К 70-летию аннексии Советским Союзом стран Балтии

Кремль и Балтия. 70 лет спустя

Аннексия (лат. annexio, от annexus – присоединённый): насильственное присоединение (захват) всей или части территории другого государства или народа. (...) В ряде случаев аннексией считаются некоторые виды колониальных захватов, а её разновидностью – создание государств с марионеточными режимами. (...) Согласно нормам современного международного права, аннексия незаконна. (Большая советская энциклопедия).

В странах Балтии проходят памятные мероприятия, посвященные 70-летию советского вторжения. Моральная и правовая оценка событий лета 1940 года как оккупации и последующей аннексии была дана не только Советом Европы, Европейским парламентом, Европейским судом по правам человека и Конгрессом США, но и – на самом высоком уровне – Российской Федерацией. В преамбуле к российско-литовскому договору об основах межгосударственных отношений президент Борис Ельцин официально признал факт советской аннексии.  

Для нынешних российских властей такой пустяк, как историческая правда, значит немного. Высокие чиновники, не осознавая глубину кощунства, продолжают твердить, что действия Сталина «не вступали в противоречие с нормами действовавшего в то время международного права» и что военный захват Латвии, Литвы и Эстонии осуществлялся «на договорной основе».

Последее утверждение отчасти верно. 23 августа 1939 года министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп и нарком иностранных дел Советского Союза Вячеслав Молотов подписали договор о ненападении. В секретоном дополнительном протоколе гитлеровский Рейх и сталинский СССР поделили Европу на сферы влияния. В сферу Кремля, в частности, входили Латвия и Эстония. Заключенный 28 сентября советско-германский договор о дружбе и границе передал Сталину и Литву.  

24 сентября 1939 года, через неделю после ввода Красной армии в восточную Польшу, Молотов сообщил главе эстонского МИДа Карлу Сельтеру о намерении СССР разместить в Эстонии военные базы. «Не принуждайте нас применять силу», – предупредил сталинский нарком. Аналогичное требование было предъявлено двум другим балтийским государствам. В условиях начавшейся войны, когда страны антигитлеровской коалиции, Великобритания и Франция, не имели возможности вмешаться в ситуацию на востоке Европы, балтийские страны были вынуждены принять требования Москвы и подписать «договоры о взаимопомощи», предусматривавшие размещение на их территории 70-тысячного контингента РККА. Уже в октябре первые советские эшелоны пересекли границы балтийских стран. Части Красной армии разместились в Лиепае, Вентспилсе, Приекуле и Питрагсе (Латвия), в Палдиски, Хаапсалу, на островах Сааремаа и Хийумаа (Эстония), в Новой Вилейке, Алитусе, Пренайе и Гайжунайе (Литва). В конце октября в Лиепаю прибыли крейсер «Киров» и эсминцы «Сметливый» и «Стремительный».

В мае 1940 года Германия начала массивное наступление в Западной Европе. 10 мая силы вермахта вторглись во Францию, Бельгию, Нидерланды и Люксембург. 4 июня войска Ленинградского, Калининского и Белорусского военных округов РККА под видом учений выдвинулись к границам балтийских государств. Советские гарнизоны на территории Латвии, Литвы и Эстонии были приведены в состояние боевой готовности. 14 июня пал Париж. В тот же день Вячеслав Молотов вручил министру иностранных дел Литвы Юозасу Урбшису ультиматум: сформировать просоветское правительство и обеспечить свободный доступ дополнительным частям Красной армии. Два дня спустя, 16 июня, такой же ультиматум был предъявлен послу Латвии Фрицису Коциньшу и послу Эстонии Аугусту Рею. Президент Литвы Антанас Сметона призвал к вооруженному сопротивлению, однако большинство его министров посчитали, что реальной альтернативы выполнению советских требований не существует. Такое же решение при выборе между «мягкой» и «жесткой» оккупацией приняли президенты Латвии и Эстонии Карлис Ульманис и Константин Пятс (точно так же 15 марта 1939 года президент Чехословакии Эмиль Хача формально «утвердил» переход своей страны под протекцию нацистской Германии).

15 июня 1940 года Красная армия пересекла советско-литовскую границу, а 17 июня вошла в Эстонию и Латвию. Под диктовку сталинских эмиссаров Андрея Вышинского (Латвия), Владимира Деканозова (Литва) и Андрея Жданова (Эстония) в балтийских странах были сформированы марионеточные «народные правительства». 14 июля под присмотром советских войск в Латвии, Литве и Эстонии прошли безальтернативные «выборы», на которых фигурировал только один прокоммунистический список кандидатов. «Избранные» таким образом «парламенты» балтийских стран уже 21-22 июля провозгласили создание советских республик и обратились к СССР с просьбой принять их в свой состав, что и было сделано VII сессией Верховного Совета 3 – 6 августа.

Еще до формальной аннексии, в конце июля, президенты Латвии и Эстонии были депортированы в Советский Союз (литовский президент Сметона успел покинуть страну сразу после ввода советских войск). Президент Ульманис скончался в 1942 году во время этапирования в Туркмению. Президент Пятс умер в психиатрической больнице под Калининым в 1956 году.

Советская аннексия не была признана де-юре. В Вашингтоне и Лондоне вплоть до 1991 года продолжали действовать дипломатические миссии фактически несуществующих государств; в числе флагов стран мира, выставленных в холле американского Госдепартамента, были флаги Латвии, Литвы и Эстонии. О непризнании аннексии 23 июля 1940 года объявил и.о. госсекретаря США Самнер Уэллс: в его декларации говорилось, что Америка «выступает против разбойного поведения вне зависимости от того, вызвано ли оно применением силы или угрозой применения силы». Позиция США не менялась ни разу. При ратификации Хельсинкских соглашений в 1975 году Конгресс особо оговорил, что государства Балтии не признаются частью Советского Союза.

Спустя год после аннексии, 14 июня 1941 года, органы НКВД приступили к депортации из балтийских республик (а также из Молдавии и западных районов Белоруссии и Украины) «социально чуждых элементов».

В течение одной недели на основании постановления ЦК ВКП(б) и Совнаркома № 1299-526 из Латвии, Литвы и Эстонии в Казахстан и Сибирь были выселены 45 тысяч человек. Людей будили ночью, давали один час на сборы (при этом практически все их имущество конфисковывалось) и погружали в вагоны для перевозки скота. Тысячи депортированных скончались в дороге. Вторая, еще более мощная волна депортаций прокатилась в марте 1949 года: в ходе так называемой операции «Прибой», утвержденной постановлением Совмина СССР № 390-138, из трех прибалтийских республик были выселены 90 тысяч человек, 28% из них – дети в возрасте до 16 лет.

Россия, больше других пострадавшая в XX веке от рук большевистских узурпаторов, не несет моральной ответственности за преступления коммунизма. Но сегодняшняя власть, отрицающая бесспорный факт оккупации Балтии, защищающая карателя Кононова, расстрелявшего беременную на девятом месяце женщину, и протестующая против международного осуждения сталинизма, делает все возможное, чтобы мир отождествлял Россию со Сталиным.

Владимир Кара-Мурза (мл.)

«Ежедневный журнал», 15 июня

Партизаны или каратели?

Европейский суд по правам человека отверг жалобу Василия Кононова, осужденного в 2004 году Верховным судом Латвии за убийство мирных жителей на хуторе Малые Баты. Решение ЕСПЧ вызвало негодование российских властей. Во всех новостях сообщили, что латыши осудили красного партизана Кононова, который расстрелял полицаев.

Среди девяти убитых в Малых Батах было три женщины, одна из них – на 9-м месяце беременности. Она сумела выскочить из огня, но бойцы Кононова запихнули ее обратно. Так что говорить, что Кононов «уничтожил полицаев» – не слишком корректно.

Несмотря на большой шум, ни одно официальное СМИ не пересказало обстоятельств дела (с которыми можно ознакомиться, прочтя решение Большой палаты ЕСПЧ) и даже оправданий самого Кононова. Восполним этот пробел.

Но сначала – небольшое отступление.

Дело происходило в Латгалии, и так получилось, что эти места для меня не чужие. Из Латгалии происходят мои прадед – Климентий Сильвестрович Климович, и прабабка – Анна Константиновна Быдзан. Оба католики, познакомились в костеле, еще до революции, и уехали в Питер. Прадед работал на Путиловском заводе, бывшем в ту пору гнездом большевиков, вступил в партию в 16-м году, после коллективизации создавал МТС в Белоруссии и был бы репрессирован к 1937-му, но умер от рака. Прабабка уехала в Латгалию и там жила в оккупацию: в избе ее квартировал немецкий офицер. С точки зрения Василия Кононова, как мы увидим, она была пособницей оккупантов.

Прабабка жила долго. Настолько долго, что даже я помню ее рассказы: «Лучше всех были немцы, потом латыши, а самые плохие были партизаны». Немец требовал «млеко, яйки», то есть продукт, а партизан требовал самое корову и убивал в случае отказа.

После войны моя мама приезжала в Латгалию подкормиться. Обнищание загоняемого в колхозы крестьянства происходило на ее глазах: в первый раз, как она приехала, родственники встретили ее на своей бричке, во второй раз – на своей телеге, в третий телега была уже колхозная. «Почему же вы не напишете товарищу Сталину?» – спросила моя мать, московская девочка. Ответом был общий хохот.

Для понимания характера действий «красных партизан», не только в Малых Батах, но и за всей линией фронта, необходимо помнить директиву Совнаркома от 29 июня 1941 г. «Не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего», и приказ Ставки Верховного Главнокомандования от 17 ноября 1941 года, который приказывает отрядам диверсантов «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо и влево от дорог».

Этот приказ объявлял всех жителей оккупированных территорий законными мишенями сталинских диверсантов.

«Если бы требование Сталина было выполнено, то во время оккупации вымерло бы почти все население левобережных территорий Украины и оккупированных территорий России», – пишет красный диверсант полковник Иван Старинов. «Этим приказом было списано все население в оккупированных областях», – заметил мне в частном разговоре историк Марк Солонин.

Диверсантами, забрасываемыми в тыл, руководила не армия – за руководство партизанским движением все время шла грызня между партией и НКВД. И та и другая организации были не склонны к борьбе с вооруженным врагом, но склонны к припискам и вранью. В результате карательные операции и террор среди местного населения стали нормой. Диверсанты, пускавшие под откос гитлеровские эшелоны, добивались покорности местного населения прежде всего террором; местное население в ответ организовывалось в армии самообороны и вступало в союз с немцами; в тылу немцев, по сути, началась масштабная гражданская война, полная история которой, ввиду ее кровавости и чудовищности, не написана пока никем.

Мы до сих пор не знаем, сколько было убито фашистами, сколько «красными», а сколько – фашистами в результате безжалостных «красных» провокаций по палестинскому образцу: мол, чем больше наши проклятые враги убьют нашего же мирного населения, тем лучше.

Из красных партизан «карателями были все, – заметил мне Марк Солонин, – некоторые были еще и диверсантами». В партизанских отчетах, отсылаемых в штаб, была специальная графа: «сожжено домов столько-то». «Этим самым, – пишет Иван Старинов, – Сталин думал затруднить гитлеровским властям продвижение вглубь страны. Но в действительности это требование вождя очень помогло именно оккупантам».

Василий Кононов, уроженец Латгалии, в 1940 году, когда Красная Армия оккупировала Латгалию, вступил в комсомол и в 1941-м ушел вместе с Красной Армией. Он прошел диверсионную подготовку и в 1943 г. был заброшен на парашюте в тыл.

В феврале 1944 года группа «красного партизана» Чугунова вошла в хутор Малые Баты и укрылась в сарае, принадлежавшем Мейкулсу Крупнику. Крупник сообщил о местонахождении группы немцам; вся она была уничтожена. После этого немцы выдали шестерым жителям хутора оружие (по винтовке и две гранаты) для защиты от «красных партизан».

Из материалов дела следует, что Малые Баты не были включены в список опорных пунктов полиции немецкого оккупационного управления. Ни один из жителей не был мобилизован в действующую армию и не состоял в милитаризованных формированиях немецких властей (Shutzmann). Только один из убитых (Бернард Шкирманс) состоял в Латвийской национальной гвардии (aizsargi).

27 мая 1944 года отряд Василия Кононова, переодетый в немецкую форму, вошел в хутор Малые Баты; сопротивления им не было оказано. Кононов и его люди убили и сожгли девятерых человек, из них три женщины, одну – беременную. Имущество убитых было, судя по всему, разграблено, но этот эпизод в суде не стали доказывать за давностью лет.

«Красный партизан» Василий Кононов и его адвокаты привели несколько доводов в свою защиту. Во-первых, Кононов утверждал, что все убитые были полицаями; во-вторых, Кононов утверждал, что все убитые были перед этим осуждены партизанским судом; в третьих, Кононов утверждал, что сам он в расстреле участия не принимал. Он-де отказался выполнять приказ и просидел все время за кустом, а многочисленным статьям, воспевавшим его подвиг уже в советское время, не противоречил в карьерных целях.

Кроме этого, Василий Кононов утверждал, что ему приказали не  убить полицаев, а доставить их на суд, но это оказалось невозможно, так как полицаи оказали вооруженное сопротивление.

Насколько правдоподобные доводы Кононова и его адвоката; как он разглядел сопротивление из-за куста, за которым прятался; как согласуется рассказ о «вооруженном сопротивлении» с беременной безоружной женщиной, которую каратели заталкивают обратно в огонь, из которого она сумела выбраться, – и вообще с каких пор приговоры «суда» выполняются людьми, переодетыми в форму противника, с последующим грабежом имущества – я предоставляю судить читателям.

27 мая 1944 года Василий Кононов действовал не как партизан и не как диверсант. Он действовал как каратель.

Я нимало не подвергаю сомнению тезис Кононова о том, что из двух видов оккупантов – коммунистов и фашистов – население хутора Малые Баты, очевидно, предпочитало фашистов. У меня просто возникает вопрос: как это случилось? Что «красные партизаны» делали с населением, что оно предпочитало фашистов? 

Приговор латвийского суда, а затем и Страсбурга — это, конечно, «пересмотр истории».

Пересмотр истории «красных партизан», которую давно пора пересмотреть.

Советская пропаганда создала грандиозную картину «народной войны в тылу врага». Реальность заключалась в том, что за линией фронта шла гражданская война и что «красные партизаны» в 1941-1944 гг., точно так же как и вьетконговцы во время Вьетнамской войны, терроризировали мирное население не меньше, а порой больше, чем их жестокий противник.

Маленький кусочек этой войны – расстрел 27 мая 1944 на хуторе Малые Баты – и воссоздал нам в подробностях сначала латвийский, а потом европейский суд. И одна маленькая деталь: уроженец этих мест Кононов расстреливал не латышей. Точнее, не только латышей. Среди убитых им – и латыши Шкирмансы, и славяне Крупники.

История Латвии после 1940-го писалась ее палачами. Оккупацию 1940 г. они объявили «освобождением». Убийства мирных жителей – «расстрелом полицаев».

Когда Латвия стала свободной, эта версия истории была пересмотрена. Никто из тех, у кого расстреляли его бабку или беременную тетку, не скажет, что его освободили. Заставить латышей считать иначе можно только одним способом – снова раздавить свободу Латвии танками и послать туда новых кононовых жечь беременных женщин. С помощью путинюгенда, забрасывающего яйцами посольство, это доказать невозможно.

Зато можно надеяться, что когда-нибудь независимые российские историки сделают то же, что сделал Европейский суд. Они посчитают, сколько «красные партизаны» уничтожили гитлеровских составов, а сколько они уничтожили мирного населения.

И ответят на один общий вопрос. Почему в одних случаях – например, испанцы, сражающиеся против войск Наполеона в 1809-м, или чеченцы, сражающиеся против российской армии в 1995-м, – бойцы нерегулярной армии пользуются поддержкой местного населения, а в других случаях – немецкий тыл в 1941-1944-м или Вьетконг в 1955-1964-м – они занимаются террором?

Юлия Латынина,

«Ежедневный журнал», 31 мая,

в сокращении

Наш комментарий. Заели нас в этом году бесконечные юбилеи. Думали, в июле отдохнем от них. В августе – это мы помнили – 70 лет со дня убийства Троцкого, и тут мы не надеялись отвертеться. Но, как напомнил нам Владимир Кара-Мурза, в июле тоже имеется свой черный юбилей. И мы решили, не мудрствуя лукаво, его статьей эту дату и отметить. К ней неплохо подверсталась статья Юлии Латыниной, также имеющая отношение к событиям тех лет в том регионе.

Бегло напомним читателям развитие сюжета вокруг бывшего советского партизана Кононова. В 2000 году латвийский суд за совершенные в период немецкой оккупации военные преступления приговорил его к шести годам лишения свободы. Но в 2001 году Верховный суд Латвии освободил Кононова из-под стражи, и его дело направили на доследование. В 2003 году приговор был отменен. Однако в 2004 году его вновь осудили, на этот раз – к 20 месяцам лишения свободы. При этом было учтено, что весь этот срок он уже отбыл ранее. В июне 2008 года Европейский суд по жалобе Кононова признал Латвию виновной в нарушении прав ветерана и обязал ее выплатить потерпевшему 30 тысяч евро.

Тогда все высшие российские инстанции с удовлетворением отметили справедливость Европейского суда. Однако латвийские власти обжаловали приговор, и 17 мая 2010 года Европейский суд отменил свое решение. Было объявлено, что Кононова осудили правомерно. Это решение обжалованию не подлежит.

Президент РФ Дмитрий Медведев на встрече с активом партии «Единая Россия» оценил зто решение суда – ни много, ни мало – как «попытку взлома существующей сегодня системы международного права». Другие российские инстанции квалифицировали его более привычно – как «пересмотр истории».

Это уже пахнет дебильностью – когда любое неугодное российскому руководству решение или мнение любого международного учреждения по любому частному вопросу объявляется «пересмотром истории», а теперь вот еще – ноу хау – «взломом системы международного права».

Что касается руководства стран Балтии, стоит сказать, что их позиция в подобных вопросах смотрелась бы еще убедительней, если бы в их странах хоть кто-то был осужден за преступления против мирного еврейского населении. За почти уже 20 лет их «новой» независимости ни одного такого случая, даже попытки такой не зафиксировано. Впрочем, насколько нам известно, ни одного такого случая не зафиксировано и за все послевоенные советские годы…

А Владимир Кара-Мурза, видно, регулярно читает «Рубеж». Мы ведь не раз писали о том, что нынешняя Россия не несет моральной ответственности за преступления коммунистического режима, и только самоотверженная защита руководством РФ мерзостей этого режима повинна в том, что мир отождествляет Россию со Сталиным, с Советским Союзом, с их преступлениями.