Несогласные

Зачему они пошли к Путину?

29 мая в Петербурге, накануне благотворительного концерта с целью сбора средств для помощи онкобольным детям, прошла встреча премьер-министра Владимира Путина с деятелями культуры. Еще важный момент: встреча состоялась также накануне очередной всероссийской акции протеста в защиту 31-й статьи Конституции РФ, гарантирующей гражданам свободу митингов и собраний. Это несколько предопределило тематику встречи.

Путин вообще любит встречаться с культурными деятелями – у них он как бы подпитывается поддержкой, легитимацией своего режима. Многие артисты, писатели давно и с удовольствием играют в эту игру. Но на этот раз позвали и тех, кто режим не жалует, не жалует давно и имеет смелость или наглость об этом заявлять публично. От кого можно было ожидать и сюрпризов, и неприятных вопросов. Власть, правда, попыталась максимально снизить степень риска. Как рассказал в интервью Радио Свобода уже после встречи ставший главным ее героем лидер группы БДТ Юрий Шевчук, накануне ему звонил один из помощников премьер-министра и полчаса объяснял, какого рода вопросы не следует задавать. В общем, проводил, видимо, привычную работу, какую помощники Путина проводят всегда накануне его «общения с народом». Впрочем, на этот раз «общение» вышло не столь гладким.

После изучения информации о состоявшейся встрече у меня возникло два равнозначных вопроса. Первый – к власти. Неужели их дела уже не столь хороши, что привычной поддержки деятелей культуры, чья позиция давно никого не удивляет, теперь недостаточно? И понадобилась поддержка людей достойных, в лизании до сих пор не замеченных, а наоборот, в той или иной степени власть поругивавших? Или, просто, таким образом власть решила «опустить» этих фрондеров, показать, что они ничем не лучше деятелей типа Михалкова? Этакая циничная игра удава с кроликами?

Второй же вопрос – к пришедшим на встречу с Путиным, по крайней мере, к части участников. На встрече были такие достойные люди, как Олег Басилашвили, Лия Ахеджакова, упомянутый уже Юрий Шевчук. Вопрос – зачем они пошли на эту встречу? Я могу объяснить себе это только одним: что они рассчитывали как-то повлиять на Путина в хорошую сторону, может быть, даже в чем-то переубедить его. Иначе не имело смысла, и иначе я не могу представить, чтобы именно эти люди пошли встречаться с премьером, притом что известно, что они о нем и о его режиме думают. Но в этом случае я просто хватаюсь за голову: неужели они всерьез рассчитывали повлиять на Путина?!

То, что да, что они рассчитывали что-то там донести до премьера, косвенно подтвердила Лия Ахеджакова, которая уже постфактум в интервью «Русской службе новостей» с сожалением говорила о том, о чем она промолчала на встрече, а о чем надо было говорить: «Я еще раз поняла, какая я дура. Я могла рассказать о том, что творится на суде над Ходорковским, об этих прокурорах, об этом беспределе. Он (Путин – В. З.) не бывает на этих судах, он не бывает и не будет». Как будто Путин не в курсе, что творится, а вот если б ему рассказали...

Обращусь снова к интервью Шевчука Радио Свобода. Вот он делится с журналистом и радиослушателями содержанием своего краткого выступления на встрече: «Я говорил о мрачной, коррумпированной, немилосердной и бездуховной стране. С шахтерами, которые на работу идут, как штрафные батальоны в последний бой. С расслоением общества на князей, бояр – неважно, с партбилетами или без, с мигалками на башке машины – и обычный тягловый народ. Единственное условие выхода из этой ситуации сейчас – это равенство всех перед законом, демократия. Путин со мной согласился, что без равенства всех перед законом, без демократизации страны будущего у России нет. Это его слова были».

Нет, право, это премило: Путин согласился, что нужна демократия, что все должны быть равны перед законом. «Это его слова были», – лишний раз подчеркнул Шевчук. Но странно было бы, если б Путин отрицал необходимость демократии или равенства граждан перед законом. На словах. На словах он и не такого наговорит, а в кармане-то будет держать фигу. Да сам же Шевчук в комментарии к встрече, опубликованном в «Ежедневном журнале», себя, по сути, опровергая, сказал, что «Судят по делам, а не по словам. Как можно говорить с правительством и быть довольным словами? Это же всего лишь слова».

И потом – мы в каком году живем, мы сколько знаем и наблюдаем Путина? Он что, только вчера пришел к власти и на повестке дня стоит неразрешимый вопрос «Ху ис мистер Путин?»

Вспоминаю в связи с этим рассказ Виктора Шендеровича из книги «Здесь было НТВ» о встрече команды «того еще» НТВ с Путиным. Приведу его (и прошу у читателей прощения за столь длинную цитату).

Президент обошел нас по кругу, поздоровался с каждым; мы расселись.

Протокольная съемка завершилась, и Путин сообщил, что готов нас выслушать. Я набрался наглости – и заговорил первым. Не потому что считал себя главнее остальных пришедших в Кремль – скорее, наоборот. Товарищи мои – люди серьезные, а я со своим шутовским амплуа могу себе позволить чуть больше остальных. Вот, для начала, я и поинтересовался, готов ли Владимир Владимирович говорить с нами откровенно – или мы будем оставаться в рамках взаимного пиара?

– Какой пиар? – удивился Путин. – Я в этом ничего не понимаю...

Тут я впервые увидел, что глаза у нашего президента – голубые. Придя в себя после этого открытия, я от имени журналистов НТВ изложил нашу первую просьбу – отпустить заложника...

Антон Титов, финансовый директор «Медиа-МОСТа», был арестован незадолго до нашего прихода в Кремль. Остальные фигуранты дела к тому времени благоразумно слиняли с Родины, а Антон продолжал ходить на допросы. На допросе он и был арестован. Видимо, за чрезмерную наивность его содержали в Бутырках и допрашивали по ночам – к испанским слушаниям по делу Гусинского прокуратуре срочно нужны были какие-то показания. Насколько мне известно, просили у Антона и показаний на Киселёва... Антон их не дал, и вот – я пишу эти строки летом 2002-го, а он по-прежнему сидит в тюрьме, безо всякого приговора.

...Президент Путин выслушал меня и с сожалением заметил, что помочь нам в этом деле никак не может, потому что прокуратура в России – по Конституции – институт, оказывается, совершенно независимый.

Я-то не знал.

Разве я мог предлагать президенту России нарушить Конституцию? О, нет! Я только попросил его позвонить Генпрокурору Устинову – и поинтересоваться: почему отца малолетнего ребенка – не убийцу и не насильника – держат в Бутырках на строгом режиме и неделю напролет пытают ночными допросами? Я выразил уверенность, что после такого звонка независимая прокуратура, совершенно независимо, отпустит Титова под подписку о невыезде – примерно через полчаса.

Президент выслушал меня и спросил:

– Виктор Анатольевич, вы что же, хотите, чтобы мы вернулись к телефонному праву?

Вывод, который тогда же, во время встречи, сделал Шендерович и его коллеги, был однозначный – «президент просто валяет с нами ваньку». Хотя в января 2001 года, когда состоялась та встреча, еще объяснимы были кое-какие иллюзии в отношении Путина. Тем не менее, самой встречи оказалось достаточно, чтобы присутствовавшие на ней поняли: «все бесполезно».

Вскоре после написания книжки «Здесь было НТВ» был арестован Ходорковский. Этот и другие громкие и не очень процессы неумолимо подтвердили тогдашний тезис Путина о независимости в России судебной системы и прокуратуры. И после этого Юрий Шевчук с серьезностью и надеждой отнесся к словам Путина о демократии, о равенстве всех перед законом, хотя это была почти точная калька с его слов образца 2001 года. И этого не поколебала даже откровенная издевка Путина по поводу заданного Шевчуком вопроса, почему все время разгоняют «Марши несогласных» и – конкретно – будут ли разгонять «Марш» 31 мая. Путин ответил в том духе, что марши, оказываются, мешают больным детям: «Если вы решите провести „Марш несогласных“, – я прошу прощения за слишком резкие вещи, скажем, у больницы, где будете мешать больным детям, – кто из местных властей вам позволит там проводить этот марш? И правильно сделают, что запретят!»

Правда, он тут же, вполне в своем духе (вообще-то он, «взагалi», как мы помним, за демократию!) высказался пространно о том, что власть не должна «создавать невозможные условия для проявления свободы слова». Просто, одно дело, когда «несогласные» мешают больным детям (эта его трогательная забота о больных детях напомнила мне известного персонажа Ильфа и Петрова, заботившегося о детях и ни о ком больше, господа присяжные заседатели), и совсем другое дело, если он видит, что «люди вышли не просто чтобы „побазарить“ и попиарить себя, а что-то говорят дельное, конкретное, указывают какие-то болевые точки, на которые власть должна обратить внимание». Тогда, мол, это царской милостью можно и разрешить.

Такую позицию Андрей Илларионов, кстати, бывший помощник Путина по экономике, прокомментировал как признание Путиным «грубого нарушения ст. 31 Конституции РФ», и назвал это «публичной защитой такого нарушения». Ведь в соответствие со статьей 31 (в честь которой и проводятся «Марши несогласных» именно по 31-м числам), которая гласит – «Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование» – российские граждане могут собираться по любому поводу, даже хотя бы и «„побазарить“ и попиарить себя», и нравится это премьеру или не нравится, они спрашивать у него не должны.

Тем не менее, многие наблюдатели расценили пассаж Путина о том, что если не «попиариться», то собираться можно, как разрешение на «Марши» и обещание, что 31 мая они разгоняться не будут. Что уже на следующий день опроверг его пресс-секретарь Дмитрий Песков. И главное, как отмечают наблюдатели, 31 мая акции «несогласных» и в Москве и в Питере (у Гостиного двора), хотя они не проходили вблизи детских больниц и никаких других больниц тоже, разгонялись милицией и ОМОНом с особым остервенением, избиения задержанных продолжались и в ОВД.

Юрий Шевчук в каком-то из многочисленных комментариев к встрече сказал, что он не психолог, чтобы оценить искренность ответов Путина на его вопросы. Но вот обратимся к самому началу их беседы, о чем я уже упоминал в начале статьи, когда Путин отрицал, что накануне встречи Шевчуку звонили из его администрации. Стенограмма.

Шевчук: Владимир Владимирович, можно, да?

Путин: Да.

Шевчук: Просто, мне был позавчера звонок, и меня ваш помощник, наверное, какой-то (я не помню его имени) попросил не задавать вам острых вопросов – политических и так далее...

Путин: А как вас зовут, извините?

Шевчук: Юра Шевчук, музыкант.

Путин: Юра, это провокация.

Шевчук: Провокация, ну и ладно.

Путин: Мой помощник не мог вам позвонить по этому поводу.

То есть, не мог в принципе, по Путину получается. Я думаю, нет причин сомневаться, что Шевчук сказал правду о звонке (тем более, что и Лия Ахеджакова уже после встречи подтвердила, что и ей по тому же поводу звонил помощник Путина). Путин, глядя в глаза Шевчуку, сказал, что этого не было. Он опять валял ваньку. Какие еще могут быть мнения насчет искренности Путина? Ах да, Путин якобы отшутился, точнее, Шевчук согласился так считать. Но тогда, быть может, и про демократию, и равенство всех граждан перед законом – это Путин всего лишь отшутился?

Единственно положительное, что можно отметить в связи со всей этой историей – это то, что, как оказалось, Путину можно задавать дерзкие нелицеприятные вопросы, можно поставить его в неловкое положение. Даже если это не так, главное, что многие думают, что это так. Создается впечатление, что это так. Это обсуждается обществом, хотя бы той ее частью, которой доступен интернет. Путина чуть ли не приперли к стенке! – Хотя скорее всего, что это не так, и в душе Путин насмехался над своими наивными гостями, а задававших дерзкие вопросы наверняка взял на заметку – зря что ли делал какие-то пометки, не встречу же он конспектировал! – но в каком-то смысле он сам себя переиграл. Потому что политологи, журналисты, просто политизированные граждане вовсю теперь обсуждают в блогах, что Путин потерял самообладание, что он имел бледный вид! И что они там себе еще нафантазируют про Владимира Владимировича! А это, как ни крути, может создать эффект, на который он никак не рассчитывал. И, как сказал по другому поводу Виктор Шендерович, это все-таки уводит Россию на шаг в сторону от Северной Кореи. Правда, то, как брутально затем расправились с «несогласными» – это два шага к ней назад.

Вадим Зайдман

P.S. Когда статья была уже написана, в интернете появилась информация о том, что Путин ознакомился с содержимым папки, переданной ему Юрием Шевчуком. По заявлению пресс-секретаря Путина, «в этой папке изложена общеизвестная информация. Это даже не вопросы, а просто констатация фактов, которая не требует реакции. Поэтому никаких поручений по этому поводу Владимир Путин отдавать не будет». Так что и Шевчук может теперь не заблуждаться насчет перспектив демократии и равенства граждан перед законом при Путине, и Лие Ахеджаковой не стоит сильно переживать и каяться, что не раскрыла в чем-то глаза премьеру. С древним, как мир, мифом про доброго царя-батюшку иллюзий нет. Владимир Путин в курсе того, что творится в стране, в том числе и как разгонялись 31 мая «несогласные» на Триумфальной. Реакции на все это никакой не требуется. Значит, все в порядке.