Религия и общество

В прошлой публикации кельнского автора Цандера (см. «Рубеж» № 12 за прошлый год) мы узнали о роли церкви в средневековом Кельне. Цандер много пишет об истории церкви разных периодов, в том числе нашего времени. В публикуемой сегодня истории мы переносимся в 19-й век. Здесь мы особенно хорошо видим, как автор, по его словам, пытается соединить несоединимое, а именно религию и просвещение. Вопросы, затронутые в этом рассказе, не потеряли в актуальности и в наше время. Их можно поставить и в связи с правлением сегодняшнего папы Бенедикта XVI.

От переводчиков Бернхарда Хайльмана и Михаила Шнейдермана

Представь себе, дорогой читатель, что-то неслыханное. Представь себе, что сегодня в Риме выбирали бы нового папу. И выбор пал бы на кардинала, всей своей личностью олицетворяющего прогресс. Представь себе это. И не будь малодушным и не говори, что это невозможно себе представить. Это возможно – ибо именно это уже однажды случилось.

Когда кардинал Сфорца вышел в 1846-ом году на балкон папского дворца и произнес извечную декларацию: «Я возвещаю вам большую радость – Habemus papam!», тогда это не было просто ритуальной формулой. И не было предела ликованию, охватившему весь Рим, когда распространилась новость, что папой избран 54-летний кардинал Джованни Мария, граф Мастай-Ферретти.

Никто, конечно, не мог сделать фотографию этой сцены. Но есть рисунки, показывающие ликующую толпу: на римских улицах было темно от граждан, бросающих вверх в восторге шляпки, а женщины и дети чуть не падали с балконов от ликования. Рим не мог поверить, что в первый раз с незапамятных времён на кафедре Св. Петра сидел человек прогресса и свободы.

А именно человек из семьи Мастай-Ферретти. Ибо при оценке нового папы в Риме того времени решающим было, какой семье он принадлежит. А семья Мастай-Ферретти считалась свободомыслящей. Сегодня мы бы сказали, что новый папа произошёл из «левой» семьи.

Уже будучи епископом в Имоле он не скрывал своих передовых взглядов. Он открыто общался с либеральными политиками и интеллектуалами. Без всяких предубеждений он читал французских теологов Ламенэ, Монталамбэра и Лакордэра, которые хотели примирить католическую веру с идеалами просвещения и французской революции.

И такой человек на кафедре Св. Петра? В 1846-ом году, в мрачной Европе под кнутом Святого Альянса? В английской прессе говорилось, что новый папа был «самый просвещённый властитель нашего века». В Нью-Йорке, где собирались изгнанные из Европы демократы, прошёл праздничный митинг, на котором  единогласно был принят адрес: «Мы посылаем Вашему Святейшеству этот адрес в знак нашей безграничной симпатии, которую мы проявляем не как католики, а как сыновья республики и друзья свободы.»

В начале новый папа освободил по амнистии из папских тюрем более тысячи либеральных граждан и политиков. Он ослабил цензуру печати и снёс стену вокруг еврейского гетто. Он даже распорядился ввести в Риме уличное освещение. Ещё его предшественник папа Григорий XVI проклял уличное освещение как олицетворение всего нового, т.е. всего злого.

Прежде всего новый папа продемонстрировал новый вид отношения к людям. Произошло то, что до тех пор никто не мог себе представить: папа ходил пешком по Риму. Он ввёл еженедельные аудиенции, и притом для всех. Для всех? Никто не мог в это поверить, но это было правдой, даже женщин допускали к аудиенции! Женщины у папы! Он не имел ничего против женщин, говорил новый папа, напротив, они были ему «sympatiche».

После нескольких месяцев такого правления в Риме дело дошло до того, что в Вене князь Меттерних спросил с ужасом, «не сошёл ли с ума» святой отец. В то же время на подвластном Австрии севере Италии происходили революционные митинги, на которых народ носил по улицам, вместо красных знамён, бюст папы и постоянно восторженно скандировал его имя: Pio nono –  Пиус IX.

Милостивый читатель! Я знаю, что даже доброжелательные современники стали немного слабы насчёт церковной истории, и лишь это даёт мне надежду на то, что ты ещё не закрыл эту книгу, спрашивая: тот самый Пиус IX? Именно он?

Тот самый папа Пиус IX, который в 1870-ом году осуществил раскол между современным миром и католической церковью и объявил себя непогрешимым, а притом не как орган церкви, но «ex sese», т.е. сам по себе! Тот папа, который самовластно приказал провозгласить это как догмат на Первом Ватиканском соборе, несмотря на то, что почти все епископы Германии и Франции настоятельно это отсоветывали.

Тот самый папа Пиус IX, который в 1864-ом году провёл в жизнь «Силлабус» – объявление войны прогрессу и демократии. В 80-ти положениях этого документа он пункт за пунктом предал анафеме все принципы современной жизни и современного мышления. Например, в Силлабусе был проклят каждый, кто дерзнул бы согласиться с таким положением: «римский папа может и должен примириться с прогрессом, либерализмом и современной культурой.»

Тот самый папа Пиус IX, который уже в 1854-ом году хотел потрясти весь просвещённый мир, провозгласив догмат о Непорочном зачатии Девы Марии. Мир не был потрясён только потому, что не понял этот догмат. Даже и сегодня большинство католиков понимает под Непорочным зачатием, что Мария зачала её сына Иисуса без греха. На самом деле в этом странном догмате говорится о том, что между св. Йоахимом и св. Анной при зачатии их дочери Марии также не было греха.

Тот самый папа Пиус IX, при котором в католической церкви в такой степени распространилось враждебное жизни ханжество, что Вильгельм Буш черпал отсюда вдохновение для своих лучших сатир, таких как «Святой Антоний» и «Кроткая Елена».

Тот самый папа Пиус IX, который расстрелял и повесил 366 демократов, двух последних в 1870-ом году, за два дня до того, как он из-за вступления итальянских войск потерял папскую область! Именно он, которого в конце народ ненавидел настолько, что никто не знал, как его похоронить, когда он умер 7-го февраля 1878-го года. Когда его тайно ночью везли хоронить, римский народ забросал гроб грязью.

Именно этот самый реакционный из всех римских пап 32 года назад вступил в должность как знаменосец свободы и прогресса?

Когда один из нас, католиков, делает что-то, что не легко объяснить, то среди верующих сразу же распространяются как ритуал одни и те же два объяснения: первое  объяснение – он болен, второе – он злой.

Первая гипотеза: папа Пиус IX был болен. И в самом деле он страдал от 15-ти до 33-х лет от «святой болезни», т.е. припадков эпилепсии. И позже вся правая часть его казалась немного парализованной. Днём он был по характеру капризен, ночью же он только смотрел из окна, наблюдал кометы и видения Девы Марии. И когда его переехала революция 1848-года, когда убили его премьер-министра Пеллегрино Росси, и когда он сам должен был, боясь за жизнь, бежать из папской области, то, как говорят, всё это так сильно потрясло его неустойчивую, эпилептическую душу, что он стал с тех пор прямой противоположностью самому себе. Такова первая гипотеза. На самом деле это не гипотеза, а отражение старых предрассудков против эпилептиков. По крайней мере она не учитывает, что некоторые самые интеллигентные и творческие фигуры истории религии вероятно также были эпилептики, например, апостол Павел или св. Августин.

Вторая гипотеза: папа Пиус IX был злой. Поводом для этого объяснения было прежде всего его поведение на Первом Ватиканском соборе. С первого до последнего дня он манипулировал собором настолько бессовестно, что кардинал Густав фон Гогенлое утверждал, что никогда не знал человека столь далёкого от правды, как этот папа. Каждого, кто дерзал ему противоречить, он покрывал отборной руганью. Старого бедного патриарха Аудю он собственноручно запер в Ватикане, а у плешивого кардинала де Фаллу сорвал с головы парик. Когда один итальянский фабрикант отважился выбросить на рынок «fiammiferi infallibilli» (непогрешимые спички), Пиус IX сразу послал римских полицейских для изъятия этого кощунственного товара. Никто и ничто в мире не могло быть непогрешимым кроме него самого.

Конечно, всё это не было выражением доброты. Но можно и сомневаться, что это было примером того, что в теологии называется «mysterium iniquitatis», т.е. «мистерия зла». И вне круга священников есть достаточно много пожилых мужчин, ведущих себя примерно также. А что, если ни злоба, ни болезнь, а совсем другие, конкретные причины привели к тому, что такой папа как Пиус IX начал таким новатором, а кончил таким реакционером?

Американский социолог Питер Бергер, занимающийся вопросами религий, заметил, что все большие религии со времён просвещения и французской революции находятся под двойным давлением. Если они приспособятся к сегодняшнему миру, то потеряют свое лицо. К тому же мир не принимает всерьёз их «aggiornemento»*. Если, наоборот, они останутся консервативными, то и подавно станут смешными и потеряют всё влияние. Будет ли церковь приспосабливаться к миру или отгораживаться от него за китайской стеной, так или иначе она останется в современном обществе в проигрыше. Бергер видит здесь положение «cognitive minority», т.е. «мировоззренческого меньшинства». Оно потеряло власть и влияние на жизнь в пользу других, более влиятельных мировоззрений и пытается добиться успеха с помощью судорожных жестов паралитика, то приспосабливаясь, то упрямясь, и в обоих случаях только ускоряя своё падение.

С таким затруднительным положением, очевидно, не могут справиться и мусульмане, и индусы. Во время Ага Хана и Ганди они пытались приспособиться к так называемому Западу, а теперь они отмежёвываются от него. И в обеих стратегиях они терпят фиаско.

Лишь протестантская теология уже два столетия пытается последовательно и честно играть новую роль «мировоззренческого меньшинства», показывая здесь беспримерную смелость и интеллигентность. Но и ей, кажется, это не удаётся.

У нас, католиков, больше общего с мусульманами, чем с протестантами. И хотя римские папы гораздо дольше находятся под давлением современного нерелигиозного мира, чем аятоллы, они так же плохо с этим справляются. В наше время папа Павел VI первым попробовал приспособиться и открыться миру, а потом ему стало так страшно, что он сочинил энциклику «Humanae Vitae». Иоанн Павел II никогда не был либеральным, но начал свою деятельность как близкий к народу и открытый миру консерватор, а окончил её как папа «Opus Die»**.

Все эти папы были так же мало больными или злыми, как сегодняшние лидеры мусульман и индусов. Они лишь не справляются с дилеммой, которая по-моему в принципе не имеет решения: в нашем современном обществе, на которое наложили отпечаток гедонизм и рационализм, в конечном счёте нет места для религий, открывают ли они себя или закрывают. Пиус IX был первом папой, который испробовал обе стратегии и в обеих потерпел неудачу.

Тот, кто посчитает себя умнее его, тот, у кого есть патент на то, как религии могут справиться с проблемами современного мира, пусть первым бросит камень в Пиуса IX.

Перевод с немецкого

Бернхарда Хайльмана

и Михаила Шнейдермана,

рис. Елены Шнайдерман

* (итал.). Попытка приспособиться к современной ситуации (прим. перев.).

** Резко консервативная организация в католической церкви (прим. перев.).