История

КОРОЛЬ*

* Продолжение. Начало в №№ 8 – 10.

ЧАСТЬ 9.

БИТВА ЗА АНГЛИЮ

Нормандцев около 8 тысяч человек, саксов примерно столько же. Расстояние между армиями, когда они сблизились и изготовились – не больше 150 шагов. Никаких глубоко эшелонированных резервов, хотя, конечно, не в одну линию стояли. Вроде начальной позиции в шахматах, только фигуры разные: cаксы, как на подбор, усатые и длинноволосые; нормандцы гладко выбриты, затылок подстрижен под «бокс».

Гарольд занял высоту Сенлак. Иногда это место называют Blood Lake. Cтранное название для холма. Santlache на староанглийском – «Песчаный ручей». Чужеземцы по звуковому сходству переиначили в Sangue Lac, «Кровавое озеро», топоним вернулся из французского в виде Senlac Hill. Какой-то пруд есть поблизости, не озеро.

Крови же на этом холме пролилось столько, что, кажется, хватило бы и на озеро.

* * *

Перенесемся на некий семинар по военной истории. Кино все может.

Студенты начитались противоречивых описаний битвы при Гастингсе. Склонны к дегероизации. Подвергают все сомнению. Летописи врут, настоящая правда истории навек сокрыта от нас и тому подобное. Моложавый профессор, судя по орденским планкам, воевавший, слегка провоцирует, но, конечно, подводит к тому, что не всегда врут, не во всем. Реальную картину от мифов и нестыковок очистить можно, надо пытаться. Вежливо-жесткий, энергичный обмен репликами. Не добывание информации, это каждый дурак сегодня может, а ее, так сказать, боевое применение.

– Почему Гарольд не окопался в Лондоне после разгрома норвежцев, а потащил толком не отдохнувших людей до самого Гастингса? Было же куда отступать, даже и Лондон сдать не равнозначно было полному поражению.

Профессор: Это вам не 1812 год, и Гарольд не Кутузов. Дубина народной войны не поднялась бы гвоздить неприятеля. Настоящей поддержки клану Годвинсонов не было. Северные графства Нортумбрия и Мерсия выжидали, кто одолеет. Могли в любой момент примкнуть к Вильгельму и поучаствовать в осаде Лондона в обмен на суверенитет после войны. Гарольд правильно оценил все риски. Он пошел искать сражения, создал равенство сил и фактически построил живую крепость под носом у вражеского авангарда.

– Да просто он хотел напасть неожиданно! Тогда, у Стэмфордского моста, получилось...

Профессор: На Вильгельма – неожиданно? Король Англии уже в свое время повоевал с герцогом плечом к плечу и знал, с кем имеет дело. Так бы вам разведка Вильгельма и проворонила целую армию. Версия отвергается.

– Зачем ставить все на карту? Что мешало сторонам избегать решающего сражения?

Профессор: Вильгельм во всяком случае не мог его избежать. Куда уходить? Дорогу на Лондон Гарольд блокировал. Возвращаться к проливу, засесть в крепости, в том же Дувре? Отказ от инициативы, неуверенность в своих силах и своей правоте, моральное поражение. Как ни странно на первый взгляд, для каждой из сторон сражение было менее рискованным предприятием, чем отказ от него. И те, и другие жаждали боя.

– Все-таки я считаю, что Гарольд должен был атаковать, а не занимать оборону. Ведь и окружить могли.

Профессор: Как окружать, когда на флангах густой лес и болото, в котором запросто можно увязнуть. Попытка взять врага в клещи в таких условиях привела бы к разуплотнению строя, и как бы не вырубили где-то личный состав саксы, прорвавшись.

А почему не напал первым...

Смотрите! (достает откуда-то огромный топор)

Длина древка до полутора метров, ширина лезвия 35 сантиметров. Увернуться от набегающей лошади и хрясь! садануть по ней сбоку, перебивая ногу всаднику. Самые ловкие метили в голову. Когда таким топором специально обученные люди машут, и при этом фрагменты людей и лошадей в воздухе летают беспорядочно... зрелище не для слабонервных.

К счастью для Вильгельма, слабонервных в его рядах было не много.

А вот преследовать врага несподручно. Еще и замахнуться надо, а для этого переложить его в руке. Бежать с этим оружием в боевом положении, то есть с захватом у основания древка, тяжело, не догонишь.

– Очень интересно про топоры. Одно непонятно, как одолели такими топорами норвежцев Харальда. Там-то первыми ударили.

Профессор: Извините, встречный вопрос: а как долго продолжалось там сражение, помните?

– Весь день дотемна...

Профессор: И это несмотря на внезапное нападение?

– (Подумав немного). И несмотря на то, что норвежцы без кольчуг оказались... Выходит, и тогда топор был не слишком эффективен в атаке.

Профессор: Вот! А в обороне хорош. А чем защищались норвежцы? Такими же топорами и защищались. Кольчуги им как раз ни к чему были. От этого оружия кольчуга не спасет. Внезапность – да, сказалась, слишком большие были потери поначалу, поэтому саксы под вечер все-таки одолели. Надо дозоры выставлять, а не щелкать одним местом.

Кольчуги и плоть, которую они не могут защитить. Лязг и хруст. Прорывное звукотехническое решение, сколько надо, столько и будем сидеть в студии. Не надо музыки, никаких полетов валькирий. Красной краски тоже не надо, вообще отключить видеоряд. Затемнение минуты на две. Звук!

–А как же с пропитанием? Долго ли протянешь, сидя на холме?

Профессор: Так и Вильгельм за собой длинный обоз не таскал! Все-таки это морской десант был. Отбирали у крестьян по дороге и ели. Даже если полностью сварить, с рогами и копытами, одну корову, на едока приходится меньше 100 грамм в день, негусто.

– Кругом в лесах кабаны, олени...

Профессор: Крупная дичь разбегается очень далеко, когда такая армия топает. А вы знаете, сколько людей требуется, чтобы загнать одного оленя? Cолдаты не оленей гонять должны, а воевать и для этого сносно питаться. Главную коммуникацию для подвоза – дорогу на Лондон – контролировал Гарольд. А тайными тропами в лесах и болотах, особенно ночью, местным куда легче себя обеспечить.

К тому же ополченцы натаскали по мешку еды в лагерь. Накануне сражения защитники холма наедались вволю, кто знает, приведется ли еще, а люди Вильгельма возносили молитвы и постились. Постились вынужденно, запасы были на исходе. Это еще один аргумент в пользу неизбежности сражения. У саксов с провизией было получше, у нормандцев похуже, но ясно, что с истреблением едоков, желательно чужих, конечно, но уж как получится, головных болей у интендантской службы поубавится. А сено лошадям? Оно на лужайке не растет.

– Но шансов изначально было больше у Вильгельма?

Профессор: Шансов на победу было больше у Вильгельма, потому что у него была кавалерия, лучники, потому что его люди не совершили до этого, как саксы, беспримерный переход до Стэмфордского моста и обратно, да и много других известных вам факторов. Но вся борьба была впереди, тем более что даже и выигранную по всем статьям позицию никогда не поздно испортить неверным ходом. А первые атаки не удались, и ведь побежал, побежал левый фланг герцога.

– Это было мнимое отступление, герцог заманивал в ловушку.

Профессор: В сказку о мнимом отступлении я не верю, но об этом чуть позже, если позволите.

Если бы с каждой атакой Вильгельм терял больше людей, чем Гарольд, а это обычное дело в атаке, тогда уж точно дело могло повернуться к явной выгоде саксов. Не повернулось.

Вот позиция утром, к полудню и на исходе дня:

Саксы стоят! А ведь судьба битвы в те времена решалась чаще всего за один-два часа. Но ряды таяли. После безрассудной вылазки на своем правом фланге – сейчас мы коснемся этого – Гарольду удалось удержаться, но ценой невосполнимых потерь. Ну, и кавалерия Вильгельма ударила мощно в конце. Это была ошеломляющая, вдохновенная атака.

С наступлением темноты уцелевшие ополченцы бросились наутек, нормандцы их почти не преследовали. Хускарлы (личная гвардия), окружив тело своего короля, отбивались, но были смяты и погибли все до одного.

– Все-таки поясните насчет мнимого отступления. Все летописи наперебой твердят о великом полководческом решении...

Профессор: В симуляции отступления, с тем чтобы выманить врага в поле и ударить, например, с флангов, окружить и уничтожить, нет ничего особенно великого. Этот тактический ход, наверное, еще кроманьонцам был известен.

Приказ в армии положено выполнять. Главной слабостью в армии Гарольда было не отсутствие лучников. Ну, не было у него времени на перевооружение и обучение личного состава, хорошего лучника готовили лет 10...

– Не может быть!

Профессор: Лет 10, а то и 15, с младых ногтей. Ежедневные занятия, часами стояли неподвижно с камнем в вытянутой руке, учебные стрельбы с поправкой на ветер...

Итак, приказ. А приказ был саксам – держать строй, стоять во что бы то ни стало. Целевая установка определена верно. И у герцога, в свою очередь, никакой альтернативы не было, как снова и снова накатываться на живой щит короля. Обе стороны действовали правильно, в духе позиции.

И вот левый фланг герцога, это были бретонцы-наемники, увяз в болоте...

– Что их понесло в болото?

Профессор: А тоже, скорее всего, инициативу проявили, попытались пройти с фланга. Короче, завязли, и их методично уничтожали дротиками и камнями из пращи. Так что им улепетывать как раз сам бог велел, что они и сделали. А вот саксам бежать за ними вопреки приказу – нет, не следовало. Это было громадной ошибкой. Хромала, хромала дисциплина в английской армии. Вот вам и главная слабость.

Саксы бегут и кричат Ut! Ut! (то есть «аут», в cмысле «пошли вон отсюда»). Догнать не могут, зато из преследователей превращаются в легкую добычу.

А строй нарушен. Самое неприятное – сократился на время, пока, опомнившись, бойцы не стали, кто уберегся, возвращаться на место. Но это значит, что на фланге действительно появились лазейки, куда и ударили нормандцы.

Вам наверняка попадалась в историографии противоположная точка зрения. Дескать, надо было всем фронтом перейти в контратаку, смести проклятых оккупантов и спасти Англию. Я бы дорого дал, чтобы посмотреть, как такой ура-патриот с топором наперевес гонится за кавалерией Вильгельма.

Cаксы заслуживают всяческого порицания, что устремились в преследование, но отчасти их понять можно. Отступление не было мнимым. Было неподдельное замешательство, противник удирал всерьез.

– И если бы саксы не побежали за ними?

Профессор: Оба фронта очень скоро перегруппировались бы, но уже без таких больших потерь для короля. Атака возобновляется и дальше сражение продолжается до почти полного истощения сил. Ничья выгодна Гарольду и рассматривалась бы в Лондоне как победа. Не он же агрессор. Отбился и вернулся.

Помните эпизод с павшей лошадью?

– Это когда прошел слух, что герцог убит, и чуть было не началась паника? Сняв шлем, бесстрашно скачет между сражающимися и кричит: «Я жив! я буду королем!». Две лошади под ним пали, на третьей скачет. Красиво. Но явная же неправда.

Профессор: Отчего же? Король Арагона прислал в подарок двух вороных – оба пали под Вильгельмом. Ну, это уж правда, не спрятали же их потом нарочно! Он сбросил какого-то рыцаря из своего окружения с лошади. Тот еще пытался скакуна не отдать, ну, получил по уху.

– Позвольте, вот летопись пишет: «Вырвался с трудом на коне одного из своих приближенных... поскакал к своему войску»... Да уж не удирал ли он?

Профессор: Он удирал. «Поскакал к своему войску» – эвфемизм, вы правы, молодой человек. Попал было в переделку, но как говорится, полцарства за коня.

– Тоже «имитировал отступление». А что же получивший по уху?

Профессор: Участь безлошадного незавидна. Пленных в горячке боя не брали, да пощады никто и не просил, бесполезно было. На войне как на войне.

– Выходит, король Гарольд и претендент в самом деле сражались наравне со всеми?

Профессор: Перед битвой командные посты были позади строя, но затем им приходилось перемещаться, особенно Вильгельму, поскольку он вел атаку. Они точно не отсиживались где-то на пригорке, наблюдая ход сражения и отдавая ценные указания. Партия, выражаясь шахматным языком, носила острый характер, оба короля были приоткрыты, но cражались с оглядкой. Каждый понимал, что личная смерть может решить исход всего мероприятия. Люди были ответственные.

Надо, как говорят англичане, «со щепоткой соли» относиться к сообщению летописца, что Вильгельм бросился на врага с палицей и лично убил брата короля Гурта. Так и Александр Невский лично достал ярла Биргера мечом по лбу, да много таких апокрифов.

– А как же вызов, который Вильгельм направил Гарольду? Когда предложил в открытом единоборстве, не проливая крови своих подданных, решить судьбу британской короны?

Профессор: Вызов был. Отказ Гарольда от вызова, дескать, пусть Бог решит судьбу королевства, может, и давал какое-то небольшое моральное преимущество нормандцам, не более.

Принятие вызова поставило бы обе армии в глупое положение. Ну, допустим – убит Гарольд. Тут из рядов выходит его брат и говорит, а теперь, Вильгельм, я тебя вызываю и на тех же условиях. И брат ведь не один был. Мертвые не обязаны держать слово и не могут поручиться за живых. Братья Гарольда наверняка продолжили бы сражение. А убили бы Вильгельма? Не для того рыцари переправлялись через пролив, чтобы вот так развернуться и убраться восвояси. Сводный брат Удо вышел бы продолжить этот кровавый спор. И так до бесконечности.

Чистой воды пропаганда. Каждый сыграл свою роль. Вильгельм должен был послать вызов, а Гарольд его отклонить.

– Ну, смертельно поразившая Гарольда стрела точно выдумка!

Профессор: Не думаю. Вначале стреляли снизу. Эффективность такого обстрела не очень высокая. К тому же бесконечно стрелять невозможно, для этого надо было бы воз стрел каждому дать. Нормального обмена стрелами между противоборствующими сторонами не было за неимением лучников у короля. Точнее, их явно не хватало. А у герцога даже арбалеты имелись – передовое по тем временам оружие, новинка.

Навесная стрельба тоже была давно известна, напрасно летописец приписывает приоритет Вильгельму. Просто нужный приказ был отдан своевременно. Когда тучи стрел посыпались с неба, а саксы к этому времени уже почти автоматически закрывались щитами от поражения снизу, они посмотрели вверх, что это там? Да и как увернешься, не посмотрев. И Гарольд, наверное, так посмотрел и был ранен.

Если стрела весом с полфунта, описав крутую параболу, падает с высоты 50 метров, то и кольчужный шлем не поможет.

Он не умер сразу, даже если рана была смертельная. В возникшем замешательстве, а уже были убиты оба его брата, нормандцы просто зарубили его, беззащитного, корчащегося от боли.

В разные эпохи ранены стрелой в глаз были царь Македонии Филипп – отец Александра Македонского, Ян Жижка, Карвахал – первооткрыватель Амазонки. Так что очень даже могло быть.

– Расчленили, отрезали ноги...

Профессор: Был такой обычай. Посмертно четвертовать, обезобразить лицо, могли и гениталии отрезать клятвопреступнику.

– Вы говорите, не было поддержки у Гарольда, а вот же уже и победа одержана, и Лондон – вот он, вышли уже к Лондонскому мосту. Однако получили отпор.

Профессор: Есть даже версия, что была не просто стычка на мосту, а самая настоящая битва за Лондон, но это неубедительно. Эрлы и епископы уже решили: быть их королем Вильгельму. Да, в Лондоне и окрестностях оставались сторонники суррогатного монарха-малолетки, выбранного на смену павшему Гарольду госсоветом, и им было что терять. Кого-то удалось подбить, вооружить и вывести на защиту Лондонского моста. Ну, и где был этот отпор, когда Вильгельм через Винчестер, огородами, вышел к Лондону с другой стороны? Иссяк отпор, одумались. А штурмовать мост, терять людей и делать из лондонцев героев, наподобие греков при Фермопилах – зачем, когда все уже решено было.

Этот эпизод, если на то пошло, доказывает как раз обратное. Гарольд правильно поступил, что вывел армию из Лондона навстречу Вильгельму, а не стал дожидаться осады и штурма. Всерьез рассчитывать на поддержку тыла не приходилось.

– Профессор, что было бы, если бы не подвернулась тогда Вильгельму третья лошадь?

Профессор: Тогда мы бы с вами или кто-то вместо нас жили в мире очень непохожем на сегодняшний.

* * *

Вот гарцует перед вражескими позициями Иво Тайлефер, рыцарь-менестрель. Он высоко подбрасывает и ловит то копье, то меч. Сколько же надо было тренироваться! Это смертник. Он уже получил дозволение первым броситься на ощетинившийся копьями живой щит, и первым погибнет.

Вот Удо тузит врагов дубиной. Это чтобы кровь не проливать, он же епископом был.

Вот Вильгельм приказывает разбить палатку возле того места, где пал Гарольд, и, как бесстрастно сообщает летописец, «садится есть и пить среди трупов». Вскоре он на несколько суток впадет в ступор. Реакция. Единственный случай в его биографии, когда он столько времени абсолютно ничего не делал.

Вот Эдит Лебединая Шейка, походно-полевая жена Гарольда, бродит среди трупов и находит своего возлюбленного. Она пребывала его «женой по левую руку», или «по датскому праву» (наряду с законной, тоже Эдит), лет 25 уже, у них уже дети были взрослые, а всего детей числом не меньше пяти. Как мы помним, одна из них, Гита, станет, назло католической Европе, женой киевского князя Владимира Мономаха.

Труп нашли по татуировке. Мать Гарольда предложила за тело сына эквивалент его веса в золоте, но Вильгельм отказал ей. Вместо этого насыпали пирамиду из камней над берегом моря. Завоеватель будто бы сказал при этом: «Пусть теперь охраняет берег, который он пытался защитить в безумии своем».

Генрих Гейне излагает другую, поэтическую версию. Он разлучает Эдит и Гарольда. Некогда брошенная им, она понадобилась через много лет для опознания.

А на плече ее губы нашли

Следы своей давней страсти –

Три маленьких шрама от острых зубов –

Ее невозвратного счастья.

И затем тело, вернее, то, что от него осталось,

К Вальдгамской обители понесли,

Там примет его могила.

А следом Юдифь Лебедушка шла

И дикую песню выла.

(Перевод Гюнтера Тюрка)

* * *

Лондон, Ладгейтские ворота. Через 640 лет здесь на полнеба взметнется собор Св. Павла. А в морозный день 20 декабря 1066 года король на час, малец совсем, буквально «кой тебе годик, шестой миновал», несмело протягивает Вильгельму монарший скипетр. Он запинается. Взрослые дяди разучивали с ним формулу отречения, но времени было мало, и он не все запомнил. Его короновали по ошибке. Он просит прощения за эту ошибку. Он плохо себя вел, вообразил себя королем, но обещает, что больше не будет.

Древний хронист выразился исчерпывающе точно: «Они покорились ему по необходимости».

Королем будет Вильгельм. Коронация назначена на Рождество.

(окончание следует)