Законотворчество

ДВЕ ИНИЦИАТИВЫ

Глава МЧС России, сопредседатель Высшего совета партии «Единая Россия» Сергей Шойгу на встрече с ветеранами в Волгограде предложил ввести уголовную ответственность за отрицание победы СССР в Великой Отечественной войне. По словам главного спасателя России, на постсоветском пространстве есть те, кто отрицает итоги Великой Отечественной войны, заслуги и подвиги советского народа. «Я считаю, что нашему парламенту надо принять закон, который бы предусматривал уголовную ответственность за отрицание победы СССР в Великой Отечественной войне, и тогда бы президенты некоторых стран, отрицающие это, не смогли бы безнаказанно приезжать в нашу страну. А мэры некоторых городов, прежде чем сносить памятники, несколько раз подумают об этом», – заявил Шойгу. Эта инициатива уже была поддержана генпрокурором Чайкой, Общественной палатой, некоторыми депутатами Госдумы.

Победа... со слезами на глазах

Не будем крутить пальцем у виска и говорить в ответ на шойгу-чайкинскую инициативу, что только идиоты могут утверждать, будто СССР проиграл войну. Если бы такое утверждали только идиоты, вряд ли это удостоилось внимания нынешней российской власти. Проблема, скорее, глубже. Тут мне представляется верным суждение режиссера Павла Лунгина: «...Победа Советского Союза над нацистской Германией – это факт ... Речь идет о том, что такое эта победа для тебя, как ты оцениваешь ее, о чем ты думаешь и что чувствуешь при этом».

А оценивать эту победу, когда ради нее за ценой не стояли, можно действительно по-разному. У победившего Советского Союза погибших – сколько? – двадцать, тридцать, сорок миллионов? До сих пор не подсчитано. У проигравшей Германи – на порядок меньше, причем, никаких плюс-минус пару миллионов, цифра подсчитана чуть не до последнего солдата.

Далее. Как стал жить народ, победивший нацизм, после этой победы? Да так же, как и до войны. Верховный главнокомандующий, по полной наложивший в штаны в первые недели, месяцы войны, морально уже готовый капитулировать перед Гитлером, как отблагодарил свой народ, спасший его и его бесчеловечную власть от окончательного разгрома? Известно как. Новыми процессами, лагерями, расстрелами. Такое уже было в русской истории – после победы над Наполеоном тоже надеялись на послабления крепостничества – а получили еще большее закрепощение, приведшее прямиком к декабрю 25-го.

Немцам же урок истории пошел впрок – сейчас это демократическая страна, в которой комфортно жить, и для этого не надо прилагать нечеловеческие усилия. Всякая вылазка неофашистов здесь подвергается как минимум общественному остракизму, в России же не проходит недели, чтоб не пришло сообщение об убийстве очередного инородца. И в этом смысле советский народ, россияне проиграли – не Гитлеру, конечно, – а собственной безжалостной власти.

Сделайте простую вещь – поставьте рядом формального победителя, советский народ, и побежденного – народ немецкий. Кто из них лучше живет сейчас, а значит, оказался в исторической перспективе победителем? Ответ, по-моему, очевиден.

В 2004 году Владимир Войнович на вопрос журналиста: «Неужели Россия безнадежна?» ответил: «Надежда всегда есть. Главное невезение России заключается в том, что Россию никто из цивилизованных стран ни разу не разгромил в войне». Шутка, конечно, но из тех, о которых говорят: «В этой шутке есть доля шутки»…

Впрочем, вот это всё, о чем я написал – по сегодняшнему дню довольно банальные вещи, вполне очевидные, и доказывать это как-то уже и неловко. Шойгу и Ко, начиная свою законодательную инициативу, похоже, все же не этот аспект имели в виду. Похоже, что в эпоху, когда в официальной историографии бывший вождь и учитель чудесным образом обратился в «эффективного менеджера», а на дворе самым подлым образом разбушевался вдруг экономический кризис, у народа могут зародиться сомнения не только в эффективности того менеджера, но и нынешнего. Потому что, конечно, меньше всего нынешнего заботит имидж своего предшественника и предтечи. Дело не в конкретной фамилии – Сталин, Иванов или какой-то Ляпкин-Пупкин. Дело в сакральном значении должности, олицетворяющей высшую власть в стране. Ни у кого не должно быть сомнений в правильности и эффективности деяний того, кого называют то генералиссимусом, то духовным отцом нации, буде их эффективные действия привели страну хоть на грань военного разгрома, хоть вплотную к экономическому краху.

Николай Сванидзе в своей статье, которую мы публикуем ниже, пишет о том, что здесь надо различать Великую Отечественную войну, которую мы несомненно выиграли, и Вторую мировую. Я бы сказал, что еще более важно различать, говоря о том, кто победил и проиграл в Отечественной войне, это страну и ее руководство. Сегодня уже не секрет, каковы были аппетиты Сталина накануне Второй мировой. Он собирался захватить всю Европу, сделать ту самую мировую революцию, о которой мечтал еще Ленин. Не получилось. Гитлер перехитрил. Поэтому, по мнению Виктора Суворова, эту войну Сталин проиграл. И, на что верно обращает внимание Суворов, Сталин сам не считал себя победителем, поскольку при нем 9 мая никогда не праздновалось, как День победы. Сталин и его маршалы полагали, что праздновать нечего (этот день стал официальным праздником только при Брежневе!). Хотели осчастливить пролетариев всех стран, а удалось только небольшую их часть. Так что Сталин, строго говоря, и есть кандидадт № 1, подпадающий, пусть и посмертно, под действие новоиспеченного закона, если его примут.

Но Сталин потерпел поражение не только по результатам Второй мировой, не только, если сопоставить его аппетиты и то, что реально удалось ему «заглотить». Он потерпел поражение на самой начальной стадии Великой Отечественной. Тот небывалый разгром, который претерпел СССР на первом этапе войны – это поражение Сталина, это результат его «эффективного менеджмента». Страна все силы отдавала подготовке к войне, жила на надрыве, наклепала горы вооружений, не сопоставимых ни по количеству, ни по качеству с имевшимся у немцев, но в первые же дни войны многомиллионная армия словно растворилась. Разбежались, побросали оружие, не хотели воевать (см. об этом книги Марка Солонина). Такое случается с подданными диктаторских режимов, последний раз подобное произошло совсем недавно на наших глазах в Ираке. Нет почему-то желания у этих подданных защищать своих мучителей – хоть по имени Сталин, хоть по имени Хусейн.

Так что инициатива, я бы даже сказал, некоторая паника, выдающая Шойгу и Ко с головой, вполне понятна и объяснима. Держать в сомнамбулическом состоянии граждан, твердя им про «вставание с колен» и «эффективный менеджмент» в условиях экономического кризиса стало несколько затруднительно. Кроме всего остального, такое ощущение, что правящая элита просто деморализована свалившимися на ее голову проблемами – и это в разгар, казалось бы, победоносного «вставания с колен», и теперь мечется, предпринимает неуклюжие и неадекватные попытки канализировать, отвести от себя народное недовольство. Одних происков коварного Запада в этих условиях уже недостаточно, объелись. Пытаются придумать что-то новое. И эта их инициатива с указом, «горение шапки» известно на ком, само по себе довольно оптимистично и является одним из многочисленных ныне признаков «начала конца».

Вадим ЗАЙДМАН

Мнения деятелей культуры

Виктор Шендерович, писатель и публицист:

Мне кажется, это вопрос не юридический, и не творческий, а психиатрический. Тут нет ни юридических, ни исторических проблем. Когда Генеральная прокуратура, которая не в состоянии найти ни одного убийцу, всерьез предлагает наказывать каких-то мифических людей, которые не признают роль СССР в победе во Второй мировой войне, когда Шойгу говорит такое, это просто психиатрическая картинка. В фильме Алексея Пивоварова не было сказано ничего нового для тех, кто знаком с исторической литературой и вообще с историей войны. Тяжелейшее поражение подо Ржевом, отраженное и у Твардовского, отраженное вообще в поэзии, в памяти, – это не предмет для дискуссий, это было, это надо изучать просто (речь о подвергшемся резкой критике ряда ветеранов показанном недавно по НТВ фильме режиссера Пивоварова «Ржев. Неизвестная битва Георгия Жукова» – Ред.). Вообще историю надо не придумывать, а изучать, а мы по привычке продолжаем придумывать себе историю, вместо того чтобы изучать ее как она есть. В фильме нет ничего нового, кроме того, что об этом рассказали по телевизору. Естественно, это сразу получило реакцию тех, кто не хочет расставаться с картинкой, для которых история – всего лишь повод для идеологии.

Лия Ахеджакова, актриса:

А что, мы не победили? Удивительно. Мне недавно звонила Алла Гербер и говорила, что необходимо бороться за учреждение нового государственного праздника – в честь освобождения Александром Вторым крестьян. Чем люди заняты? Такие страшные вещи в стране творятся: кошмарный суд по Политковской, Ходорковский, молодые ребята, пострадавшие в войне с Грузией, которые гниют в московских госпиталях по полгода. А они то царя припомнят и устраивают всероссийский референдум, то хотят наказывать тех, кто не знает, кто победил в 45-м году. Ну, или выбирают человека года из Жириновского и Никаса Сафронова. Что творится с людьми?

Павел Лунгин, кинорежиссер:

Я совершенно не понимаю этой инициативы, потому что победа Советского Союза над нацистской Германией – это факт. Это все равно что предложить сажать в тюрьму того, кто отрицает, что Земля вращается вокруг Солнца. Это факт, о чем тут спорить? Речь идет о том, что такое эта победа для тебя, как ты оцениваешь ее, о чем ты думаешь и что чувствуешь при этом. Это не может регулироваться уголовным законодательством, потому что нельзя вторгаться в область фантазий, художественного восприятия человека, его мыслей.

До конца не понятно, что они имеют в виду под «отрицанием победы». Я думаю, что это предложение, сделанное с добрыми намерениями, но совершенно необдуманное. Нужна более корректная формулировка. Если это направлено против русских фашистов, которые поклоняются Гитлеру, то я абсолютно поддерживаю этот закон, который их осудит. Но я не понимаю, что значит «отрицание победы»: а что тогда было подписано 9 мая 1945 года?

Если у человека на этой войне погиб отец или дед, для него победа окрашена не только радостными красками. И что, запретить ему горевать и разрешить только радоваться? Если это направлено против проявления фашизма в нашей стране, то я за, если это говорит о цензуре художественных произведений или мнений, то, конечно, против.

Владимир Сорокин, писатель:

По мере обострения хронических болезней в нашем государстве во властных структурах крепчает маразм. Власть начинает за все хвататься, в том числе и за прошлое, желая контролировать и его. Я не удивлюсь, если будут попытки, например, введения уголовной статьи за сомнение в величии России. Или, например, как была в советское время знаменитая статья за антисоветскую агитацию и пропаганду, то могут быть предложены аналогичные варианты статей за антироссийскую агитацию и пропаганду. Тогда автоматически надо будет вводить статью и за хранение и распространение соответствующей литературы. Например, повесть Толстого «Хаджи-Мурат» запросто может попасть под эту статью. Так что то, что предложил Шойгу, – это лишь начало большого пути по наведению правового «порядка» в нашем государстве.

Демократия, доведенная до абсурда?

В ответ на шойгу-чайкинскую инициативу партия «Яблоко» выступила со встречной – ввести уголовную ответственность за оправдание массовых репрессий, преступлений коммунистического режима, а также за их отрицание. Эта мера включена политкомитетом партии в программу «преодоления большевизма, сталинизма и национализма в политической практике и общественном сознании». Но не успел я потереть руки от злорадства – ага, получили, голубчики! (имея в виду Шойгу и Ко) – как не откуда-нибудь, а из лагеря демократов послышались гневные отповеди этой инициативе.

Александр Подрабинек в статье «“Яблоко“ от власти недалеко падает» («Ежедневный журнал», 2 марта) написал, что «Яблоко» предлагает для преодоления большевизма «чисто большевистские методы» и назвал одинаковыми по степени идиотизма инициативы Шойгу и «Яблока». И Илья Мильштейн в «Гранях» не может понять, что это «перемкнуло мозги оппозиционерам?» Признавая, что «Россию от сталинизма следует лечить», он туманно предлагает избывать его «в школах и вузах, а не в тюрьмах и лагерях». Ну, если уж быть демократами до конца, следует, очевидно, в школах и вузах излагать обе точки зрения о Сталине: одну – что он был самым большим злодеем в истории человечества, и другую – что он был великим менеджером, спасшим нашу страну от порабощения и т.д.

А кто, собственно, предлагает за отрицание коммунистических злодейств отправлять непременно в лагеря? Во многих случаях достаточным будет штраф, иногда – условный срок, а в особо тяжелых случаях или при рецидивах возможен и реальный срок.

Позицию названных авторов можно выразить так: караул, преследуется инакомыслие! Дескать, человек должен иметь возможность выражать свои мысли, какие бы человеконенавистнические они ни были. Еще взгляды этих столь рафинированных демократов, не желающих учитывать как российскую специфику вообще, так и сложившуюся в путинскую эпоху в частности, можно выразить известной вольтеровской максимой: я ненавижу ваши взгляды, но готов отдать жизнь за то, чтобы вы могли их высказать.

В то же время многие демократические лидеры, журналисты, правозащитники поддержали инициативу «Яблока» как таковую. В частности, Людмила Алексеева. Владимир Кара-Мурза (мл.) в статье «Со Сталиным в сердце» («Ежедневный журнал», 3 марта) пишет: «К этой инициативе должны присоединиться все российские демократы», поскольку «Нет ничего опаснее для страны, пережившей тоталитаризм, чем отказ от осознания и осуждения преступлений прошлого. Оправдание, замалчивание и равнодушие – верный путь к повторению трагедии». Борис Суварин (там же, статья «Сигнал в будущее», 3 марта): «Сталинизм в нашей стране в ходе ЧЕСТНОЙ дискуссии – НЕПОБЕДИМ». Действительно, непобедим, действительно, болезнь запущена дальше некуда – здесь достаточно вспомнить конкурс «Имя Россия», в котором Сталин опускался максимум аж до третьего места, пребывая преимущественно на первом.Да и, добавлю, с некоторых пор в России и ЧЕСТНАЯ дискуссия-то стала невозможна.

И очень точный пример приводит Борис Суварин: «Грубо говоря, психа не вылечишь, говоря ему: „Ну какой же вы, батенька, Наполеон?! Вон зеркало – посмотрите, пжлст.! Полно дурака-то валять!“. В ответ на такие аргументы он вас, пожалуй, по-наполеоновски зеркалом да по башке и ахнет!»

За право такого человека высказывать свое, пусть весьма оригинальное, но собственное мнение не борются – его просто лечат. И никто, кстати, не обвиняет лечащих его врачей в преследовании инакомыслящих. Почему же утверждение о том, что никакого коммунистического террора не было – это после миллионов-то жертв! – мы должны воспринимать иначе, чем клинику? Скажут: в первом случае лечат, а вы предлагаете наказывать в уголовном порядке. Убедили, возражений нет: давайте лечить!

Рассуждать о чистой, ничем не ограниченной свободе слова можно еще в благополучных демократических странах. Но ведь даже в целом ряде таких стран, и в первую очередь в Германии, существует уголовная ответственность за отрицание Холокоста. Что-то я не слышал от наших рафинированных демократов особых возражений против этой меры. Опять процитирую Суварина (быть может, это полемически заострено, но уж очень ясно и метко сказано):

Отрицание Холокоста не «научная дискуссия», не «точка зрения», а СРЕДСТВО НАЦИСТСКОЙ (НЕОНАЦИСТСКОЙ) ПРОПАГАНДЫ. В данном случае – пропаганды в форме оправдания (путем отрицания) одного из главных преступлений нацизма. То есть государственное преступление.

Нацистские взгляды а) опасны, б) крайне заразны. Если их не пресекать – насильственно, разумеется, насильственно! – они вас самих пресекут.

«Но, позвольте, так же можно далеко зайти! Сегодня одно „опасно“, завтра „другое“. Далеко можно зайти!»

Можно. В демократической демагогии еще легче далеко зайти. А можно и не заходить, а согласиться, что запрет на нацистскую пропаганду в самых разных ее проявлениях – это не только ограничение свободы слова, но и способ защиты этой свободы. Равно как и остальных свобод. И практика показывает: за десятки лет, что этот самый «запрет на отрицание» действует во многих странах, ничего страшного с их свободой не случилось, эскалации «сегодня – одно, завтра – другое» не наблюдается.

Борис Суварин пишет о том, что немцы отнюдь не были в восторге от не рафинированно демократичных мер по выбиванию нацизма из их мозгов, но за прошедшие десятилетия «притерпелись, привыкли, что-то и правда в голову запало». Ну, а в современной России, при такой запущенности болезни, тем более нужна «целенаправленная ГОСУДАРСТВЕННАЯ КАРАТЕЛЬНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ ... Запретить пропаганду сталинизма ... И ввести ОБЯЗАТЕЛЬНУЮ пропаганду АНТИСТАЛИНИЗМА – в школе, на ТВ, в СМИ и т.д.

Народ будет глотать сие пойло с отвращением … Ничего! Главное – упорство. Не слюбится, но стерпится».

И еще. Никому же в свое время не приходило в голову требовать демократических правил игры во взаимоотношениях с Гитлером. Сейчас здравомыслящие люди понимают гибельность игры по правилам демократии с ХАМАСом, «Хезболлой», «неистовым Махмудом». Надо же немножко быть реалистами.

Один раз мы это уже проходили – в 91-м году после путча наши рафинированные ребяты-демократы так же всполошились: «не допустить охоты на ведьм!» Разумеется, что эти самые «ведьмы» горячо поддержали призыв. Не допустить люстрации, «нюрнбергского» процесса над КПСС и т.д. А ведь тогда был момент, когда можно было по-настоящему разгромить эту многоголовую гидру, причем так, чтоб у нее никогда ничего больше не выросло (я имею в виду головы, а не то, что, может быть, подумали те, кто следит за высказываниями нашего «мочителя в сортире»). Правду пишет Вл. Кара-Мурза (мл.) в уже цитировавшейся статье, что в дни провала путча гэбисты растерянно – или испуганно – выглядывали из-за занавесок в своем здании, опасаясь штурма. Довелось в те дни и мне побывать на Лубянской площади, и я также фотографически запомнил эту картинку на всю жизнь. И вот под эти крики «не допустить...» мы профукали свободу 90-х, и сегодня мы имеем власть чекистов. Чтобы история не повторилась на новом витке (или, как образно заметил Андрей Пионтковский, чтобы в очередной раз не быть насаженными на вертикаль), необходим и жесткий закон, наказывающий за пропаганду большевизма и сталинизма, и люстрации, и «нюрнбергский» процесс над преступлениями прошлого.

Вадим ЗАЙДМАН