Выборы патриарха

Патриарх умер. Да здравствует Патриарх!

 27 января на прошедшем в Храме Христа Спасителя Поместном Соборе Русской православной церкви (РПЦ) новым ее главой был избран митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (в миру Владимир Гундяев). Попытаемся оценить, что это сулит самой Церкви, России и, в какой-то степени, окружающему миру.

Демократ?

В Соборе участвовали иерархи Московского патриархата и делегаты от всех 157 епархий РПЦ: по одному монашествующему, клирику и мирянину. Кирилл одержал убедительную победу, набрав 508 (72%) голосов выборщиков. За его главного соперника, митрополита Калужского и Боровского Климента, проголосовали 169 выборщиков из 702. Третий претендент митрополит Минский и Слуцкий Филарет снял свою кандидатуру, призвав своих сторонников голосовать за Кирилла.

Павел Круг в «Независимой газете» 28 января назвал прошедший накануне Собор «историческим» и «настоящим прорывом в плане церковной демократии». И вот почему: «Впервые в его работе участвуют женщины – они составляют десятую часть делегатов… Депутаты от мирян ранее имели лишь право совещательного голоса, тогда как сейчас голосовали наравне с другими делегатами… Также впервые в истории кандидатом в Патриархи мог стать негражданин России (в 1990 году действовала норма о том, что все кандидаты должны иметь гражданство Советского Союза)».

 Фото: Patriarchia

А Михаил Мошкин в газете «Время новостей» в тот же день даже поставил демократизм РПЦ в пример светским властям: «Русская православная церковь, которую зачастую упрекают в косности, архаизме и нежелании соответствовать „духу времени“, в эти дни продемонстрировала качества, которых явно недостает светскому обществу: здоровую конкуренцию, демократизм в принятии жизненно важных решений и отсутствие железно запрограммированного результата, заранее определенного какой бы то ни было властной вертикалью».

Однако, другие российские СМИ были более сдержанны в оценке достижений демократии в РПЦ. Юлия Таратута в «Коммерсанте» тогда же писала, что, избрав 6 декабря Кирилла на пост патриаршего местоблюстителя, Синод РПЦ «наделил митрополита Кирилла существенным административным ресурсом и поводом для упоминаний: он стал основным героем СМИ в предвыборный период. В качестве местоблюстителя владыка не только возглавил подготовку к собору, но и стал лицом церкви во время всех православных праздников... в статусе местоблюстителя посетил многие монастыри и святыни. Пост местоблюстителя расширил и возможности "светской" предвыборной кампании. Он позволил митрополиту в особом качестве присутствовать на государственных новогодних приемах – в Кремле и в мэрии Москвы. Причем на последнем он разделил стол с президентом России Дмитрием Медведевым… Делегаты поместного собора, избранные по квоте от мирян (в основном чиновники и бизнесмены) накануне выборов признались, что намерены голосовать за местоблюстителя именно потому, что его кандидатуру российские власти считают приемлемой».

Но кто может вспомнить какие-нибудь выборы в России, на которых не использовался бы административный ресурс? Не забудем и того, о чем мы писали в 12-м номере газеты за прошлый год: в практике РПЦ известны случаи, когда местоблюститель проигрывал выборы патриарха. Надо отдать должное Кириллу: он сумел оказавшийся в его руках ресурс использовать как нельзя лучше. Его главный соперник Климент, занимающий пост управделами РПЦ и считающийся главой консервативного крыла в Церкви, привык работать по старинке. Кирилл, которого его сторонники представляют как модернизатора Церкви, с ноября 1989 года занимал пост председателя Отдела внешних церковных сношений (ныне – церковных связей). Уже сам этот пост предполагает большую публичность. Но и Кирилл оказался этому посту подстать.

Лондонская «The Times» писала 28 января: «Новый патриарх считается одной из самых публичных фигур Русской православной церкви. С 1994 года ведет еженедельную телепрограмму "Слово пастыря"». Президент Кестонского института по изучению религии в Восточной Европе и бывшем СССР Ксения Деннен сказала о нем: «Он хорошо образованный человек, говорит по-английски. У него большой опыт во Всемирном совете церквей».

А вот что тогда же написал Станислав Минин, обозреватель «НГ-Интернет»: «В СМИ приходилось читать о том, что предвыборная кампания в РПЦ оказалась беспрецедентно грязной. Я бы не стал называть ее грязной. Это была вполне обычная политическая кампания, с использованием современных медиа. Просто в истории РПЦ таких кампаний еще не было. Так вот, на поле медиа и публичного пиара Кирилл нанес Клименту сокрушительное поражение. Это был разгром, нокаут, встреча боксеров из разных весовых категорий. Официальные сайты РПЦ, медиаактивная команда из Отдела внешних церковных связей, блогосфера, информагентства, телевидение, интервью в крупнейших печатных СМИ – всем этим умело воспользовался Кирилл. Захватил мосты и телеграф». Насчет захвата мостов и телеграфа – это отсыл к тактике В.И. Ленина в 1917 году.

Порицать за это Кирилла не приходится: какая современная избирательная кампания и где без этого обходится? Что он публичный человек, несомненно. Но можно ли его считать демократом?

Либерал?

Тем не менее, не надо думать, что победа Кириллу далась легко. Алексей Левченко на сайте «Газета.Ru» сообщал: «На выборах патриарха, как это свойственно всем выборам в современной России, победил кандидат, которого поддерживал Кремль. Изначально лояльность светской власти митрополиту Кириллу вовсе не была очевидной…

Известный активной политической позицией Кирилл часто участвовал во многих государственных мероприятиях, был регулярным гостем на кремлевских приемах. Кирилл отвечал за объединение Русской православной церкви и Русской православной зарубежной церкви, которое активно поддерживал Путин. В свою очередь, управделами Московской патриархии митрополит Климент неоднократно работал членом различных правительственных комиссий, а в 2005 году именно его Путин назначил членом Общественной палаты как представителя от православной церкви. Клименту приписывали авторство поправок в Налоговый и Земельный кодексы о передаче имущества церкви. Эту идею также поддерживал Путин.

Медведев изначально оказывал поддержку митрополиту Кириллу. Такого же мнения придерживалось и его ближайшее окружение. В этих условиях решающим могло бы оказаться мнение Путина. Хорошо известно, что духовный отец премьера, архимандрит Тихон Шевкунов представляет консервативное крыло Русской православной церкви, которое поддерживало Климента. Существовала также точка зрения, что крайне активный Кирилл мог бы оказаться непредсказуемым для Кремля и потому в отличие от „тихого“ Климента неудобным».

Сказать о духовнике Путина Тихоне Шевкунове, что он «представляет консервативное крыло РПЦ» – это ничего не сказать: он самый натуральный реакционер, о чем мы в «Рубеже» уже писали. А опасения насчет Кирилла были связаны не просто с его активностью, были некоторые сомнения в том, какое направление эта активность может принять.

Чтобы понять, чем были вызваны эти опасения, нам придется вернуться почти на десятилетие назад. 16 февраля 2000 года митрополит Кирилл писал в «Независимой газете»: «Существование либеральных институтов в экономике, политике, социальной жизни, в межгосударственных отношениях приемлемо, целесообразно и морально оправдано только в том случае, когда одновременно не насаждается принцип философского либерализма применительно к личности и межчеловеческим отношениям».

Вдумайтесь, что это означает: оставьте личность наедине с Церковью, а там – во внутренней политике, во внешней политике пусть царствуют «либеральные институты», то есть правила и ценности либеральной демократии. Да это же полный караул: какая может быть либеральная демократия, когда у нас есть своя, суверенная демократия. А во внешней политике это же означает, по сути, признание однополярного мира…

Но, мало того, 15 декабря того же года в той же газете митрополит еще развил свою мысль относительно международных отношений: «Можно совершенно определенно утверждать: современные международные стандарты по сути своей являются стандартами западными и либеральными. Это обстоятельство могло бы не вызывать особой озабоченности, если бы речь шла исключительно о сфере внешнеполитической, то есть о межгосударственных отношениях, где этот стандарт зарекомендовал себя как достаточно эффективный. И в самом деле, что произошло бы в области межгосударственных отношений в условиях отказа от универсального по своей природе  либерального стандарта?

Совершенно очевидно, что на месте этого универсального стандарта был бы стандарт национальный, в минувшие времена неоднократно провоцировавший и легитимизировавший войны. В случае, если бы такое замещение действительно произошло, совершился бы неконтролируемый распад всей мировой системы, ибо каждый из таких стандартов, будь то „вахабистский“, „китайский“, „африканский“, „католический“, „японский“, „индуистский“ и т.п.,.. неминуемо был бы отвергнут носителями иных национальных культур и религиозных взглядов. Попытка строить межгосударственные отношения, игнорируя общие для всех принципы, была бы очень близка ко всеобщей катастрофе…»

Если учесть, что под «общими для всех принципами» явно имеются в виду принципы либеральные, западные, нетрудно представить, какие чувства этот взгляд может вызвать у истинно русских патриотов. И что же, человеку, пропагандирующему такие взгляды, доверить руководство национальной церковью?

Надо сказать, владыка Кирилл в то время не только публично высказывал такие взгляды, но и в практической деятельности руководствовался ими. Так, его считают инициатором разработки важного документа, получившего название «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Принят этот документ был Архиерейским собором РПЦ в августе того самого 2000 года. Католическая церковь провозгласила свою социальную программу еще в конце XIX века, а РПЦ ее не имела, и ее принятие надо признать прогрессивным шагом.

Мог ли Кирилл знать тогда, в самом начале путинской эры, что ветер так быстро переменится? Через год-два он уже подобных оплошностей не допускал, но слово, как известно, не воробей… Но что делать, Париж, что тоже известно, стоит мессы, и пришлось Кириллу идти в Каноссу…

29 декабря сразу несколько православных сайтов распространили сообщение Отдела внешних церковных связей РПЦ о том, что накануне Местоблюститель Патриаршего престола Кирилл, по случаю празднования памяти священномученика Илариона (Троицкого), «совершил в московском Сретенском ставропигиальном монастыре Божественную литургию в сослужении епископа Дмитровского Александра, наместника обители архимандрита Тихона (Шевкунова), братии монастыря в священном сане и клириков града Москвы».

В последующей проповеди Местоблюститель сказал: «Святитель Иларион был прекрасным богословом, профессором Московской Духовной академии, который внес в историю русской богословской мысли очень важное свидетельство о Церкви в начале XX века, когда и в наше богословие стали проникать либеральные идеи, когда некоторые увлеклись чуждым Православию пониманием иных религий и исповеданий, утверждая вслед за иными западными богословами, будто нет разницы между конфессиями, будто они – как ветви одного дерева, и каждая несет в себе истину, святитель Иларион в своем замечательном труде утверждал на основании творений святых отцев и всего могучего Предания Церкви Христовой, что существует только одна Церковь – Единая Святая Соборная и Апостольская – та, что в нынешнее время являет себя в Православии».

Тем самым Кирилл как бы открестился от обвинений и подозрений в либерализме. В заключение проповеди он выразил уверенность, что «не по человеческому хитросплетению, а по воле Божией совершится избрание следующего Предстоятеля нашей Святой Православной Церкви».

Надо думать, архимандрит Тихон замолвил, где надо, словечко в пользу Местоблюстителя. И в других своих выступлениях в предвыборный период Кирилл продолжал ту же линию. В итоге, как пишет в цитировавшейся выше статье Алексей Левченко, «Кирилл полностью доминировал на государственных телеканалах, что является главным признаком одобрения Кремлем… „Власть консолидировалась вокруг Кирилла“, – констатировал политолог Евгений Минченко. „Медведев поддержал Кирилла, а Путин занял нейтральную позицию“, – утверждает, в свою очередь, учредитель Института национальной стратегии Станислав Белковский».

Но было ли открещивание Кирилла от либерализма искренним или тактическим ходом? Французская «Le Monde» 29 января в редакционной статье «Кирилл слишком русский?» писала: «Кремль откровенно ищет в Церкви опору, чтобы отмежеваться от Запада, его идеалов либеральной демократии. В рядах российского духовенства существуют ксенофобские и шовинистические течения. Идеолог и глава дипломатической службы Московской Патриархии с 1989 года, Кирилл не избежал влияния этих опасных идей и поддерживает "русскую доктрину", сторонники которой безуспешно пытались внести в Конституцию положение о превосходстве русского народа. Но идея "Россия для русских", поддерживаемая властями, все же прокладывает себе дорогу… Будет ли Кирилл рупором православия, открытого миру и экуменическому диалогу? Следует надеяться и призывать его к этому. Сумеет ли он выстоять в условиях нынешнего дрейфа России в направлении нетерпимости и шовинизма? В этом нет уверенности».

Неуверенность и скепсис проявились и в опубликованной в этот же день в американском издании «The Time» статье Джефа Израили и Юрия Зараховича: «У избранного Патриарха за последние десятилетия сложился вполне определенный образ. Своими контактами с Западом, встречей с Папой Бенедиктом XVI в 2007 году он заслужил репутацию прагматического реформатора, выступающего за улучшение отношений с католиками… Вопрос теперь в том, кем на деле окажется Кирилл. Возможно, он и не либерал, а такой же консерватор, аппаратчик и ставленник Путина, как и остальные митрополиты».

В советское время главной проблемой православной церкви был гнет государства, и в то время она пользовалась определенной поддержкой западных церквей, в том числе католической. Ныне этого гнета не стало, и на первый план опять выдвинулась многовековая борьба православия против латинства, что сегодня означает – против либерализма. Путинское государство имеет свои резоны не жаловать либеральную демократию. То есть в этом отношении интересы РПЦ и государства опять счастливо совпали. Может ли Кирилл в этих условиях быть либералом?

Государственник, политик, «особопутеец»

Выше мы говорили об «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», разработанных по инициативе митрополита Кирилла. В действительности в этом документе речь идет не только о социальных вопросах, но обо всем спектре отношений между Церковью, с одной стороны, и обществом, государством и окружающим миром, с другой. Большой раздел в нем посвящен теме «Церковь и государство». В нем довольно последовательно отстаивается принцип независимости церкви от государства.

Например: «Церковь не должна брать на себя функции, принадлежащие государству». Однако, нельзя сказать, чтобы РПЦ так уж скрупулезно следовала этому правилу, и особенно здесь отличался как раз возглавляемый Кириллом Отдел внешних церковных связей. Сам митрополит обычно остается в тени, на передовую позицию выдвигается его заместитель протоиерей Всеволод Чаплин. Так, когда летом прошлого года председатель комиссии Общественной палаты по вопросам регионального развития и местного самоуправления Вячеслав Глазычев назвал чрезмерным «бурное вмешательство Церкви во все государственные дела вместо того, чтобы заниматься приходскими делами», Чаплин тут же выступил с отповедью ему, сказав: «Церковь нельзя заключить в рамки приходской жизни, это не удалось даже советской власти. Не удастся это и псевдодемократам, которые, очевидно, воспринимают демократию как максимальные возможности для себя, а народу оставляют роль послушного стада».

Но особенно активен протоиерей в области внешней политики. Вот он 9 февраля 2000 года в «Независимой газете» говорит о перспективах вхождения России в евро-атлантические структуры: «Нам до всего есть дело – и до Балкан, и до Африки, и до Луны. Именно из-за этой „вселенской озабоченности“, да и из-за многих исторических причин Россия попросту не способна удовлетвориться в международных отношениях ролью ведомого, второсортного партнера. Участвуя в работе европейских структур, мы не можем отказаться от права решающего голоса…»

Известно, что США очень хотели бы поскорее принять Украину и Грузию в НАТО. И на всех саммитах стран НАТО они усиленно добивались продвижения по этому пути. Но этому воспротивились некоторые европейские члены альянса, и США неизменно приходилось отступать. Ни в НАТО, ни в ЕС ни одна страна не имеет «права решающего голоса». А России подавай это право, иначе она, такая Великая, не может. Кстати, если помните, в №11 «Рубежа» мы обсуждали статью Альфреда Коха, который возмущался тем, что Латвию приняли в ЕС, а Россию не принимают. Но Россия никогда и не изъявляла желания вступить в этот союз, видимо, как раз потому, что не может удовлетвориться статусом «одного из». А в тех европейских структурах, в которых она состоит, – ОБСЕ, Европейский суд по правам человека – она, единственная из многих десятков членов, постоянно мутит воду, добиваясь угодных ей правил функционирования этих организаций.

Я, кстати, представляю, как бурлило в душе у Владимира Владимировича, когда во время недавнего газового кризиса ему пришлось принимать в качестве Председателя Евросоюза чешского премьер-министра Тополанека: вчерашний вассал выступает от имении 400 с лишним миллионов европейцев, и приходится его выслушивать! А, неровён час, в недалеком будущем в таком качестве придется принимать премьер-министра Эстонии. Представляете?! Но то ладно – Путин или, там, Лавров – политики, руководители государства. А святому отцу лезть в межгосударственные дела уж вовсе не по чину.

Но вот совсем свежее, от 29 января этого года, сообщение «Интерфакса»: «В Московском Патриархате призвали российские власти жестко отстаивать свой политический выбор на международной арене и обвинили Запад в политике двойных стандартов. "Несмотря на все разговоры о приверженности международному праву, уважению выбора людей, эти страны (страны Запада. – Прим. ред.) всегда действовали только в своих интересах, применяя в одних случаях одни принципы, а в других случаях – прямо противоположные", – заявил замглавы Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата (ОВЦС МП) протоиерей Всеволод Чаплин в эфире православного телеканала "Союз".

По его мнению, в этой ситуации России прежде всего необходимо отстаивать "свой свободный, самобытный политический выбор, не бояться говорить Западу: "вы живете так, как считаете нужным, мы будем жить так, как мы считаем нужным… Нам нужно быть сильными, в том числе в военном отношении, иметь волю и способность остановить любое посягательство на наш образ жизни, наши интересы в мире, нашу способность влиять на происходящие в мире процессы". Он подчеркнул, что Россия может предложить миру другой путь, "и мы будем это делать". "А для этого нам нужно оставаться сильными, иметь решимость сказать твердое "нет" всем, кто пытается за наш счет, путем ущемления наших интересов распространить свое влияние в мире", – подчеркнул замглавы ОВЦС МП».

В разделе «Международные отношения» «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви» говорится: «Христианский идеал поведения народа и правительства в сфере международных отношений заключается в "золотом правиле": "Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними" (Мф. 7. 12)». Но протоиерей, правая рука Кирилла, настаивает на праве России «предложить миру другой путь», в то же время требуя «сказать твердое "нет" всем, кто пытается… распространить свое влияние в мире». Именно представитель РПЦ пропагандирует «политику двойных стандартов»,  а потом еще кричит: Держите вора!

Нет сомнения, что высказывания протоиерея отражают взгляды его непосредственного начальника, и взгляды эти – взгляды российского государственника, непременно включающие «особопутейство». Упоминавшаяся выше Ксения Деннен так говорит о Кирилле: «Он вообще выступает за восстановление сильного, могущественного государства. Его патриотизм основан на представлении о борьбе двух цивилизаций – западной и русской, на признании того, что у России всегда будет свой путь, отличный от стран западной демократии».

Наблюдатели единодушны в том, что при Кирилле РПЦ станет более политизированной. Например, Ирина Филатова 3 февраля в «The Guardian» в статье, которая так и называется «Патриарх, который занимается политикой», пишет: «Избрание митрополита Кирилла на патриарший престол означает, что РПЦ впервые за многие десятилетия станет активно участвовать в политической жизни…». София Кишковски 2 февраля в «The New York Times» приводит мнение о Кирилле Николая Митрохина, религиоведа Центра по изучению Восточной Европы при Бременском университете: «Вне всяких сомнений, он более политизирован, чем Алексий. Это связано с его личными убеждениями. Прежде всего, он больше интересуется политикой, чистой политикой».

Какой «другой путь» РПЦ готова «предложить миру»?

Не будем искать у протоиерея В. Чаплина ответа на вопрос, в чем заключается тот «самобытный путь», который он отстаивает для России, и который, по его мнению, Россия может «предложить миру». Поинтересуемся мнением на этот счет самого митрополита, ныне патриарха, Кирилла. Заглянем еще раз в ту его статью от 16 февраля 2000 года, где он еще не отвергает либерализм как таковой, а признает его положительную роль в международных отношениях, в области личных и гражданских свобод. Что же его не устраивало тогда в либерализме?

Вот как заканчивается та его статья: «Чаемое всеми нами возрождение России в новом веке, возможно, даст иной, положительный и спасительный, урок миру, устроив жизнь личности и общества в соответствии с принципами, в которых гармонично соединятся зависимость от нравственного закона с личными и гражданскими свободами» (выделено митрополитом).

То есть, предлагается, по сути, конвергенция: от западного либерализма берем личные и гражданские свободы, от России и православия – нравственный закон. Предполагается, очевидно, что нравственность в российском обществе выше, чем в западных странах. Ну, пусть даже сегодня она не особенно высока, но в ядре российского общества заложены предпосылки к этому. Где искать это ядро? Естественно, в православии. Что ж, поищем.

Поиски начнем с известных нам «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви». Сколько бы Церковь ни настаивала, скажем, на «нерасторжимости брака», в современном обществе это требование невыполнимо. Автору этих строк тоже не импонируют порнография или гомосексуальные связи, а освящение однополых браков в некоторых протестантских приходах представляется вообще дикостью.

Но все же, на мой взгляд, в области общественной нравственности есть вещи поважнее. Некоторые из них митрополит Кирилл сам затрагивал в своих выступлениях. В начале марта 2007 года в Москве состоялся Всемирный русский народный собор. ИТАР-ТАСС передавал с него: «Митрополит Кирилл с тревогой говорил о растущей пропасти между богатством и бедностью в России. Он напомнил, что по оценкам Минэкономразвития, в настоящее время доходы 10% самых богатых россиян превышают доходы 10% самых бедных более чем в 15 раз. Однако глава ОВЦС МП убежден, что реально разрыв – в 25 раз, если не более. Он сказал, что в Швеции этот показатель составляет 4, в странах ЕС – 6-7, а в США – 9. Митрополит Кирилл напомнил, что такая чудовищная диспропорция уже приводила нашу страну на край пропасти:"Именно социальное неравенство было использовано для разжигания революционных страстей в начале ХХ века"».

C чем связывает митрополит этот перекос? А с тем, что «реформаторы 90-х не учли специфики национальных ценностей, культурный код нашего народа, заквашенный на религиозной традиции». Но после 90-х прошло немало времени, и, по данным того же Минэкономразвития, разрыв этот только продолжает увеличиваться. А что же РПЦ, пользующаяся, по ее же заявлениям, немалым влиянием в обществе, сделала для его уменьшения? Наконец, как обстоит дело с социальной справедливостью в ее собственной среде?

Анатолий Баранов писал в «НГ-религии» (приложение к «Независимой газете») 27 февраля 1997 года: «Имущественное, классовое расслоение произошло в самой Церкви… Пропасть между близким к простым людям священством и обласканной властями епархиальной знатью разительна в той же мере, в какой разнится уровень жизни самой власти и управляемого ею народа… После 1991 года верхи Русской Церкви легко вписались в новую номенклатуру, поскольку были кровно связаны с номенклатурой прежней. Были своими… Подмосковные священники часто не имеют денег даже послать по почте жалобу… Разумеется, об этих „новых нищих“ общество узнает не по телевидению. С экрана на них вещает какая-то другая Церковь…»

Ирония судьбы: в этом же номере газеты напечатана статья небезызвестного Максима Шевченко, посвященная визиту в Московскую патриархию одного из руководящих иранских аятолл. Статью сопровождает фотография с подписью «Объятия духовных лидеров – аятолла Тахрири и Патриарх Алексий II». На вопрос журналиста Алексию «Какой смысл вы вкладываете в контакты православного духовенства России и исламского духовенства Ирана?» Его Святейшество ответил: «У нас общие цели – нравственное здоровье общества».

Кстати, через 10 лет после той публикации, 12 февраля 2007 года, Манфред Квиринг в берлинской «Die Welt» сообщил: «Ислам, как недавно заявил под гром аплодисментов патриарх Алексий II, ближе стоит к православной церкви, чем католицизм». Так сказать, единство, проверенное временем. Главное, что объединяет иерархов РПЦ с бешеными аятоллами, как их называют в мире, – это неустанная забота о «нравственном здоровье общества»…

Кто из живших в 90-е годы в бывшем СССР не знает о «табачно-алкогольной» деятельности РПЦ в то время. Ельцин даровал Церкви, наряду со спортивными организациями и объединениями «афганцев», право беспошлинной торговли табачными изделиями и алкогольными напитками (хорошо хоть не наркотиками). Тут уж забота Церкви о «нравственном здоровье общества» развернулась вовсю. Александр Морозов 9 августа 2000 года в той же «НГ-религии» так писал об этом: «Патриархия была облеплена тьмой фирм, импортом и экспортом, оффшорами и др. Те, кто следил за отчетными докладами на Архиерейских соборах 90-х гг., знают, что в части, посвященной финансам Церкви, там никогда не назывались абсолютные цифры, только проценты от „предыдущего отчетного периода“. Экономика Церкви была абсолютно непрозрачной, и это, конечно, по слабости человеческой устраивало и многих иерархов».

Ясно, что доходы от этой бурной экономической деятельности до сельских батюшек не доходили.

А вот уже из «эпохи Путина». 19 сентября 2005 года «Новые известия» публикуют статью «Прихожанам – скидки?», в которой говорится: «Московская патриархия в лице художественно-промышленного предприятия “Софрино” вместе с одной из частных бизнес-структур начинает большую стройку. Рядом с десятью храмами столицы на принадлежащей им земле будут возведены торговые центры и “магазины шаговой доступности”. Строительство трех супермаркетов уже началось… Подтверждаются опасения, что РПЦ, получив землю в собственность, начнет использовать ее в отнюдь не богоугодных, а чисто коммерческих целях… Ни приходы, по соседству с которыми развернут бурную деятельность торговцы, ни бедные монастыри не получат ни копейки от прибыли “магазинов шаговой доступности”. По той простой причине, что фирма “Софрино”, участвующая в проекте, является главным источником содержания аппарата РПЦ. Бюджет патриархии давно не обнародуется, тогда как пастыри на местах все громче жалуются на своих архиереев, обдирающих приходы как липку».

Вспоминается трагедия семьи священника Андрея Николаева из тверского села Прямухино. Сам он, его жена и трое детей сгорели вместе с домом. Так, кажется, и осталось неясным, стало ли это результатом преступного деяния неких злоумышленников или актом отчаяния самого батюшки, который никак не мог прокормить семью. «Московский комсомолец» 20 декабря 2006 года писал: «У отца Андрея оставалась одна надежда – на столицу. Он часто приезжал в Москву и видел, как сытно и роскошно живут столичные батюшки… Но когда он понял, что ни до него, ни до его семьи никому нет дела, он впал в отчаяние».

Нужны ли еще свидетельства того, какая «социальная справедливость» царит в самой РПЦ? Чего же в таком случае стоят ее непрестанные заботы о «нравственном здоровье общества»?

Но идем дальше. В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» записано: «Вопиющей бедой современного общества стало сиротство при живых родителях. Тысячи брошенных детей, которые наполняют приюты, а иногда оказываются на улице, – свидетельствуют о глубоком нездоровье общества». Полностью согласен с этим положением. Но какое же общество в этом отношении нездорово? В западных странах детей на улице нет, практически нет и детских приютов, более того, в этих странах идет борьба за право усыновления оставшихся без попечения родителей детей – неважно, из своей страны или другой, здоровых или даже больных. А вот в России детей, которые «иногда оказываются на улице», не тысячи, а миллионы.

Мы уже приводили и будем еще и еще приводить страшную информацию, опубликованную 14 ноября 2008 года на сайте Newsru.com: «В России, по приблизительным подсчетам, до 5 млн. бездомных несовершеннолетних детей, причем, как с тревогой отмечают эксперты, большинство беспризорников регулярно совершают преступления. Об этом „Интерфаксу“ сообщил замглавы Федерального агентства по делам молодежи Александр Повалко». Далее следует «уточнение»: «По данным разных источников, беспризорников в России от 2 до 5 млн. человек».

Скажем прямо: в цифру 5 млн. мы не верим. В России всего не более 25 млн. детей и подростков до 16 лет, и это просто невозможно, чтобы каждый пятый был беспризорником. Но даже 2 млн. – это катастрофа для страны – катастрофа демографическая и моральная. Правительство России борется за повышение рождаемости. Но для начала надо спасать тех детей, которые уже есть. А как вам нравится это «от 2 до 5 млн. человек»? Вот сколько выплавлено в стране стали или добыто нефти, государственные ведомства скажут с точностью чуть ли не до килограмма или литра, а когда речь заходит о человеках – сколько погибло от Голодомора, полегло на войне или сколько тех же беспризорников – тут «точность» идет на миллионы, а то и десятки миллионов жизней.

Возвращаясь к теме беспризорных детей, повторю то, о чем уже писал в №12 «Рубежа» 2008 года: в стране, где в мирное время столько беспризорников, церкви вообще нет.

В данном номере газеты в статье «Убийства громкие, убийства тихие. Повседневность…» приведены данные: россияне за год убивают более 40 тысяч своих сограждан. В «либеральной» Германии за месяц не случается столько убийств, сколько в России за день.

За один день 31 января из России пришло 3 известия: «В Коми сгорел дом престарелых – более 20 погибших»; «В Свердловской области при пожаре погибли восемь человек»; «В Кемеровской области при пожаре в жилом доме погибли шесть человек». 5 февраля поступило уточнение: «В доме престарелых в Коми сгорело 23 старика». И такая «воодушевляющая» дополнительная информация: «За 4 года в России сгорело не менее восьми домов престарелых».

Не проходит недели, чтобы в России не случилось где-либо массового отравления пищевыми продуктами, чаще всего – в детских учреждениях. Причины? Обобщенно – «высокий» моральный уровень российского (в основном, православного) населения: производителей продуктов, работников санэпидемстанций, органов прокуратуры и пр.

Подобные примеры можно множить и множить, из самых разных областей жизни, и причины будут того же рода. В богопротивной либеральной Европе ничего подобного нет. То есть отдельные случаи бывают, но они не принимают систематический характер. Ну, попытайтесь вспомнить хотя бы, когда вы слышали здесь о массовом отравлении детей в детском учреждении.

Я бы задал митрополиту, а ныне Патриарху РПЦ Кириллу и протоиерею Чаплину всего два вопроса: первый – вот эту российскую нравственность вы собираетесь предложить миру? И второй – вам не жалко своего народа? А в дополнение к последнему вопросу: может быть, народу этому все же не помешает немного либеральных ценностей?

Происхождение

Чтобы попытаться лучше понять человеческую сущность нового Патриарха РПЦ, стоит поинтересоваться его происхождением – из какой он семьи. Благо, сразу две «комсомольские» газеты – «Комсомольская правда» и «Московский комсомолец» – опубликовали статьи на эту тему. Во второй из этих газет статья имеет примечательное название: «Патриарх вырос в простой антисоветской семье».

Дед Кирилла, Василий Гундяев, работал механиком-машинистом поездов в городе Лукоянове Нижегородской губернии. В семье было семеро детей и взяли на воспитание еще девочку-сиротку. Василий прилично зарабатывал, но жили скромно – будучи глубоко верующим человеком, большую часть денег отсылал в монастыри Афона. В доме имелась большая библиотека, которой могли пользоваться все жители города.

После революции выступал против разрушения храмов и даже обучал детей Закону Божьему. В 1922 году как «религиозный фанатик» был сослан на Соловки, 18 лет провел в ссылке и лагерях. На склоне лет принял сан священника, служил в церкви села Уса-Степановка в Башкирии. 

Отец Патриарха Михаил Гундяев в 1926-м поступил на Высшие богословские курсы в Ленинграде, но окончить их не смог – все религиозные учебные заведения вскоре закрыли. Вынужден был поступить в механический техникум, потом – в военно-механический институт. Как и отец, не избежал ареста – при обыске нашли конспекты с лекциями богословов, получил три года лагерей на Колыме. На заводе, где впоследствии  работал, дорос до главного механика. Свою веру не скрывал. А в марте 1947 года все знакомые по-настоящему ошалели – 40-летний главмех, отличный специалист с престижной должностью и хорошим заработком, отец троих детей оставил завод. Служил Гундяев в храме Смоленской иконы Божией Матери на Васильевском острове. В округе сложились легенды о механике-иерее с редким даром проповедника. Слушать его ходили толпами – соседи, бывшие сослуживцы и начальники.

Дети Михаила – Николай, Володя (будущий Патриарх) и Лена – воспитанные в вере, ни в пионерах, ни в комсомоле не состояли. Нетрудно догадаться, как им в школе приходилось. Но посмотрите на фотографии – старших Гундяевых, деда и отца, и младших. По-моему, видно, что все – люди с характером. Выстояли.

Правда, с Володей (Кириллом) получилось как в известной сказке: от пионеров ушел, от комсомола ушел, а от КГБ – не ушел. Как все иерархи РПЦ, был секретным сотрудником этого славного ведомства (кличка «Михайлов»). Но если покойный Патриарх Алексий II («Дроздов») удостоился от КГБ почетной грамоты, то «Михайлов» этой чести не достиг, – видно, служил не очень усердно.

Старший брат Владимира Николай стал настоятелем Спасо-Преображенского собора в Петербурге, сестра Елена – директором школы при Санкт-Петербургской духовной академии и Православной гимназии.

Заключение

Чего можно ожидать от нового патриаршества? Наблюдатели сходятся во мнении, что при  Кирилле роль Церкви в стране возрастет. Члены его команды называют Кирилла модернизатором Церкви. Но со взглядами одного из его ближайших сотрудников и, надо думать, единомышленников, Всеволода Чаплина, мы познакомились. Ахти какими прогрессивными их не назовешь. Другой близкий к новому Патриарху человек диакон Андрей Кураев, профессор Московской духовной академии, в своих выступлениях еще в период избирательной компании высказывал мнение, что из всех возможных кандидатов на патриарший престол Кирилл единственный, кто в преддверии неизбежного социального кризиса сможет стать сильным союзником российской власти.

А вот мнение относительно избрания митрополита Кирилла Патриархом пресс-секретаря Союза православных граждан России Кирилла Фролова: «Сейчас началась великая эпоха расцвета Русской церкви. Стоят глобальные, вселенские и общенациональные задачи – возвращение в лоно православия нашего народа, проповедь православия всему миру… Все западные христиане, которые сохранили хотя бы остатки консерватизма, – это потенциально православные. Патриарх Кирилл способен вернуть многих католиков и протестантов в лоно истинной православной церкви». То есть православные граждане надеются не на либерализм, а на консерватизм нового Патриарха.

Не нуждающийся в представлении Максим Шевченко 5 февраля в передаче «Особое мнение» на «Эхо Москвы» пропел оду на факт избрания Кирилла: «Это, безусловно, событие не только церковное, но и политическое. Никогда еще во главе российской элиты со времен Сталина не было человека, который обладает таким целостным мировоззрением… таким философским взглядом на будущее России, у которого есть такой внятный план духовного, философского, социального и политического, и исторического развития нашей страны… То, что мы видели в эти дни, это абсолютный апофеоз церковной победы над государством в России… Это вообще первый свободный Собор, в котором государство ходило за дверью и на цыпочках пыталось понять, что там происходит за дверью».

Ну, вы понимаете: сравнение со Сталиным в устах этого мракобеса – это высшая похвала. А «во главе российской элиты» означает, по сути, во главе страны, государства.  

Думается, степень независимости Кирилла от власти здесь преувеличена. Мы видели: он тоже в определенной мере «колебался вместе с линией партии», его отношение к либерализму, к Западу в эпоху Путина заметно отличается от того, что было в эпоху Ельцина.

Но зададимся вопросом: может ли Кирилл добиться большей независимости Церкви от светской власти? Он к этому стремится и при определенном развитии событий может этого добиться. Но пойдет ли это на пользу российскому обществу? На Западе отделение Церкви от государства стало одним из условий, приведших к становлению в конечном итоге в этих странах либеральной демократии. Но то была Церковь, прошедшая через Реформацию (в том числе и в католических странах: в борьбе с Реформацией Католическая Церковь тоже вынуждена была меняться).

Православная Церковь осталась в очень большой степени консервативной. Модернизаторство Кирилла относится, главным образом, к методам работы, но не к ее целям. Если власть в России останется «твердой», Церковь будет ее только подкреплять. Если же власть будет двигаться в сторону демократизации, как бы независимая Православная Церковь не стала тормозом на этом пути…

 
И. Давидович