В мире животных

МИКОЛА

К моему великому стыду, с некоторых пор у меня выработалась дурная привычка – изредка во сне я могу крепко выразиться. Сам я собственных ночных словесных эскапад не замечаю, но жена иногда утром смотрит на меня с укоризной. А появилась эта привычка благодаря Миколе.

Кто такой Микола? Это самый обыкновенный степной ёж. Они часто встречаются летом на ночных дорогах Узбекистана.

Как-то раз, ещё затемно, мы отправились на охоту к нашему мысу на Айдаре. Как всегда спешили к началу утрянки. Вдруг яркий луч автомобильных фар выхватил из темноты небольшой серый шарик, выкатившийся на дорогу и застывший посередине. Как мы не спешили, водитель резко затормозил, подняв облако пыли. Машина остановилась в метре от этого серого комочка. Когда пыль слегка улеглась, мы увидели, что это солидных размеров ёж. Я выскочил из кабины и подошёл к нему. К моему удивлению он не испугался, не свернулся в колючий шар, а довольно громко чихнул, и с любопытством уставился на меня своими маленькими чёрными бусинками глаз. И только когда я поднимал его с дороги, он слегка изогнулся, обозначив клубок, но голову так и не спрятал поближе к животу. Этот зверёк мог попасть под колёса другой машины, и я решил забрать его домой, тем более что дочка уже давно просила привезти ежа.

Дома ёж повёл себя совершенно спокойно, как будто уже давно жил у нас. Через пять минут, после того, как его опустили на пол, он обнюхал всё вокруг, смешно поводя во все стороны подвижным носиком, и смело отправился обследовать нашу террасу. Через неделю он совсем освоился и охотно брал угощения из рук. Вскоре ёж стал общим любимцем. Он очень доверчиво относился ко всем моим домочадцам. Поселили его на застеклённой террасе, так что у него была довольно большая тёплая территория и определённая свобода действий.

Не помню уж почему, но ежа назвали Миколой. Это был ласковый и в то же время довольно нахальный зверёк. Если раньше мы замечали присутствие мышей на террасе, то с появлением ежа они совсем пропали. Да и тараканов он не жаловал, стремительно кидался в погоню за ними, ловил и с аппетитом их поедал. Так что очевидную пользу от Миколы мы ощутили сразу.

Микола был шустрым и ловким. Он очень любил забраться в меховую безрукавку, которую я носил, и часами сидел в ней тихо, прижавшись к моему телу, несмотря на то, что я постоянно ходил по дому и что-то делал. Он прилагал невероятные усилия, чтобы забраться мне за пазуху в меховую одёжку. Обычно он залезал по штанине сначала на колени, а потом в распахнутые поля безрукавки, мог вскарабкаться на диван, если я лежал на нём, и по моему животу забирался в «меховую нирвану».

Заметив его пристрастие к этой одежде, я провёл небольшой эксперимент: расположил ежа на столе, сел рядом, и призывно распахнул полы безрукавки, как бы приглашая Миколу погреться за пазухой. От стола до мехового «убежища» было сантиметров десять. Ёж заметался на краю стола, но достать до тёплого меха не мог. Тогда он отошёл от края вглубь стола, и, разбежавшись, прыгнул в меховую «пещерку». Я был поражён его смелостью и находчивостью. Через некоторое время я снова поставил Миколу на стол, от края которого отодвинулся уже на два десятка сантиметров. Ёж, почти не раздумывая, проделал уже знакомый трюк – разбежался и прыгнул ко мне за пазуху. Немного поцарапав мех, как бы разгребая мягкую подстилку, Микола успокоился и застыл неподвижно.

Со временем его прыжки достигли полуметра. Ёж безбоязненно пролетал это расстояние только для того, чтобы понежиться у меня за пазухой… Было забавно наблюдать, как во время прыжков овальное тело зверька вытягивалось в струнку, а коротенькие ножки расставлялись в стороны. Создавалось впечатление, что Микола пытается планировать в воздухе. Так я вырастил, наверное единственного в мире летающего ежа!

С наступлением зимних холодов мы переселили его в спальню, забыв, что ежи ночные животные. Но уже на следующее утро пожалели об этом. Всю ночь он гонялся за тараканами, цокая своими коготками по гладкому крашеному полу, и в оглушающей тишине раздавался такой топот, что казалось, будто по прериям несётся стадо диких мустангов. Но ещё более громкие звуки доносились, когда Микола догонял и хватал таракана. Тогда он начинал очень громко и долго чавкать, поедая свою жертву. Слыша в ночной тишине беспрерывный топот стада лошадей, а затем чавканье голодного хищного динозавра, спать было совершенно невозможно. Тогда я вставал, зажигал свет и пытался поймать нашего прожорливого зверя, но не тут-то было. Он залезал в самые укромные уголки спальни, и ни за какие коврижки не хотел вылезать из-под кровати, шкафов и прочей низкой мебели. Утром мы с женой вставали совершенно невыспавшиеся, разбитые, с головной болью. Однако человек привыкает ко всему. Со временем и мы привыкли к шуму, который ночью производил наш ёж. Мы его уже просто не замечали. Так, втроём мы и делили спальню, я, жена и Микола.

Когда Микола переселился с террасы в нашу спальню, я стал замечать, что среди ночи он постоянно пытается забраться в мою постель, карабкаясь вверх по свисающему с кровати одеялу. По полированным стенкам кровати залезть он не мог. Но если какой-то край одеяла свисал почти до пола, то ёж непременно цеплялся за него своими маленькими коготками и тихонько забирался сначала на поверхность одеяла, а потом начинал искать место, где одеяло неплотно закрывало меня, и, найдя эту лазейку, аккуратно протискивался в неё. Затем Микола осторожно, чтобы не разбудить меня, начинал путешествовать вдоль моего тела. Так он добирался до рук и сантиметр за сантиметром, очень тихо и аккуратно пробирался к моей подмышке.

Во сне я не чувствовал, как тёплый комочек скользит между рукой и телом, потому что, когда он двигался вперёд, иголки были плотно прижаты к телу ежа и не беспокоили меня. Добравшись до подмышки, он на какое-то время замирал. Но через несколько минут ему, по-видимому, не хватало воздуха, и он начинал пятиться назад. При этом его иглы растопыривались и впивались в нежную, чувствительную кожу подмышки. И чем активней он пятился назад, тем сильнее его иглы впивались в кожу... Вот тут-то я просыпался от боли, и непроизвольно начинал выражаться ненормативной лексикой. Мягко говоря, я «выпроваживал» Миколу из своей постели, подтыкал под себя со всех сторон одеяло, и пытался заснуть вновь. Но если, не приведи Господь, одеяло снова свисало с какой-нибудь стороны, то бессонная ночь мне была обеспечена, и опять мои домочадцы просыпались среди ночи от моих крепких выражений. Так Микола приучил меня к этой вредной привычке... 

Микола прожил у нас несколько лет. Летом дверь террасы всегда была открыта, и ёж мог свободно  выбегать в зелёный тенистый двор, но всегда возвращался назад в своё «логово», которое он устроил под шкафом в дальнем углу террасы. Для его беспрепятственных путешествий во двор и обратно я положил на ступеньки крыльца дощечку. Получился своего рода наклонный пандус.

Но однажды моего любимца всю ночь не было, а вернулся он только вечером следующего дня. Так повторялось почти всё лето. Иногда он пропадал на 2-3 дня, но всё же возвращался. Его ночные прогулки меня не очень беспокоили – я их связывал с тем, что ежи ночные хищники. Тем более, что через некоторое время он всё равно возвращался.

Именно в этот период мы заметили, что наше мусорное ведёрко, стоящее во дворе у крыльца, часто бывает перевёрнутым, но особого внимания на это не обратили. Тогда мы грешили на проделки соседских котов.

Загадка частых исчезновений Миколы раскрылась только в конце лета, когда дочка с застеклённой террасы увидела, как вечером по двору плотной кучкой двигаются маленькие светло-серые ежата, во главе которых неспешно шествовали мой Микола и чужая ежиха. Всё объяснялось просто. В нашем дворе завелась ежиха, к которой он часто убегал. А вскоре у них родились малыши.

Микола вёл семейство к «продуктовому Клондайку» – небольшому мусорному ведру, стоящему у входа на террасу. Туда мы сбрасывали пищевые отходы: старый сухой хлеб, арбузные и дынные корки, огрызки яблок, чахлые капустные листы, обрезки мяса и тому подобное.

Из окна мы с интересом наблюдали за этой процессией. Нам всем было любопытно, что на этот раз придумал Микола. По персональному пандусу он взобрался на ступеньку крыльца, рядом с которой стояло мусорное ведёрко. По уверенным движениям ежа, было видно, что для него это уже давно отработанный маршрут. Подойдя вплотную к краю ступеньки, Микола остановился, а затем сделал какую-то невероятную стойку на задних лапках, как бы встав на дыбы, и всем телом неуклюже плюхнулся на край ведёрка, при этом зацепившись за верхний обод. Под его весом ведро сначала наклонилось, а потом опрокинулось на бок, и из него высыпалось содержимое. Через пару минут всё ежовое семейство уже пировало возле ведра. Только тогда мы поняли, что Микола уже давно кормит свою семью из нашего ведёрка. Как он додумался то такого трюка, осталось загадкой. С тех пор, чтобы не подвергать Миколу опасности, я стал ставить рядом с ведром мисочку с обычной едой для всего ежового семейства.

Мы наблюдали за ними до глубокой осени. Я заметил, что ежи обосновались где-то в сарае, куда мы почти не заходили, чтобы не тревожить их. В следующем году, с наступлением тепла, мы ещё несколько раз видели во дворе Миколу со своей подругой, но затем они пропали. Выезжая на работу и возвращаясь домой, я ежедневно проезжал по двору на машине, чем, несомненно, беспокоил колючих постояльцев. Думаю, поэтому ежи переселились в более безопасное и спокойное место. Больше мы их не видели.

Обо всех, обитавших у меня животных, остались самые разные впечатления, более яркие об одних и не столь глубокие о других. О Миколе сохранились самые тёплые воспоминания, и не только у меня, но и у всех моих домашних. На всю жизнь врезались в память необыкновенные трюки и удивительные выходки этого забавного и хитроумного зверька.

Много лет спустя, когда я уже жил в Германии, у меня произошла ещё одна встреча с представителем ежового семейства. Я пробирался через лес к оленьему заказнику, где несколько красавцев спокойно паслись за оградой вольера. Сквозь деревья я уже видел их рогатые головы. Я замер, чтобы не вспугнуть этих благородных животных. В лесу стояла удивительная тишина. Вдруг, метрах в пятнадцати от меня, в кустах послышался шорох и треснула сломанная веточка. Полагаясь на охотничий опыт, я предположил, что это какое-то животное типа зайца или барсука. Но почему тогда оно не убегает?

Я стал подбираться к тому месту, откуда раздавался шорох. Пока осторожно ступал по мху, увидел, как слегка шевельнулись стебли кустарника и колыхнулась высокая трава, выдавая местонахождение таинственного животного. Я тихонько приближался, но дичь и не собиралась скрываться. Когда я вплотную подошёл к этому месту и аккуратно раздвинул траву, то увидел острую светло-серенькую мордочку с подвижным носиком-пятачком. Это был ёж. Но какой!!! Размером он был с хорошего откормленного кота. Длина тела достигала сантиметров 35-40. Иголки были длиной чуть меньше спички. Это был огромный ёж, размерами больше походивший на маленького поросёнка. Таких ежей я в своей жизни ещё не видел. Как ни странно, здоровяк не испугался меня и не пытался убежать. Наоборот, он поднял голову и, смешно принюхиваясь, потянутся к моей руке. Угостить его мне было нечем. Он, видимо, это понял, развернулся и с достоинством, не спеша, удалился восвояси. Конечно, этот колючий крепыш не удивил никакими мудрёными фокусами, как некогда Микола, но своими гигантскими размерами тоже запомнился мне на всю оставшуюся жизнь.

Нюрнберг – Майнинген, февраль 2010 г.