лошади и собаки; в могилу клали оружие, хлеб, мед, монеты и пр.»
(Энциклопедия Брокгауза и Ефрона. Т. 34. Стр. 654, Ливония).
Замечание о безжалостном четвертовании пленных заставляет вспомнить школьный курс истории Древнего мира (5 класс). Помните, нам учителя рассказывали, что первоначально древние египтяне не знали, куда девать пленных (кормить-то их накладно) и, поэтому, пленных убивали. И лишь потом, придумали их использовать как бесплатную рабочую силу. Их даже называли – «говорящий скот». Так возник рабовладельческий строй и началась цивилизация. По всему получается, что в 13 веке, в центре Европы проживал народ, который по уровню дикости еще находился в пятом тысячелетии до нашей эры. Для сравнения – в «варварской» Руси, к тому времени, уже были написаны «Повесть временных лет», «Слово о Полку Игореве», таким образом, уже существовала самостоятельная русская (не греческая) литературная традиция. Я уже и не говорю о каменных храмах, развитых ремеслах, о трехсотлетней государственности.
Собственно исторический этап развития этих земель связан отнюдь не с латышами, а с колонизировавшими их немцами. Примерно с середины 12 века сюда начинают приезжать из Германии торговцы, солдаты и миссионеры. Постепенно, преодолевая сопротивление, немецкие крестоносцы покорили ливов и в 1201 году основали Ригу как столицу архиепископа и плацдарм для покорения новых земель. Рига надолго стала столицей Ордена немецких рыцарей-крестоносцев. Сначала это был Орден Меченосцев, а потом, после слияния с Тевтонским Орденом, – Тевтоно-Ливонский Орден. Латышские племена упорно сопротивлялись немецкой экспансии, однако разрозненность латышей привела к окончательному покорению Латвии в конце 13 века.
До конца 19 века в латышском обществе господствовала прибалтийская немецкая элита. Прибалтийские немцы сохраняли свое привилегированное положение и в 17 в., когда Прибалтика находилась под властью Швеции и Польши, и в 18-19 веках, под властью России. Среди немецкого населения наибольшую власть имели аристократы (бароны), владевшие большей частью земли, а также богатые горожане (бюргеры), которые преобладали в жизни таких центров, как Рига и Елгава.
Для понимания уровня культурного разрыва между русскими и немцами с одной стороны и латышами с другой, нужно посмотреть, когда у того или иного народа появился национальный перевод Библии. Очевидно, что в средние века любая национальная культура имела сильный религиозный уклон и распространение письменности и грамоты могло осуществляться практически исключительно на основе изучения и переписывания Библии.
Первый перевод Библии на старославянский язык был осуществлен греческими монахами Кириллом и Мефодием (с изобретением для этих целей оригинальной славянской письменности на основе греческого алфавита) примерно в 860-х годах, т.е. в 9 веке. Вот вам и ортодоксальное православие! Первые переводы Библии на немецкий язык были осуществлены примерно тогда же (на готский еще раньше – в 6 веке). Однако, в силу ограничений римско-католической церкви, первый официальный немецкий перевод Библии появился только во времена Реформации и сделал его Мартин Лютер в 1521 году. Итак, русские и немцы имели письменность и национальную религиозную культуру примерно начиная с 9 века, а с 16 века и у русских, и у немцев были свое национальное книгопечатание и Библия на современном им языке.
Теперь внимание! Цивилизованные латыши получили переведенную на латышский язык Библию только в 1694 году. И сделал этот перевод человек, которого звали просто – Эрнст Глюк. Чудная латышская фамилия, не правда ли! Ха-ха-ха! Параллельно для этих целей немцы изобрели для латышей письменность на основе немецкой грамматики. Это сделали люди носящие следующие фамилии (чтобы потом не было вопросов) – Регегаузен (1644) и Адольфи (1685). Окончательно латышскую письменность создал Г.Ф. Штендер в середине 18 века. Дальше начинается вообще комедия. Первый учебник латышского языка вышел в Риге на русском языке в 1868 году! Таким образом, усилиями двух народов – в первую очередь немецкого и во вторую очередь русского высококультурные латыши получили письменность. Правда, на восемьсот лет позже всех! И на том спасибо. Сами же латыши для этого не ударили пальцем о палец. Культура была им подарена на блюдечке с голубой каемочкой.
Сейчас я скажу крамолу. Даже не знаю, как такое и говорить-то. Ну да где наша не пропадала! Латыши получили письменность всего на пятьдесят лет раньше чукчей! Чукчам товарищ Сталин подарил письменность в начале 30-х годов 20 века. Чукчей – в единую Европу! Срочно! Русские их оккупировали, а теперь они свободные, цивилизованные и т.д. и т.п. Попутно оговорюсь, что этого нельзя сказать о литовцах (у них к тому времени уже была великая история) и эстонцах (эти спокойно функционировали внутри финской культурной традиции, которая никогда не теряла духовную связь с Эстонией).
Не будем говорить о роли русских в латышской истории. Полемика на этот счет уже стала банальной и сводится к очередному перебору одних и тех же аргументов с обеих сторон. Но вот немцы: какова их роль в Латвии? Что они сделали? Как латыши их отблагодарили?
Немцы в Латвии сделали…. Ну как бы это поделикатнее выразиться, в общем, все. Просто все. Построили города. Церкви. Университеты. Основали торговлю. Промышленность. Дороги. Канализация. Электричество. Литература. Как уже отмечалось выше – письменность. Религия. Медицина. Образование. Армия. Ну, я не знаю, что еще существует на свете? При внимательном изучении истории выясняется, что и независимость в Латвии в 1919 году завоевали немцы, а не латыши. Как известно, в ноябре 1918 года кайзеровская Германия потерпела поражение в Первой мировой войне, и в Прибалтике возникли новые государства – Эстония, Латвия и Литва. Однако, почти сразу, большевистская Красная Армия, ударом с юго-востока перешла в наступление, овладела Ригой и фактически разрезала Прибалтику надвое, отделив Эстонию от Курляндии. Новорожденным прибалтийским республикам ничего не оставалось, как приступить к строительству собственных вооруженных сил. За дефицитом подходящих кадров пришлось обратиться к иностранным специалистам – маявшимся без дела немцам и белогвардейцам (тоже зачастую – немцам).
В то время на территории Прибалтики находилась германская 12-ая Балтийская пехотная дивизия под командованием генерал-майора Рюдигера фон дер Гольца. Генерал начал активно действовать, считая главной задачей отражение большевистского наступления. Своей базой он сделал Курляндию, где еще с Первой мировой войны сохранились огромные склады оружия и продовольствия. Используя эти ресурсы, фон дер Гольц сумел сколотить разношерстное воинство, которое состояло из немецких и латвийских добровольцев (ландсвер) во главе с майором Флетчером, русских белогвардейцев (отряд князя А. Ливена – еще тот русский) и солдат германской регулярной армии («Железная дивизия») под командованием полковника Бишофа. Успешно отразив наступление красных с юга, фон дер Гольц двинул части ландсвера на Ригу. 22 мая столица Латвии пала. Через несколько дней фон дер Гольц передал всю полноту власти латвийскому правительству К. Ульманиса. Таким образом немцы, в значительной степени по личной инициативе, не получая никаких команд из Берлина, действуя на свой страх и риск, обеспечили независимость Латвии.
Латвийские историки и политики, мифологизировавшие межвоенный период своей истории, должны все время помнить, что этой распрекрасной идиллии могло бы и не быть, если бы не стойкость немецких солдат и талант скромного генерала Рюдигера фон дер Гольца, которого красные боялись как огня и окрестили «Черный рыцарь». Что-то не встречал я на улицах Риги памятника этому герою войны с большевизмом и русскими оккупантами. В том же 1919 году бравого генерала взашей вытолкали из Латвии, не сказав напоследок доброго слова, и помер всеми забытый старик 4 ноября 1946 года в городе Кинсегг, что в Баварии, 75 лет от роду.
А где эти латыши-герои, которые проливали кровь за независимость своей маленькой, но гордой Родины? Куда делась основная масса мужского населения, способного носить оружие? О, это интересная история! Сейчас мы вам ее расскажем. В 1915 году, в самый разгар войны, монархически настроенная латышская общественность обратилась к государю с просьбой формировать национальные латышские части. Будто бы они будут боеспособнее, когда плечо к плечу будут вместе воевать парни с одного хутора, города, завода. Растроганный царь подписал соответствующий указ. Сказано – сделано. И уже к концу года латышские части (несколько полков, а потом и дивизий) были созданы и отправлены на фронт.
Потом была революция. Отправной вехой для латышей, «чтобы плыть в революцию дальше», стал Второй съезд делегатов латышских стрелковых полков, прошедший в Риге в середине мая 1917 года. 226 делегатов почти единогласно приняли резолюцию, в которой было указано, что Временное правительство – результат попытки мелкой буржуазии и одной части рабочих войти в соглашение с империалистической буржуазией и землевладельцами. Война в резолюции была охарактеризована как империалистическая, поэтому революционные силы должны бороться за мир без аннексий и контрибуций, должны прогнать свои империалистические правительства. По самому важному для революции вопросу – о власти – съезд заявил: «Нашим лозунгом является призыв революционной демократии: всю власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!» Столь убедительной поддержки своим устремлениям не ожидали даже лидеры большевиков. Так П. Стучка писал, вспоминая тот день: «Я видел только восторженное почти единогласное голосование. Должен признаться, что был сильно поражен этой решимостью. Днем позже, выступая на отдельном собрании одного из полков, я убедился, что это – думы и воодушевление масс, а не только избранной верхушки». Резолюция 17 мая означала переход латышских стрелков на сторону большевиков, и 40 тысяч латышских стрелков стали ядром большевистских военных сил в революции. О политических взглядах латышских стрелков говорит следующий факт: на выборах в Учредительное собрание, состоявшихся в ноябре 17-го, за кандидатов большевиков было подано 95 процентов голосов.
Через два месяца, в феврале 1918 года, немецкие войска, в том числе 12 Балтийская пехотная дивизия генерал-майора Рюдигера фон дер Гольца, прорвали фронт и оккупировали всю территорию Латвии. 40 тысяч хорошо обученных и вооруженных латышей не стали защищать свою Родину, а отправились «сражаться за свободу и упрочение советской власти» на необъятные российские просторы. На своих штыках они несли революционный террор, а попросту – смерть миллионов русских людей. Вот как Л.Д. Троцкий (пойди найди лучше эксперта по Гражданской войне в России, все-таки, Наркомвоенмор, – главнее нету!) описал роль латышских стрелков в исходе гражданской войны:
«Латышские стрелковые части, – отличившиеся беспримерной самоотверженностью в период гражданской войны, были созданы еще царским правительством в 1915 г. Преимущественно пролетарский состав частей был причиной того, что вскоре после Февральской революции, в мае 1917 г. латышские стрелки объявили себя сторонниками большевиков. С этих пор они связали свою судьбу с судьбой революционного пролетариата советских республик, каждый раз появляясь на самых опасных участках фронта и нанося тяжелые поражения врагу...»
От редакции «Рубежа». Мы опускаем несколько дальнейших приведенных А. Кохом абзацев из книги Л.Д.Троцкий «Советская Республика и капиталистический мир. Часть Первая», в которых описано мужественное поведение латышских стрелков на различных фронтах Гражданской войны, которое нередко определяло исход сражений.
Таким образом, можно смело утверждать, что победа красных в гражданской войне в значительной степени была обусловлена участием на их стороне латышских частей. Всем известно, что перелом в гражданской войне начался после поражения Добровольческой армии под Орлом. Теперь мы знаем, кто его обеспечил.
Если к этому прибавить тот энтузиазм, с которым латыши шли в ЧК, с каким удовольствием они участвовали в расстрелах, как потом энергично и по-деловому они строили ГУЛАГ. Все эти Вацетисы, Петерсы, Стучки, Лацисы, Берзины. Наверное, уже пора нам счет Латвии предъявлять, а не наоборот. Вот как оценивает количественное участие латышей в становлении и удержании советской власти в России известный латышский профессор Айварс Странга (Вестник Европы. 2001. № 2): «184 тысячи латышей, более 10% нашей нации (если быть точным, то 20%. Откуда их столько взялось? Но это не мои цифры. Хотя с членами семей, может быть. – А.К.), остались в Советской России после революции, не вернулись в Латвию, не воспользовались условиями Рижского мира, не участвовали в строительстве независимой, свободной Латвии. 70 тысяч из них подписали себе приговор, который был приведен в исполнение в 1937 году (собакам – собачья смерть. Вставка моя – А.К.). Эта цифра – 184 тысячи оставшихся здесь на руководящей работе, в том числе в ГРУ, в НКВД, – свидетельство того, сколь социально и идейно была расколота наша нация».
Опять я про отношения латышей и русских. Все это уже двадцать раз говорено. Уже мозоль на языке. А вот как же народ освободитель-то? Я имею в виду – немцы? Наверно благодарные латыши, за спасение от красных русских варваров (то есть от латышей же) отблагодарили немцев. Сказали – живите вольготно в свободной Латвии, свободу которой вы с оружием в руках защитили, дорогие господа немцы. Нет? Нет. Не было благодарности. Латыш не таков, чтобы направо налево кого-нибудь благодарить. Тот же Айварс Странга там же пишет: «Пакт Молотова-Риббентропа открыл двери ко второй мировой войне, к четвертому разделу Польши, к оккупации балтийских стран в июне 1940 г. и к первому культурному обеднению Латвии. 60 тысяч прибалтийских немцев вынуждены были оставить свою родину, в которой они жили семь веков. В нашем сердце не всегда была любовь к ним, но они принесли нам грамоту, каменное строительство, они нам принесли первый европейский союз – Ганзейский союз. Они были вынуждены покинуть Латвию после пакта Молотова-Риббентропа, и мы обеднели. Это был наш первый культурный холокост». Это латышский взгляд на взаимоотношения между немцами и латышами. В нем все – фальшь. Натяжка. Да и вранье. Начнем по пунктам.
1. Вторая мировая война началась не из-за пакта Молотова-Риббентропа, а в результате т.н. «Мюнхенского сговора», когда Чемберлен отдал Чехословакию на растерзание Гитлеру. Это банальность и общее место. Но уважаемый профессор не хочет этого замечать. Если угодно, то, в определенном смысле, пакт Молотова-Риббентропа не способствовал, а даже оттягивал войну. И оттянул, примерно на два года.
2. Да, в результате пакта 60 тысяч немцев должны были покинуть свою Родину. Это большая трагедия. Спасибо, что уважаемый профессор хотя бы признает за этими немцами право называть Родиной то место, где они жили семь веков. Но вот тут у Вас, профессор, неувязочка. Как-то не сходится. Смотрите. До революции на территории современной Латвии (примерно соответствует Курляндской и Лифляндской губерниям Российской империи) по переписи 1867 года (!) проживало немцев – 150 тыс. чел. (Энциклопедия Брокгауза и Ефрона). С учетом того, что население увеличивалось, то накануне Первой мировой войны, можно смело предположить, что немцев было около 200 тыс. чел. А полукровки увеличивают эту цифру до 300 тыс. человек. Предположим, что антинемецкие настроения накануне 1914 года заставили часть немцев эмигрировать. Допустим даже, что половину. Все равно, к моменту независимой Латвии (1919 год) их должно быть никак не меньше 150 тыс. человек. Так, например, немецкий исследователь Герд Штриккер, в своей книге «Хорошо держитесь», в главе, которая называется «Евангелические церкви в странах Прибалтики (1918 год)» пишет: «Окончание Первой мировой войны принесло с собой образование новых государств: наряду с Польшей и Литвой из русских остзейских провинций Эстляндии, Лифляндии и Курляндии на основе языковых критериев возникли государства Эстония и Латвия. После этого значительная часть высшего слоя немецкого населения, которое постоянно составляло там 10 – 15% жителей, выехала в Германию...»
Вот тут – совпадает. Если население Латвии в тот момент составляло чуть меньше двух миллионов человек (по переписи 1935 года – 1951 тыс. жит.), то это как раз около 200 тысяч человек. Так вот, отъезд основной массы немцев из Латвии состоялся не перед Первой мировой войной (хотя и такой отъезд был), и не после пакта Молотова – Риббентропа (после пакта уехали оставшиеся 60 тысяч, как об этом справедливо пишет профессор Странга), а в промежутке между 1919 годом, т.е. с момента образования независимой Латвии и 1934 годом, когда в Латвии установилась националистическая диктатура Ульманиса.
Вот как описывает Герд Штриккер отношения между латышской и немецкой лютеранскими общинами в начале тридцатых годов в Латвии: «Иначе дело обстояло в Латвии (до этого Г. Штриккер пишет, что отношения между немцами и эстонцами в Эстонии развивались вполне конструктивно. Вставка моя – А.К.). Формально прибалтийские немцы, которые все еще составляли 6% лютеран Латвии (уже 6% – как быстро! Вставка моя – А.К.), оставались членами Евангелическо-Лютеранской Церкви в Латвии. Но вместе с тем, они образовали свое собственное пробство со своим собственным епископом – доктором Петером Гаральдом Пельхау. Это пробство все больше и больше уподоблялось в своем развитии в рамках Евангелическо-Лютеранской Церкви в Латвии, Церкви в Церкви – не потому, что к этому так стремились немцы, а отчасти потому, что в Церковь проникли внецерковные силы латвийских националистов, которые направляли ее к размежеванию с немцами и отмежеванию от немцев. В свою очередь такая позиция многих латышей, вытекавшая из типичной для "молодых народов" переоценки национальной самобытности, озлобляла немецкую элиту и побуждала ее не к уступкам, а к изоляции.
Напряженность значительно возросла после того, как в 1931 г. президент Латвии Карлис Уль-манис отобрал у немецкой общины Домский собор в Риге и передал его латвийской общине. При этом он действовал не только без каких бы то ни было правовых оснований, но даже вопреки народному референдуму, который вполне определенно подтвердил то, что собор должен оставаться собственностью немецкой общины. Нарушение прав было настолько кричащим, что глава Евангелическо-Лютеранской Церкви в Латвии, епископ Карлис Ирбе 31 октября 1931 года заявил о своей отставке, так как не мог больше следовать националистическим курсом своей церкви».
Красавец собор, строительство которого в 13 веке начал основатель Риги немецкий епископ Альберт, воздвигался веками, как всякий собор Европы. Окончательно он был достроен в 19 веке, когда в нем установили сделанный в Саксонии, лучший в Восточной Европе орган. Собор был гордостью немцев не только Риги, но вообще – немцев. О нем знали во всех странах, он был и есть сейчас первая достопримечательность Риги. В том, что это продукт германского духа не сомневался никто, даже сами латыши (см. результаты референдума), но: взяли, да отобрали. В благодарность за письменность, каменное строительство, Ганзейский союз, христианство, защиту от большевиков. Цивилизация так и прет. Чем папуасы хуже?
Вот в Зимбабве или где там, уж не помню, у белых фермеров негры отнимают их хозяйства, на том основании что это их, негритянская земля, а то, что эти самые буры живут там уже двести лет и всю страну кормят, никого не волнует, поскольку наша негритянская культура очень самобытная, а мы очень свободолюбивые, и поэтому идите на х…, дорогие буры, а фермочки нам свои оставьте, мы, правда, ничего не умеем, но уж вас, засранных оккупантов все одно поперережем, если сами вовремя не смотаетесь. Цивилизация, одним словом. И ничего не возразишь.
Домский собор в Риге
Да, совсем забыл, был еще и третий народ, который произвел на латышей неизгладимое впечатление: или они на него. Одним словом, чтобы портрет был полным, и цивилизованность окончательно доказана, нужно еще рассмотреть отношения по линии латыши – евреи. Латвия – это страна, где в годы Второй мировой войны в процентном отношении местных евреев погибло больше, чем где-либо в мире. После освобождения Риги в 1944 году из 80 тысяч евреев Латвии в живых осталось 162 человека. Причем евреев убивали не только и не столько немцы. В первую очередь усердствовали латыши. Так, например, так называемая «Латышская вспомогательная полиция безопасности» или, как ее еще называли «команда Виктора Арайса» уничтожила около 50 тысяч евреев.
От редакции «Рубежа». Мы опускаем приводимое здесь А.Кохом описание массового расстрела евреев. Читать его жутко, как и все такие описания. Да и что оно добавит к Бабьему яру, Катыни, югославской Сребренице и сотням других мест, где всё это было вовсе без латышей и, не исключено, не раз ещё будет?
Значит, у этих цивилизованных латышей так получается: русские – плохие, немцы – тоже плохие. Евреи – эти-то чем не угодили? Вроде не оккупанты. Все равно плохие! Может, что-нибудь в консерватории поменять?
Одним словом с приобретеньицем вас, дорогие европейцы. С этим новым членом цивилизованной семьи народов вы теперь уже точно не соскучитесь. И все-таки мне непонятны критерии, по которым одни народы принимаются в Единую Европу, а другим нужно еще подоказывать свою цивилизованность.
Альфред Кох,
Полит.ру, 09 февраля 2005 г.
Анти-Альфред Кох
Для того, чтобы «известный полемист Альфред Кох» вдруг взял, да и написал такое гневное и обличительное сочинение, нужна серьёзная причина. И редакция «Полит.ру», поместившая это сочинение, в своём предисловии к нему эту причину указывает: «Данный текст Альфреда Коха является полемической реакцией на историографическое заявление латышского президента Вайры Вике-Фрайберги с непризнанием 9 мая праздником и нелицеприятной оценкой степени цивилизованности и развития демократии в России и других подобных высказываний. „Конечно, мы не переубедим, не изменим сознание пожилых россиян, которые 9 мая будут класть воблу на газету, пить водку и распевать частушки, а также вспоминать, как они геройски завоевали Балтию“, – заявила кроме прочего Вике-Фрейберга».
Теперь всё становится понятным. Одной лишь последней цитаты достаточно для того, чтобы сразу же захотелось сказать г-же Вике-Фрайберге что-нибудь очень неприятное. Я бы, например, сказал, что это – не её, вике-фрайбергово, дело, как и что будут пить и петь жители России. И что – к её просвещённому сведению – по поводу Великой Отечественной войны частушек не поют – у этого праздника есть свои песни, настроение которых ей вряд ли доступно. И что накануне приёма Латвии в Европейское сообщество г-жа президент вряд ли осмелилась бы высказаться подобным же образом, например, о французах или немцах, которые в какой-то свой праздник едят, пьют и поют что-то, для г-жи Вике-Фрайберги и жителей её страны непривычное. А самое главное, – что высокомерное и хамское осуждение чужих обычаев и нравов – есть, прежде всего, свидетельство низкой культуры самого осуждающего.
Короче говоря, я ожидал, что А. Кох в своей статье обязательно сам подберёт соответствующие слова и даст достойную отповедь зарвавшейся президентше. Но тут начинаются странности. Как оказалось, в статье А. Коха ни имя Вике-Фрайберги, ни даже её высказывание вообще не упоминаются, и гнев автора направлен вовсе не на неё. Уже из первых строк становится ясным, что возмущение Коха вызвано совсем другой причиной: Европейское Сообщество Россию цивилизованной страной не признало, в то время, как Латвию таковой признало охотно. Это представляется А. Коху грубой ошибкой, за которую ЕС впоследствии ещё, ох, как расплатится, поскольку даёт членство в ЕС совершенно нецивилизованной Латвии, которой явно там не место, и игнорирует при этом несравненно более цивилизованную Россию, по праву достойную этого членства. И это пагубное для Европейского Сообщества заблуждение А. Кох собирается аргументированно опровергнуть. Таким образом, обнаруживается, что причина написания статьи совершенно не та, о которой сказано в редакционном предисловии.
На этом странности не кончаются. Автор собирается доказать, что мнение ЕС о приёме Латвии в ЕС ошибочно. И даже завершает своё доказательство многозначительной фразой: «и всё-таки мне непонятны критерии, по которым одни народы принимаются в Единую Европу, а другим нужно ещё подоказывать свою цивилизованность». Здесь обнаруживаются сразу две нелепости.
Альфред Кох
Во-первых, в ЕС принимаются не народы, а государства. Это – совершенно разные вещи. Например, Западная Германия и ГДР – народ один и тот же, а государства принципиально разные. И ФРГ была принята туда без вопросов, а хонекеровскую ГДР не приняли бы в ЕС никогда. Так же отличаются между собой Северная и Южная Кореи. Или КНР и Тайвань. Непонимание этого различия «известным публицистом» представляется, как минимум, странным.
Во-вторых, прежде, чем так широко оперировать словом «цивилизованность», следовало бы сначала показать, что в своих решениях о приёме нового члена ЕС применяет именно этот термин. По-моему, оно ярлыков «цивилизованный» и «нецивилизованный» не употребляет. Вместо этого в правилах приёма, несомненно, существуют критерии, по которым ЕС судит о возможности приёма претендента в члены Сообщества. Эти критерии автор не вправе оставить «непонятными». Он обязан их знать, понять и читателю обязательно сообщить. И только после того, как сообщит, у него появляется возможность по пунктам доказательно разъяснить тому же читателю, в чём конкретно ЕС так неосмотрительно переоценил Латвию. И так обидно недооценил Россию. Таков естественный и общепринятый путь доказательства, опирающегося на нормальную логику.
Насколько мне известно, такими критериями для ЕС отнюдь не являются этнические или расовые качества народов, проживающих в принимаемом государстве. Для ЕС важны только характеристики самого этого государства вне зависимости от того, какой именно народ или народы это государство в себе объединило. К таким характеристикам относятся, например, демократичность избирательной системы, свобода прессы, уровень защиты прав человека, независимость суда, наличие запрета на смертную казнь, размер внешнего и внутреннего долга, сбалансированность бюджета, степень коррумпированности системы управления и т.п. Казалось бы, всё предельно просто, – бери по очереди каждый из критериев ЕС и ставь против него соответствующие данные для Латвии и России. Сразу станет ясно, кто из них по этому критерию подходит для ЕС больше.
Вместо этого прямого, ясного и, самое главное, легко понимаемого и проверяемого пути А. Кох выбирает иную и, надо признаться, довольно замысловатую траекторию доказательства. Он самолично, не ссылаясь ни на какие документы ЕС, вводит понятие «цивилизованности» и вкладывает в него такое содержание, которое ничего общего с официальными критериями ЕС не имеет. Сами эти критерии он не только не критикует, но, вообще, даже и не упоминает об их существовании. Затем он незаметно приписывает ЕС собственные критерии «цивилизованности» (подмена № 1), причём теперь уже не государства, а народа (подмена № 2). Проделав всё это в самых первых строках своего сочинения, он, тем самым, на всём дальнейшем пространстве статьи заменяет реальные объекты обсуждения такими, чтобы их можно было обвинять в чём угодно. Приём, хорошо известный даже начинающему шулеру, – называется «туз из рукава». Рассчитанный на «лоха», и работающий, как всегда, безотказно.
Какими же новыми критериями «цивилизованности» А. Кох заменил реальные критерии ЕС? Из статьи видно, что это – культурный уровень народа, его творческие способности, уровень самостоятельности, степень участия в большевистском перевороте, отношение к евреям и т.п. Ну что ж – любой вправе иметь собственные мерки для цивилизованности и сравнивать друг с другом по этим меркам какие он хочет народы. Только тогда, во-первых, нечего приплетать сюда Европейское Сообщество и приём в него новых государств и, во-вторых, сравнивая эти народы даже по своим собственным меркам, всё-таки не следует противоречить здравому смыслу и самому себе.
Судите сами. Вводя свои собственные мерки для членства в ЕС, А. Кох, по сути дела, предлагает Сообществу новый подход взамен старого, по его мнению, ущербного и несправедливого. Но известно, что в вопросе о членстве Европейское Сообщество сугубо прагматично. Его интересуют, прежде всего, только сегодняшние характеристики его членов. Важно теперешнее состояние претендента, а не история его прихода к этому состоянию. И это очень здраво, так как жить и совместно работать членам клуба не с предками претендента, а с ним самим. Поэтому следовало бы ожидать, что, сравнивая Латвию и Россию пусть даже по своим меркам, А. Кох станет говорить о сегодняшних культурных уровнях народов в этих странах, о сегодняшних их творческих способностях и т.п. Но обо всём этом в статье – ни слова, зато происходит подмена №3 – вместо сегодняшних характеристик сравниваются давно прошедшие. То есть сопоставляются не реально существующие сегодня народы, а духи их предков. Как правило, одновременно с постоянно применяемой подменой №3, проигрывается ещё один финт – сопоставление с Россией или какими-либо другими странами, вообще, отсутствует, поскольку автор, не тратя на это времени, занят совсем другим: он односторонне и примитивно попросту охаивает латышский народ.
При этом возникают совершенно нелепые ситуации. Например, в статье рассказывается о поклонении в ХIII веке древних ливов богу Перкуну (о том, что он не что иное, как древнерусский Перун, предусмотрительно умалчивается) и о тогдашних способах захоронения покойников, но ничего не говорится о сегодняшнем уровне религиозной культуры и о нынешнем состоянии кладбищ и храмов в Латвии. А хотелось бы, чтобы автор, погружаясь в столь глубокое средневековье, не позабыл вспомнить, что, несмотря на принудительное крещение Руси, остатки язычества в ней подпольно существовали вплоть до XV века. Но, что было бы лучше всего, – никуда бы, вообще, не погружался, а просто сравнил между собой теперешние не только деревенские, но даже и городские кладбища в Латвии и России и после этого прикинул, какие из них больше напоминают европейские кладбища. А потом замолчал бы на эту тему навек.
Из-за отсутствия у древних прибалтов в XIII веке рабовладельческого строя и каменных храмов они приравниваются А.Кохом к древним египтянам дофараоновского периода. И в ход идут большие числа: «… получается, что в ХIII веке, в центре Европы проживал народ, который по уровню дикости ещё находился в пятом тысячелетии до нашей эры». Впечатляет? Не то слово, – сразу и намертво поражает читателя размерами пятитысячелетней культурной пропасти, отделявшей всего восемьсот лет назад латышей от цивилизованных народов. Но вспомним, что в том же XIII веке, насколько я знаю, у финнов тоже не было ни каменных храмов, ни рабовладельчества. Следовательно, сегодняшняя Финляндия должна быть немедленно исключена из ЕС и на том же основании, что и Латвия, заменена там Россией. К этому А. Коха просто обязывает нормальная логика, но такого вывода он, разумеется, не делает.
Слов нет, по инициативе византийских греков и скандинавских варягов, а также и не без собственных стараний, Киевская Русь к XIII веку продвинулась по пути государственной и культурной цивилизации дальше отставших ливов и латышей. Но ведь всего за несколько веков до этого и славяне (как и те европейские народы, до которых не дотянулись римские легионы и христианские миссионеры) так же отставали от других, более развитых народов Европы. Ну и что? Разве это даёт основания не пускать в ЕС сегодняшнюю Россию только потому, что в VII веке в ней проживали поляне, древляне и вятичи, которые «по уровню дикости ещё находились в пятом тысячелетии до нашей эры»? Всего за три-четыре века до этого и у кельтов, потомки которых живут сейчас и во Франции, и в Уэльсе, и в Шотландии, тоже не было рабовладельческого строя, государственной организации и каменных храмов, а только капища на высоких местах, где они поклонялись камням и деревьям. Тогда, приравняв их к супердревним египтянам, следует гнать из ЕС сразу и теперешние Ирландию и Англию. Правда, получается разрыв уже не в пять, а только всего в четыре тысячи лет. Это поправимо. Просто, следуя Коху, нужно приравнять их не к египтянам, а к ещё более древней городской цивилизации Мохенджо-Даро (в теперешнем Пакистане), которая опередила египетскую на 2 тысячи лет. Эффект больших чисел при этом даже усилится: «в седьмом (!!!) тысячелетии до нашей эры». Но другие европейские народы А. Кох пока не трогает. Он, всё больше, – по латышам. Добавляет ещё один эффектный фокус – параллель латышей с чукчами – и переходит к следующему поливу.
А всё, на самом-то деле, совсем иначе и гораздо проще. Когда мне становилось вовсе невмоготу от советской жизни (и не где-нибудь в глухой провинции, а в Ленинграде!), я уезжал в Прибалтику и ощущал там себя попавшим в Европу. Потому что всё – улицы, дома, дороги, памятники на Братском кладбище в Риге, скульптуры Зариньша, люди, их одежда и манеры, десятки тысяч трезвых слушателей на праздниках песни, сдержанность эмоций в разговоре, вежливость продавцов, предупредительность и доброжелательность встречных – было не советским, а западным. И если А. Кох этого не ощущал и не ощущает, то не ему судить о культурах разных народов.
Но вся беда-то в том, что он всё это и тогда ощущал, и сейчас ощущает. И понимает, что нужно не одно поколение, чтобы это впечатление оставляла о себе и Россия. Поэтому-то милую моему сердцу Латвию просто и незатейливо ненавидит. Но сразу же делает сильный ход – по его утверждению, всё, что приближает Латвию к Западу, в ней создали не латыши, а немцы, сделавшие «просто всё». Культура же латышам «была… подарена на блюдечке с голубой каёмочкой».
С этим утверждением даже не хочется спорить. Разве только по поводу слов «просто всё». Но если заменить их на «многое» или даже «очень многое», то, скорее всего, так оно и было. Ну, и что с того? Что, это – единственный случай культурного влияния более продвинутого в этом направлении народа на соседние народы? Культура практически всех западноевропейских народов сформировалась под сильнейшим влиянием древнего Рима. Все юридические системы в европейских странах стоят на римском праве. Сами римляне в значительной мере заимствовали свою государственную, религиозную и бытовую культуру от древних греков, а те свою письменность и мореходные искусства – от семитов-финикийцев. И нет ничего удивительного в том, что латыши, как и другие прибалты, свою культуру заимствовали от более развитых в то время германцев.
Удивительно другое. С начала XVIII века Прибалтика принадлежала России. Почему же в течение всего этого времени латыши принимали не русскую, а немецкую культуру? А просто потому, что сама Россия в это же время жадно впитывала культуры Запада, и в первую очередь, германских народов. И не только в то время – на протяжении всей своей истории, начиная от германцев-варягов и древнего Новгорода (очень похожего не на русские, а на ганзейские города), и кончая немецкими аптекарями, пивоварами и импортированными из Германии царицами. Прослойка людей с немецкими и, вообще, германского корня (шведскими, датскими, голландскими, англо-саксонскими) фамилиями в науке, культуре, военном деле, промышленности и управлении государством в дореволюционной России была столь же заметной, как и в Латвии.
И очень хорошо, что Россия заимствовала их опыт. Разумеется, чем дальше, тем большее (а к cередине ХIХ века – основное) место в цивилизационном процессе занимали уже коренные жители России. Но ведь после отделения от России в независимой Латвии тоже начался интенсивный подъём национальной по форме, но явно европейской по содержанию культуры, силами уже отнюдь не немцев.
В стремлении любым способом очернить латышей А. Кох упрекает их в неблагодарности по отношению к их учителям – немцам. Советовал бы ему на эту тему помолчать – Советский Союз и постсоветская Россия в этой части дали Латвии большую фору. Я что-то не упомню в России массового народного желания вернуть российским немцам отобранное у них добро или хоть как-то компенсировать им потери от государственного геноцида, унёсшего не менее трети этого трудолюбивого и умелого народа. Зато массовые народные протесты против возвращения в Саратовскую область – бывшую Республику немцев Поволжья – выгнанных оттуда в войну российских немцев, помню очень хорошо.
При огульном охаивании латышей (другого определения не подберёшь: ведь о них в статье – ни одного доброго слова) легко впасть в противоречие с самим собой. Пример: А. Кох упрекает целый народ в трусости: «А где эти латыши-герои, которые проливали кровь за независимость своей маленькой, но гордой родины?». Он, видимо позабыл, что на предыдущей странице сам же написал, что лишь «постепенно, преодолевая сопротивление, немецкие крестоносцы покорили ливов». А на следующей, снова позабыв, цитирует высказывание Л. Троцкого о том, что латышские стрелковые части отличались «беспримерной самоотверженностью в период гражданской войны, …каждый раз появляясь на самых опасных участках фронта и нанося тяжёлые поражения врагу». Латышам ставится в вину и энтузиазм, с которым они приняли участие в Октябрьском перевороте и Гражданской войне на стороне большевиков. Слов нет, никого не красит неумение предвидеть, что на самом деле принесут стране и миру идеи большевизма. Не красит и отсутствие простой нравственной брезгливости к его вульгарной бандитской практике. Но это обвинение можно адресовать практически всем народам, населявшим тогда Россию, а не только латышам. Однако, так широко А.Кох не смотрит – он очень избирателен в осуждениях. И ему не приходит в голову простое объяснение революционной активности латышей – унизительное положение «инородцев» в царской России с её шовинистической национальной политикой.
Последнее обвинение, предъявленное А.Кохом латышам – их ненависть к евреям и участие в их истреблении во время войны. По поводу этого высказывания тоже есть, что сказать. Во-первых, если в ЕС принимать или не принимать какую-либо страну, ориентируясь на прошлое участие её граждан в физическом уничтожении евреев, то в этом Сообществе станет сразу несколько пустынно. И, в первую очередь, там не должно было бы быть ни Германии, ни Испании, ни ещё нескольких европейских стран.
Во-вторых, активное проявление ненависти к евреям в виде участия в расстрельных командах нельзя распространять на весь народ. Любителей пострелять по живому и врождённых садистов гитлеровцам хватало во многих завоёванных странах. Поэтому, например, немецкой зондеркомандой обычно командовал немец, а стреляли всякие – немцы, украинцы, татары, латыши, русские, литовцы, короче, – дети разных народов. Я убеждён, что, если бы у гитлеровцев не было такой государственно узаконенной аллергии к евреям и цыганам, то в те же зондеркоманды охотно пошли бы поразвлечься и подзаработать и кое-какие садисты и подонки чисто еврейского или цыганского производства.
В-третьих, выдвигая подобное обвинение, А.Кох подводит мину под своё же сопоставление Латвии и России в смысле приёма или неприёма в ЕС. Потому что резонно спросить: а почему Европейскому Сообществу следует при решении этого вопроса ориентироваться на геноцид именно и только евреев? Думаю, что и остальные народы Сообщество держит тоже за людей. А тогда можно подставить в высказывание А. Коха и других фигурантов. Например, упомянуть о сталинском геноциде русских немцев, крымских татар или калмыков. Спрашивается, может ли это быть достаточным основанием для того, чтобы сегодняшнюю Россию не принимать в Европейское Сообщество? По-моему, нет. Но тогда ведь и для неприёма Латвии – тоже?
И, наконец, четвёртое: А. Кох продемонстрировал такую оголтелую ненависть ко всему латышскому народу в целом, что я не верю в его печаль о каком-либо другом народе, например, евреях и в его искренность при осуждении Холокоста. Тема погибших евреев, описание ужасной сцены их расстрела, как и постоянное упоминание о членстве в ЕС, для него – только повод эту ненависть к латышам вылить на бумагу. Врёт он всё про свои заботы и о евреях, и о чистоте рядов ЕС, как и положено истовому российскому антизападнику и шовинисту.
Дмитрий ДИЖУР
Необходимые пояснения. Статья Альфреда Коха была опубликована три года назад. Возникает вопрос, стоит ли сегодня ее печатать. Дело в том, что статья имеет в Нюрнберге свою историю. Был у нас в городе такой еврейский Verein «Шалом», который, как бы это помягче выразиться, после бурной борьбы возглавил Александр Демченко. И однажды в действовавшем в этом обществе дискуссионном клубе Демченко с большим воодушевлением зачитал нам эту самую статью Коха.
Несколько слов о том, кто такой Альфред Кох. В прошлом он – председатель Госкомимущества РФ (в связи с чем получил кличку Приватизатор-2; Приватизатор-1 был Анатолий Чубайс), позднее был генеральным директором холдинга «Газпром-медиа», в каковом качестве возглавил разгром «старого» НТВ, после чего был назначен председателем совета директоров НТВ. В настоящее время является членом Совета Федерации. В 1997-1999 гг. был фигурантом нескольких уголовных дел по обвинению в коррупции. В двух случаях обвинения не удалось доказать, в одном Кох признал себя виновным в обмен на амнистию. Справедливости ради следует сказать, что суммы, инкриминируемые тогда Коху с подельниками, в нынешней Москве показались бы смешными.
Как известно, Россия по старой привычке любит воспитывать своих бывших «братьев меньших». Формы «воспитания» применяются разные. Периодически на ковре у нее оказываются Польша, Украина, Молдавия, Эстония, вот совсем недавно – Грузия. А в 2005 году в этой роли оказалась Латвия. Вот Кох от имени России и взялся воспитывать ее, а заодно и ЕС – за его неразборчивость при приеме своих членов.
Читатель Дмитрий Дижур, приславший нам ответ на статью Коха, как он пишет, был ошарашен не столько самой статьей, сколько восторженной реакцией на нее некоторых из его знакомых. Именно эта реакция заставила его взяться за перо. Вот и мне вспомнилось, что эта статья, зачитанная тогда Демченко, у большинства членов клуба вызвала резкое неприятие, но некоторые, напротив, отнеслись к ней весьма одобрительно. И шире – нас поражает положительная реакция части живущих здесь бывших советских граждан на любые действия нынешнего российского руководства.
Эти мысли живо всколыхнули августовские события на Кавказе, почему мы и решили, несмотря на большой дефицит газетной площади, опубликовать статью Коха и ответ на нее Дижура. Мы приглашаем читателей высказать свое мнение как непосредственно по теме статьи, так и по вопросу об отношениях России с бывшими «братьями меньшими» вообще. Но, пожалуйста, – без анонимок.
От имени редакции – И. Зайдман