Встреча для вас

После окончания концерта Татьяны Флейшман в Нюрнберге у многих возникло ощущение, что на нем до обидного было меньше людей, чем заслуживает масштаб ее личности и дарования. Об этом с сожалением говорили сами зрители, употреблявшие по поводу прошедшей встречи только восторженные эпитеты.

О ее артистической судьбе, о том, как все нужно было начинать сначала в эмиграции, мы говорили с Татьяной Флейшман на следующий день после концерта.

Татьяна Флейшман:

«Мне очень хотелось,

чтобы мои дети выросли в свободной стране»

– Татьяна, расскажите, пожалуйста, о ваших родителях, о детстве.

– Мама у меня по образованию горный инженер, всю жизнь проработала инженером-экономистом и сейчас живет в Израиле, в Иерусалиме, с моей сестрой. Что касается папы. Папа мой, Семен Флейшман, был совершенно выдающийся человек, профессор МГУ, ученый, поэт. Легенда Подмосковья, до 70 своих лет, вплоть до самой смерти, ходил в походы, его знало и любило много людей, его стихи и его самого. И, конечно, вся моя любовь к песням, к музыке – это все, конечно, от папы. У него был постоянный соавтор в течение 20 лет Анатолий Загот, который написал довольно большое количество песен на папины стихи. К сожалению, в 2008 году Анатолия Загота не стало.

Мой отец был человек-праздник. Вокруг него всегда была масса народу, масса друзей, почитателй его таланта. Когда отмечали его 70-летие, для этого выбрали лес в Калистово в Подмосковье, поскольку ни один зал в Москве не вместил бы того количества народу, которое собралось в лесу.

Но и после его смерти (это было в 84-м году) его друзья каждый год продолжали отмечать его день рождения.

Давид Самойлов, чему я была свидетелем, когда мы были у него в гостях, назвал папу большим поэтом.

– Можете ли вспомнить какое-нибудь короткое его юмористическое стихотворение?

– Да, конечно, я знаю много стихов отца наизусть. Вот одно из них:

В 17 лет я ночи напролет

Простаивал с девчонкой у ворот.

Как сладко на морозе целоваться!

Как было жаль, что некуда деваться...

Как мы шарахались во тьме ночной,

Едва завидя тень на тротуаре,

Завидуя любой женатой паре,

Которая спокойно шла домой.

Прошли года. И все наоборот:

С женою возвращаясь ночкой темной,

Завидую я парочке бездомной,

Целующейся у моих ворот.

– Совершенно замечательно.

Татьяна, вы бард, автор и исполнитель песен, актриса. А кто вы по образованию, т.е., говоря приземленно, где лежала ваша трудовая книжка?

– Отвечаю по порядку. По образованию (первому) я профессиональная пианистка. Проработала не один год в одной из музыкальных школ города Москвы. Кстати, и сейчас у меня довольно много учеников в Женеве. Второе мое образование сложилось из работы (последовательно) в трех московских театрах. Начиналось это все с театра «На Красной Пресне» под руководством Вячеслава Спесивцева, потом в течение года мы – дуэт «Таня и Наташа» – были привечены Олегом Павловичем Табаковым, когда это был еще не театр, а только студия на ул. Чаплыгина. Ну и наконец последнее место моей работы, где и лежит моя трудовая книжка, о которой вы спросили – театр «У Никитских ворот» под руководством Марка Розовского.

– В каких спектаклях вы принимали участие?

– Если говорить о начале, то есть о театре «На Красной Пресне», там наш дуэт пел все, где нужно было не только играть, но и петь. Это довольно значительное количество репертуарных спектаклей. Ну, например, таких как «Блоха» по Лескову, «Праздник непослушания», «Аты-баты шли солдаты...» и другие.

В театре Розовского у нас с моей коллегой по дуэту был спектакль на двоих по рассказу Татьяны Толстой «Милая Шура», спектакль Марк Григорьевич назвал «Недобиток». Поставновку осуществляла замечательная актриса и режиссер из Петрозаводска Елена Бычкова. Весь спектакль был пронизан песнями.

– Это что, был мюзикл?

– Нет, это был полноценный драматический спектакль по своему жанру, просто режиссером было использовано то, что мы поющие актрисы.

– Вы эмигрировали... в каком году?

– В 1989 году.

– А почему именно Швейцария? Туда ведь не было эмиграции? И попутно – по каким причинам человек состоявшийся, имея любимую работу, свою публику, решился на эмиграцию, где все нужно было начинать сначала?

– Да... Сразу много вопросов, каждый из которых требует довольно длинного ответа. Попытаюсь покороче.

Почему Швейцария? Случайно. Хотя я – фаталист и считаю, что ничего случайного в жизни не бывает. Дело в том, что мы не могли эмигрировать традиционным путем по совокупности причин. Поэтому оставалось только выехать по гостевому приглашению и остаться. Мне очень хотелось, чтобы мои дети выросли в свободной стране и имели возможность выбора. Я счастлива, что смогла это сделать.

– Простите, что перебиваю, но ведь в 89-м году перестройка шествовала по стране семимильными шагами, вы что, не верили позитивным изменениям или предвидели, чем это закончится?

– Вы знаете, насчет предвидения я воздержусь от ответа, а что касается веры в позитивные изменения, ответ однозначный – нет.

Тем не менее, решиться на эмиграцию, как вы понимаете, было нелегко, особенно, если учесть, что каждый месяц ты выходишь на сцену одного из лучших москвовских театров со своим спектаклем. Не говоря уже о том, что начиная с 70-х годов мы с моей бывшей партнершей по дуэту объездили практически весь бывший Советский Союз с концертами и продолжали эту деятельность вплоть до нашего отъезда. Я прекрасно понимала, что, уехав, ничего этого в моей жизни, скорее всего, больше не будет. Но я очень хотела вывезти своих детей, прекрасно понимая, что никакие материальные ценности не могут дать чувства безопасности и свободы.

А выехать в Швейцарию в гости нам горбачевское время все-таки помогло, о чем раньше нельзя было и мечтать. По сути дела, совершенно чужой нам человек помог нам выехать, изменив всю нашу дальнейшую судьбу. Эта женщина, как оказалось, еврейка из Швейцарии, сделала это в память о своих родителях, которым так же, совершенно посторонние люди помогли в свое время выехать из гитлеровской Германии в Австралию, тем самым сохранив им жизнь. Наша «спасительница» родилась уже в Австралии.

– Ну, и как сложилась ваша жизнь? Судя по тому, что вы выступаете с концертами, пессимистические прогнозы не оправдались? Более-менее все сложилось?

– Наверное, я никого не удивлю, если скажу, что в эмиграции легкого ничего не бывает, и год идет за два, как у шахтеров. Конечно, несмотря на все перипетии, трудности, и даже трагедии, я себя считаю очень счастливым человеком. Во-первых, потому что мне удалось сконструировать в голове и воплотить в жизнь, казалось бы, самую несбыточную фантазию, касающуюся нашего отъезда. Я дала возможность своим детям вырасти там, где никто никогда не скажет им, что они евреи и поэтому не имеют права на то и на это, дала возможность получить им ту профессию, которую они сами себе выбрали (сын Юрий – дипломат и программист, дочь сценарист и режиссер художественного кино, ее зовут Елена Хазанова...)

– Не ее ли фильм показывали недавно по первому каналу «Переводчица олигарха»?

– Да, это фильм, который она сняла несколько лет назад, и там даже звучит одна из моих песен, которую мы поем «вместе» с Еленой Сафоновой.

Продолжая отвечать на ваш вопрос, наверное, надо сказать еще вот про что. Вопреки всем прогнозам и многим жизненным обстоятельствам, я смогла не только продолжить делать то, чем я занималась в России, но и преобразовать все свои переживания, стрессы и свою жизнь в качественно другой уровень того, что я делаю. Я имею в виду пение на сцене.

– А где и как часто вы сейчас гастролируете?

– Езжу много, в разных направлениях, а подробнее «где, что, когда» можно всегда прочитать на моем сайте http://tfpr.bubele.ch. 

Ближайшая моя поездка снова в ваши края с 9 по 20 июня. Подробное расписание по городам можно прочитать на моем сайте.

– А как сложилась ваша личная жизнь в эмиграции? Знаю по опыту в Германии, мало кому удавалось избежать в этом плане проблем, очень многие семьи распались, не выдержав трудностей эмиграции.

– Да, вы правы. Эмиграция – дело непростое. В моем случае было несколько иначе. Я ушла от своего мужа, отца моих детей, через год после того, как мы эмигрировали. Сделать это в Москве у меня не было реальной возможности – закон бы меня никак не поддержал и не защитил. В Швейцарии же – все было наоборот. Тут работают законы. Как ни тяжел был этот шаг и все, что за ним, увы, последовало, жизнь меня вознаградила.

Я встретила человека, которого считаю единственным мужчиной в своей жизни, совершенно уникального человека, с которым мы прожили 18 лет. К сожалению, год назад его не стало.

Он был еврей из Венгрии (в Швейцарию, что интересно, мы приехали в один и тот же год – как видите, ничего случайного...), физик-ядерщик, проработавший до этого несколько лет в Дубне, поэтому у нас не было языкового барьера. Он не только с очаровательным шармом говорил по-русски, но и замечательно рассказывал анекдоты и вообще понимал любой           юмор.

Работая в Женеве, в Церне (это центр мировой физики, где построен самый большой ускоритель, адронный колайдер, о котором сейчас так много пишут), он в группе стал лауреатом Нобелевской премии.

К сожалению, его судьба как ученого сложилась трагически. Он ушел раньше, чем смог довести до конца реализацию своих изобретений. Ему было всего 58 лет.

– А как вы оцениваете сегодня перспективы России? Хотя ответ я предвижу – если уж во время перестройки вы не строили иллюзий, то что уж теперь говорить...

– Оцениваю бесперспективно, с болью. 

– Ну и напоследок: как вам показалиcь зрители в Нюрнберге?

– Знаете, когда приезжаешь в город, где тебя не знают, это касается любой страны, в начале у зрителя отношение настороженное и недоверчивое, что вполне естественно. И твоя задача – сломать это недоверие, и превратить совершенно незнакомых тебе людей в почти своих друзей. Мне кажется, в большой степени вчера это получилось.

– Я тоже думаю, что в следующий раз, который, надеюсь, обязательно будет, придет людей во много раз больше – они расскажут и приведут друзей и знакомых. Татьяна, большое спасибо за интервью.

– И вам спасибо, Вадим, не только за интервью, но и за то, что я смогла к вам приехать.

Беседовал Вадим ЗАЙДМАН