Встреча для вас

Галина ХОМЧИК:

«Обидно за молодое поколение, которое порой не знает

ни имени Окуджавы, ни имени Высоцкого»

– Галина, во многих интервью, а также в своей биографии вы с удовольствием рассказываете, что родились в том же роддоме, что и Булат Окуджава, жили на Старом Арбате. Это для вас просто счастливое совпадение, о котором хочется упомянуть, или нечто большее?

– По тому, какое место в моем духовном и душевном воспитании занимает творчество Б.Окуджавы, хочется верить, что это не просто совпадение, а какая-то путеводная ниточка, счастливое расположение звезд, давшее своего рода «разрешение» постоять немного рядышком с вечной мудростью Булата Шалвовича и того, что он подарил миру.

– У вас дворянские корни. Что вы знаете об этом?

– Дворянские корни по папиной линии. Есть польская шляхта – это от прадеда, немецкие корни – от прабабушки, если копнуть дальше – попадаются даже греки.

– Расскажите о ваших родителях. Насколько велика их роль в формировании вашей личности?

– Практически всё, что есть хорошего в моем воспитании и формировании музыкально-литературного вкуса – это от моих родителей. Папа – Виктор Юрьевич Мартынов – известный в прошлом журналист, один из создателей и первых ведущих «Эстафеты новостей» на советском ТВ, первый переводчик, работавший с Полем Мориа и Мирей Матье в России (с Мирей до сих пор дружен). Благодаря ему,  в доме была масса пластинок с классическим французским шансоном, а также – с песнями Визбора, Галича, Высоцкого, Вахнюка и других моих любимых ныне авторов. Их записи раньше всего появлялись на радио, где папа работал некоторое время, и перекочёвывали в наш дом с пленками отцовского рабочего магнитофона «Репортер». Этот же магнитофон познакомил меня маленькую с Вертинским, сестрами Бэрри, Ивом Монтаном и многими другими «властителями умов и сердец» из мира музыки.

А благодаря маме – Нине Васильевне, инженеру, заядлой туристке и походнице, я узнала массу песен Якушевой, Кима, Крылова, Берковского, Н. Матвеевой, того же Визбора, Окуджавы.

Так что личность моя – абсолютно семейный продукт, взращенный на песнях, которые учили только хорошему и доброму (хоть это для многих и старомодно).

– Вы говорили, что когда переехали с Арбата, вашими соседями в новом доме были семья Гердта, режиссер Аскольдов, один из самых опальных при советской власти режиссеров – он был постановщиком «полочного» фильма «Комиссар». Такое соседство тоже, наверное, не прошло даром, или тогда вы были еще совсем ребенком? Что запомнилось, кроме детских игр?

– Детские игры в любом из домов таких людей, как «дядя Зяма» и «дядя Саша» (уж простите за фамильярность, но для меня маленькой они именно так назывались!) были не просто детскими играми, а в любом случае – еще и общением с этими уникальными людьми. Поэтому их харизма, их подход к жизни, их взаимоотношения с миром вокруг и с нами, детьми, все равно были чем-то особенным. Это была некая аура, которая безусловно влияет на любого, кто в неё попадает, пусть даже он сам этого и не осознает. Каждый детский день рождения, в котором мы участвовали в этих домах, превращался в какой-то особенный театрализованный праздник, который остается на всю жизнь очень ярким и нестираемым пятнышком. Ну, и конечно, премьеры фильмов Аскольдова, на которые мы бегали «по блату», и спектакли … В общем – была и эта счастливая отметинка.

– По чьей инициативе вы стали учиться в Гнесинке? Насколько это интересно и значимо было для вас?

– А в моем подъезде на 5-м этаже жила первая жена тоже знаменитого Юрлова (хоровая капелла имени…), Наталья Федоровна. По-соседски мы все прекрасно общались друг с другом и все праздники встречали тоже всеми этажами, поочередно собираясь в чьей-нибудь квартире. Моя бабушка как-то намекнула Наталь Федоровне, что, кажется, у меня есть слух. Та меня прослушала и без экзаменов зачислила в Гнесинскую школу, определив, что данных у меня для музыкального образования предостаточно. Учебу вспоминаю с ужасом! Гаммы, езда на другой конец города в муз. школу плюс к своей, зазубривание музыкальных произведений, экзамены и зачеты… Уф…! А любила-то я петь, а не играть на фортепиано!

– А почему после школы не продолжили музыкальное образование – такой крутой поворот – и поступили на филологический?

– Вот потому-то и не продолжила! А тяга к языкам и литературе была всегда. На филфаке училась с огромным удовольствием!

– Ну что же это такое: бард, имеющий филологическое образование, а стихи не пишет! Казалось бы, сам бог велел! Не было ли такого искушения?

– Да не было! Стихи пишут поэты, а не филологи! А это – совсем другая профессия, даже не профессия, а, конечно же, дар, который спускается свыше, а потом уж может подкрепиться спецобразованием. Ко мне ничего такого никогда не спускалось.

– Расскажите о вашем первом публичном выступлении.

– 14 лет, концертный зал школы моей подруги, какой-то вечер праздничный. Я – гость с гитарой, пою Окуджаву.

– А на телевидении вы оказались благодаря отцу?

– Частично – ему, частично – случаю: в редакции, куда меня распределили, не было места (его кому-то отдали). А в то время 3 месяца не работаешь – и стаж прерывается, а это – ай-ай, как нехорошо. Так что мне работодатели вынуждены были найти другое место. И так совпало, что начальник там когда-то учился с папой вместе в Инъязе (Институт Иностранных языков), поэтому взял меня без проблем (хорошая наследственность).

– А что для вас была работа на телевидении – средство заработать «на жизнь», или эта работа вам тоже в радость?

– Было и то, и другое. Первые мои 15 лет работы на ТВ были интереснейшим временем. Я попала в самую перестроечно-революционную пору, когда строились телемосты, начиналось новое ТВ, и я во всем этом варилась, причем – на передовой, потому что работала с зарубежными телекомпаниями. Благодаря этому – научилась буквально всему: могла сама писать сценарии, сама снимать, сама монтировать, писать и озвучивать тексты (на русском и английском), вести эфиры за режиссерским пультом. Сделала ряд авторских программ, которые помогли и на жизнь немного заработать.

– Телемосты, которые вы «строили», в свое время были дико популярными и стали одним из символов перестройки. Как это всё начиналось, что происходило, так сказать, «за занавесом»? Зрителей как-то отбирали или это всё было стихийно, и все эти колоритные женщины, вовремя дававшие отпор участникам «из-за океана», были действительно «с улицы»?

– Зрителей отбирали по-разному: на первых мостах звонили в разные организации – школы, предприятия, где по определению могли концентрироваться люди, могущие, по крайней мере, думать и формулировать свою мысль. Как правило, обращались в профкомы, те составляли списки таких людей, и люди составляли аудиторию. Так что, можно сказать, что наша аудитория на деле была гораздо более спонтанной, чем американская (это они научили наших современных продюсеров ток-шоу «работать» с аудиторией и «готовить» её. Тогда мы только узнавали от них, как это надо делать. Были еще и так называемые «панелисты», то есть, эксперты по вопросам и темам телемоста (они и сегодня есть в каждом ток-шоу).

– Но, наверное, создание передач, связанных с авторской песней, вам ближе по сердцу, чем телемосты?

– Конечно, их я делала от начала и до конца так, как хотела, и это было счастьем.

– О нынешнем телевидении вы отзываетесь не очень «лицеприятно», обо всей этой попсе, заполонившей каналы. А сейчас еще эти бесконечные (по эфирному времени) «Звезды на льду», «Две звезды» и что там еще... А в политическом вещании – вместо реального освещения событий всё больше пропаганды. Легко ли работать в таких условиях, не ощущали ли дискомфорт? Не из-за этого ли в 2007 году вы ушли с телевидения?

– Я без сожаления уволилась просто потому, что в моих услугах и в моей квалификации и опыте давно уже никто не нуждался на новом ТВ. И совсем не жалею, просто мое время на ТВ ушло, а пришло время полностью заняться самым любимым: песней.

– Как рождался проект «Песни 20 века»? Вышло уже 8 дисков и будут еще?

– Проекта «Песни 20 века» нет, и никогда не было! Есть проект «Песни нашего века», и существует он уже больше 10 лет! Георгий Васильев и Алексей Иващенко – отцы-основатели этого хорового бардовского проекта. Они придумали записать 1-2 диска, но жизнь и слушатели распорядились по-другому. Будут ли еще диски? Если найдем спонсоров на оплату студии, авторских отчислений и выпуск СД – будут.

– Кто из бардов вам ближе всего по духу?

– Таких немало, но Окуджава – первый из них, Визбор и Якушева – следом. И рядом – еще многие.

– Понятно, особое место в вашем творчестве занимает Булат Окуджава. Но и Юрий Визбор  тоже? Вы неоднократно принимали участие в посвященных ему передачах...

– Частично уже ответила. Визбор – светлейшая личность, а я – за свет в конце тоннеля, даже, когда совсем грустно.

– А что вы можете сказать о современном состоянии бардовской песни в целом? Умирает ли она? Вот такой объективный факт: на «Звезды на льду» в прошлом году в Нюрнберге пришло 7 000 зрителей. И билеты были не дешевые – до 70 или 80 евро. Концерт бардовской песни у нас хорошо если собирает 100 – 200 человек при, можно сказать, символической цене билета. Грустно, братцы? Сколь велика здесь вина именно современного телевидения или это объективный процесс деромантизации 21 века?

– Вина телевидения и других средств массовой информации – 100%. Потому что «деромантизация» – тоже по их вине. Наш российский (читай, «бывший советский») человек, так же, как и его родственники и друзья в зарубежье, воспитан таким образом, что считает ТВ истиной в последней инстанции. Соответственно – что ТВ кажет, то, значит, и есть лучшее и настоящее. А дальше арифметика проста: телевидению главное – привлечь внимание возможно большего числа зрителей, чтобы «продаться» возможно большему числу рекламодателей. Известно, что авторская песня – жанр негромкий и для тех, кто умеет слушать и при этом думать.

К сожалению, аудитория такого плана всегда была в меньшинстве, а уж к рекламодателям, власть и деньги имущим никогда не относилась. Привлечь же внимание большинства, так сказать, массы, проще всего громом и молнией, то есть, ярким, громким шоу, грубым пошлым юмором, кричащими голосами, зомбирующими зрителя одним и тем же бессмысленным припевом, повторенным раз по 50. Поэтому для большинства телеканалов авторская песня – «неформат». А раз неформат, то её нет в эфире, а раз нет в эфире, то знают о ней только те, кто её любит, ею занимается, или кому о ней рассказывают родители. А таких – всё меньше, обидно за молодое поколение, которое порой не знает ни имени Окуджавы, ни имени Высоцкого…  Уверена, что если бы бардов показывали в такое время, с такой рекламой и с такой частотой как «ледяных» и других «фанерных» (поющих под фонограмму, «фанеру») звезд, на наших концертах публики прибавилось бы значительно. Такое ТВ очень бы помогло нашему обществу не оболваниться и не разложиться окончательно.

– А как вы относитесь к Тимуру Шаову? Вообще, кого из «новых» бардов вы бы выделили?

– Есть много ярких молодых имен. Шаов – личность яркая и человек милый. Из новых я выделяю для себя Лену Фролову, Антона Духовского, Наташу Кучер, Павла Фахртдинова, Гришу Данского, Ольгу Чикину.

– Что будет в вашем выступлении в Нюрнберге? И такой шкурный вопрос – привезете ли свои диски и хватит ли их на Нюрнберг, потому что, по-моему, Нюрнберг – последний в графике ваших гастролей?

– Постараюсь порадовать творческим отчетом обо всем и обо всех понемногу, а уж дисков постараюсь припрятать разных для ваших слушателей, поскольку в Нюрнберге впервые.

– Я знаю, что 30 мая у вас день рождения, это практически совпадает с вашим выступлением в Нюрнберге. Поздравлять раньше нельзя, но я желаю вам полного зала в нашем городе – и это был бы лучший подарок от нюрнбержцев. Поэтому до встречи и большое спасибо за интервью.

– Замечательное пожелание, спасибо!

Беседовал Вадим ЗАЙДМАН