Ближний Восток: история и современность
Виктор Шендерович – Дмитрию Быкову
Друг Быков, дорогой Дима, уважаемый Дмитрий Львович!
Прочел я в журнале «Профиль» твой комментарий по «палестино-израильскому» вопросу. Прочел с некоторым опозданием, но это такой вопрос, где, боюсь, ничего никогда не устареет… Вот я и пишу несколько своих соображений насчет твоей позиции.
Позиция эта в новейшем просторечии называется «равноудаленной». Это изящная и очень комфортная позиция. Равноудаленный не ввязывается в потную и кровавую схватку, а печально наблюдает ее с тихих вершин своего интеллекта. Он скорбит о несовершенстве мира. Он брезгливо поджимает губы на предложение определиться с симпатиями. Он любит цитировать Булгакова: «обе вы хороши». Он приятно выделяется холодноватой иронией на фоне брызжущих слюной и истекающих кровью.
Иметь дело с истекающим кровью вообще неприятно – он хочет выжить, он все время кричит, пытаясь привлечь к себе внимание. Ну его на фиг, неадекватного! То ли дело мы, адекватные. Мы вовремя заметили стремление истекающего кровью завоевать наши европейские симпатии и твердо говорим ему: извините, Изя, ваш номер не пройдет. У нас тут в Европе христианские ценности, а у вас, Изя, иудейские, и не надо делать вид, что это – одно и то же! И не надо вербовать нас, христиан, в соратники в вашей, Изя, местечковой войне, ведущейся в ваших иудейских интересах… Правильно я излагаю Вашу позицию, Дмитрий Львович?
Конечно, не правильно. Конечно, я довел ее до гротеска. Но тут было, что до гротеска доводить…
Так вот насчет равноудаленности. Не углубляясь в сравнительный анализ этики иудаизма и христианства, попробую изъясниться простыми словами.
Бывают, уважаемый Дмитрий Львович, ситуации, когда не стоит быть чересчур тонким и образованным. Когда при тебе в электричке нацисты режут азиата, не надо погружаться слишком глубоко в размышления о дуализме этно-религиозных отношений на постсоветском пространстве. Не надо равноудаляться так сильно.
Надо встать и попробовать предотвратить кровь.
Сделать это можно только однозначной и волевой поддержкой того, чьей жизни угрожают по национальному признаку. Даже если он не моет руки перед едой, не читал «Муму» и не любит Христа.
И чем дружнее встанет вагон, тем больше шансов, что крови удастся избежать. И чем «равноудаленнее» будут пассажиры, тем неизбежнее польется кровь – и тем тоньше станет грань между этой интеллектуальной равноудаленностью и запредельным по..уизмом.
Последнее никоим образом не относится лично к тебе, друг Быков, уважаемый Дмитрий Львович… Мы знакомы четверть века, и я точно знаю, что тебе – не все равно. Ты честно рефлексируешь и пишешь только то, что думаешь; меня в этом убеждать не требуется. Просто мне кажется, что твой интеллектуализм сыграл с тобой злую шутку. Так шахматист, считающий вглубь на десять ходов, иногда допускает детский просмотр.
Не надо так глубоко, друг Быков. Вот две стороны конфликта: просто – Одни и просто – Другие. Что мы видим?
Видим картинку довольно, действительно, далекую от черно-белой иллюстрации ко встрече Добра и Зла. Израильская политика полна ошибок и противоречий? Несомненно, как всякая политика. В ней есть глупцы, кичащиеся своей богоизбранностью? О да. В ней есть религиозные фанатики? А то!
Но не они определяют правила игры, и гибель во время войны мирных палестинцев вызывает ожесточенную дискуссию в израильских СМИ и демонстрации протеста (охраняемые израильской полицией).
Массовая гибель евреев вызывает только массовые экстатические пляски радости на улицах палестинских городов; пляски, пропорциональные количеству убитых. И всякий палестинец, замеченный в принципиальном отсутствии радости по этому поводу, будет уничтожен – безо всяких метафор, физически. Как был убит телеоператор, успевший зафиксировать и передать в мир сигналом SOS праздничные палестинские гуляния 11 сентября 2001 года.
Что говорит тебе об этом твоя христианская душа, друг Быков? Моя, нехристианская и неиудейская, а такая, какая получилась в результате чтения русской литературы, равноудалиться не может.
Я с теми, кто не пляшет от радости по случаю массовых смертей.
Я с теми, кого хотят уничтожить вместе с детьми за их принадлежность к своему народу – неважно, какому, и мое еврейство тут не причем. Я за тутси, а не за хуту!
Когда-то Виктору Некрасову строго заметили: в Бабьем Яре расстреливали и красноармейцев, и просто советских людей, почему же вы говорите только о евреях? Он ответил: потому что только евреев здесь убивали за их национальность…
Евреев продолжают убивать за то, что они евреи. В хамасовской Палестине этому учат в начальной школе.
Впрочем, евреи – это, как всегда, для разминки. Вышеописанные пляски радости по случаю гибели трех тысяч американцев (молодых, старых, мужчин, женщин, подростков, католиков, протестантов, православных, мусульман, белых, черных, желтых…) дают достаточное представление о широте тамошнего диапазона и планах на будущее.
Об израильской политике в отношении Палестины можно и должно спорить, отдавая себе, однако же, отчет в том, что речь идет о попытках народа выжить среди каннибалов. Выжить – в условиях, когда один просчет может привести к гибели всех.
Ибо численно каннибалов в десятки раз больше, а задачу уничтожения ненавистного народа они давно сформулировали в письменном виде как свою первоочередную задачу. И десятилетия напролет ничего, кроме убийц и орудий убийства, из себя не производят, несмотря на миллиарды долларов, вкачанных в эти вороватые норы из равноудаленной Европы.
И не надо говорить, что они хотят мира. Убийство Анвара Садата, пытавшегося принести им этот мир, они встретили теми же радостными плясками. (День убийства еврейским фанатиком Ицхака Рабина – день скорби в Израиле; «почувствуйте разницу»).
Разумеется, когда я говорю «они», я имею в виду нынешнюю Палестину как суммарный политический вектор. Внутри – люди, и разные люди, разумеется. Но при Гитлере и при Сталине внутри тоже были разные люди: миллионы отдельных людей попадают в заложники при любом тоталитарном режиме, а потом в несчастных мозгах начинает помаленьку нарастать «стокгольмский синдром». Есть те, кто преодолевает этот синдром и молчит, уже вполне осознавая свой страх.
Все это не мешает нам, обобщая, с полным правом говорить: «гитлеровская Германия», «сталинский СССР»…
Хамасовская Палестина – вызов европейскому сознанию. И надо сильно зажмуриться, чтобы не увидеть, какие силы за этим стоят, какая, с позволения сказать, этика правит там бал, и каким видят будущее Земли эти озабоченные слуги Аллаха.
Ты можешь глубоко и тонко ощущать «развод» иудаизма и христианства – это область личной веры, и это вне комментария. Ты можешь не любить Израиль, Израиль поплачет-поплачет да и перестанет. Но есть простые вещи, лежащие, по моему скромному мнению, вне обсуждения.
Есть цивилизация, разбрасывающая над позициями врага листовки, призывающие мирных жителей заранее уйти восвояси. И есть другая, которая ставит «кассамы» посреди школы, чтобы больше собственных детей погибло при ответном ударе, во имя грядущей ненависти…
Будем дискутировать по вопросу, какая цивилизация ближе к христианской этике? Не будем – в любом случае. Ибо, как сказано по другому поводу, если надо объяснять, то не надо объяснять.
Земного рая нет, друг Быков, зато земного ада – сколько угодно, и в политике речь идет именно и только об этом: о степени удаленности от ада. Это, как мне кажется, и должно становиться отправной точкой оценки для любого нормального человека (христианин он, иудей, мусульманин или просто так вышел из мамы погулять).
Об этом я и хотел тебе сказать – как старший товарищ, неглупый и чуткий…
Виктор ШЕНДЕРОВИЧ,
«Ежедневный журнал», 8 апреля
Из статьи Дмитрия Быкова «Не примазывайтесь!» (журнал «Профиль», №10, 2009)
«Пора назвать вещи своими именами: никакая иудео-христианская цивилизация (и уж тем более культура) не воюет в лице Израиля с антицивилизационным и ужасным арабским миром. Воюют два ближневосточных народа, одинаково жестоковыйных и непримиримых. Да, на многих из тех, кто воюет с израильской стороны, лежит налет той самой христианской культуры, которая для меня свята. Они свободно цитируют Бродского и Мандельштама, а также дружат с компьютером. Но этот налет цивилизации не делает их менее жестоковыйными – напротив, такая мимикрия в чем-то даже более опасна».
«…Просьба к этим людям меня ровно одна: не надо мне доказывать, что они защищают мои ценности. Не надо называть эти ценности иудео-христианскими. Не надо устанавливать связь между будущим Израиля и Европы».
«…Не станем обозначать правых и виноватых, не будем дотошно выяснять, кто в каждом конкретном случае виноват в гибели мирных граждан... <…> Я далек от мысли обвинять Израиль в чрезмерной жестокости и неадекватности ответа. Я об одном прошу: не пытайтесь внушить нам, что это наша война и что вы защищаете нас...»