ГУЛАГ
День памяти жертв политических репрессий в России
Тридцатого октября в России ежегодно с 1991 года отмечается этот траурный день. Он посвящен памяти миллионов жертв, погибших в бывшем СССР с октября 1917 года: расстрелянных, замученных в тюрьмах и лагерях ГУЛАГа, а также в местах ссылок, депортаций и спецпоселений.
Уже в первые недели после Oктябрьской революции начались аресты кадетов и членов других буржуазных партий, в том числе выбранных в Учредительное Собрание, разогнанное большевиками, а также чиновников различных ведомств государственного аппарата, отказавшихся выполнять распоряжения cоветской власти («саботажников»).
В сентябре 1918 года был официально объявлен «Красный террор», жертвами которого стали сотни тысяч противников новой власти, как действительных, так и в значительном числе – мнимых.
После окончания гражданской войны репрессии продолжались в немного меньших масштабах. Были арестованы почти все члены не только буржуазных, но и социалистических партий, сфабрикованы судебные процессы эсеров (1922 год) и так называемого «Союзного бюро меньшевиков» (1931 год). Аресты коснулись большого числа священнослужителей, как православной, так и других конфессий, участников ряда религиозных сект; многих представителей дворянства, купечества, предпринимателей, офицеров и государственных чиновников, некоторых представителей интеллигенции («Дело Таганцева», Гумилева (поэта) и др. – Петроград, 1921 год).
С конца 20-х годов, когда Сталин практически узурпировал всю полноту власти в стране, репрессии многократно возросли. Последовали аресты среди инженерно-технической интеллигенции по обвинению во вредительстве; были сфабрикованы «Шахтинское дело», (1928 г.) и «Дело промпартии» (1930 г.). Были арестованы представители сельскохозяйственной (дело ученых агрономов Кондратьева, Чаянова и др. – 1929 г.), а также гуманитарной интеллигенции – дело ученых историков и литературоведов Тарле, Платонова, Бахтина, Лихачева и др. – (Ленинград, 1929 год). Проводились репрессии против представителей ряда национальных меньшинств по обвинению в национализме, выступлениях против советской власти (азербайджанцев – 1927 г., якутов – 1928 г., бурят-монголов – 1929 г., украинцев – 1930 г., казахов – 1931 г.). По мере сворачивания НЭПа осуществлялись аресты представителей «новой буржуазии» – нэпманов, в процессе сплошной коллективизации сельского хозяйства в громадном количестве зажиточных крестьян – «кулаков» (так называемая «ликвидация кулачества как класса»). Последние вместе с семьями высылались в далекие и нежилые северные и восточные края, где значительная часть их погибла. Результаты коллективизации и раскулачивания дают себя знать до настоящего времени.
После убийства в декабре 1934 года руководителя ленинградских большевиков С.М. Кирова, репрессии резко усилились и приняли массовый характер, достигнув своей кульминации в 1937 – 1938 годах. Они охватили все слои населения страны: рабочих, колхозников, интеллигенции, военнослужащих Красной Армии, государственных и партийных руководителей всех рангов. Арестованные назывались «врагами народа». В ходе следствия они подвергались жесточайшим физическим и психологическим воздействиям с целью получения признаний в мнимой враждебной деятельности: якобы в измене Родине, шпионаже, диверсиях, терроризме, антисоветской агитации... Затем следовал сфальсифицированный, обычно закрытый судебный процесс, или внесудебное заочное разбирательство «особым совещанием» или «тройкой» с вынесением приговора к расстрелу или многолетнему заключению в исправительно-трудовых лагерях. Условия содержания в них приводили к смерти большинства заключенных. Близких родственников «врагов народа» называли «членами семьи изменника Родины» (ЧСИР) и заключали в специальные лагеря или ссылали на поселение в Сибирь или Казахстан. Несовершеннолетних детей часто определяли в особые детские дома.
В эти годы были проведены три открытых сфальсифицированных судебных процесса над видными деятелями партии и государства, бывшими участниками внутрипартийных оппозиций – это «дело троцкистско-зиновьевского террористического центра» (Каменева, Зиновьева и др. – 1936 год), «дело параллельно-троцкистского центра» (Пятакова, Радека и др., – 1937 год) и «дело правотроцкистского центра» (Бухарина, Рыкова и др. – 1938 год). Почти все подсудимые были расстреляны. Состоялись закрытые суды над руководителями высокого ранга, просто неугодными Сталину и его ближайшему окружению (Косиором, Постышевым, Эйхе, Чубарем, Пятницким, Рютиным и др.) – все они также были расстреляны. В 1937 году состоялся сфабрикованный процесс над военачальниками – руководителями Красной Армии (Тухачевским, Якиром, Убoревичем и др.). Их расстрел и последовавшие аресты десятков тысяч военнослужащих высшего и старшего командного состава нанесли колоссальный ущерб вооруженным силам страны и явились одной из главных причин военной катастрофы 1941 года.
Были репрессированы видные представители научной и творческой интеллигенции. Например, только в Ленинградском университете профессора: ректор Лазуркин, декан исторического факультета Зайдель, сменивший его Дубровский, затем третий по счету декан Дрезен и одиннадцать сотрудников факультета; декан физического факультета Бурсиан, генетик профессор Карпеченко, академик Фок и семнадцать профессоров и преподавателей; на факультете геологии и геофизики четыре профессора и двенадцать сотрудников; на биологическом факультете генетик профессор Карпиченко и другие. Были арестованы также несколько десятков аспирантов и студентов. В Ленинграде подвергся репрессиям почти весь состав института Востоковедения, издательства «Детской Литературы», поэт Заболоцкий, писатель Житков, полиглот-переводчик с четырнадцати языков Выгодский, художественный руководитель киностудии «Ленфильм» Пиотровский и многие, многие другие.
С 1939 года и во время Великой Отечественной войны 1941 – 45 годов репрессии несколько ослабли. Однако это время характеризуется поголовной депортацией целых народов, якобы сочувствовавших гитлеровской Германии (российских немцев – 1941 год, турок-месхетинцев (из Грузии) – 1944 год) или якобы сотрудничавших с ее армией во время оккупации (чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкар, калмыков – 1943 год; крымских татар, греков, болгар – 1944 год). Они были депортированы в Казахстан, Среднюю Азию и Сибирь; значительная часть их погибла в пути или на новых необжитых местах. Были арестованы многие военнослужащие, возвратившиеся из германского плена, а также за якобы «антисоветскую агитацию» (например, дело А.И. Солженицына, 1945 год).
После окончания войны репрессии вновь усилились и резко возросли в конце 40-х – начале 50-х годов. В 1949 – 50-х годах было сфабриковано так называемое «Ленинградское дело», по которому были арестованы и расстреляны руководители Ленинграда, обеспечившие его героическую оборону во время блокады и восстановление города после нее (Кузнецов, Попков, Родионов и другие). Несколько десятков партийных и советских работников города были расстреляны или приговорены к длительным срокам заключения в тюрьмах и лагерях. В числе расстрелянных – семья Вознесенских: ректор Ленинградского университета профессор-экономист А.А. Вознесенский, его брат – экономист Н.А. Вознесенский, ранее работавший в Ленинграде, а затем заместитель председателя Совмина СССР и член политбюро ЦК партии и их сестра, секретарь одного из райкомов партии Ленинграда. Их восьмидесятилетняя мать была отправлена в ссылку, где погибла.
В это же время начались масштабные репрессии против евреев. В 1952 году состоялся закрытый судебный процесс по «делу еврейского антифашистского комитета» (ЕАК). Был вынесен смертный приговор выдающимся представителям еврейской интеллигенции, членам ЕАК: бывшему заместителю наркома иностранных дел и руководителю Совинформбюро С. Лозовскому, главному врачу Клинической больницы в Москве Б. Шимелиовичу, сотруднику Института истории Академии Наук, директору издательства «Советская энциклопедия» И. Юзефовичу, народному артисту СССР, художественному руководителю Еврейского театра в Москве В. Зускину, поэтам И. Феферу, Л. Квитко, П. Маркешу, Д. Гофштейну, писателю Д. Бергельсону. Академик Лина Штерн, директор Института физиологии Академии Наук, была приговорена к пяти годам ссылки. Председатель ЕАК, народный артист СССР, руководитель Еврейского театра в Москве С. Михоэлс, был злодейски убит по прямому указанию Сталина в январе 1948 года.
Против евреев были сфабрикованы судебные процессы: дело работников автозавода имени Сталина (Эйдинов, Лисовский и другие – 1950 год), дело руководителей Еврейской Автономной области (Бахмутский, Зильберштейн и другие – 1952 год), дело работников Кузнецкого металлургического комбината (Минц, Либерман и другие – 1952 год); всего более 70 групповых дел и несколько сот индивидуальных.
В начале 1953 года было сфальсифицировано дело врачей (Вовси, Виноградов, Коган, Егоров, Фельдман, Этингер, Гринштейн и др.). Оно получило широкую известность, так как об аресте «профессоров-убийц в белых халатах», большинство которых были евреями, было опубликовано официальное сообщение, цель которого состояла в усилении антисемитизма в стране. Планировавшийся судебный процесс над ними с последующей публичной казнью не состоялись: сразу после смерти Сталина пятого марта 1953 года дело было объявлено сфабрикованным. В апреле арестованные врачи, оставшиеся в живых после следствия, были освобождены. Новое руководство страны приостановило массовые репрессии.
Во время хрущевской оттепели были выпущены из тюрем и лагерей и реабилитированы большинство политических заключенных. Однако уже в конце его правления снова начались аресты инакомыслящих за «антисоветскую агитацию». Репрессии несколько усилились во время сравнительно либерального режима Брежнева и его преемников, но в целом носили вялотекущий характер. Были осуждены представители интеллигенции: дело Синявского и Даниэля (писатели, 1965 год), дело Якира (сына расстрелянного в 1937 году военачальника) и Красина (1967 год), дело протестовавших на Красной площади в Москве против вступления советских войск в Чехословакию (Горбаневская, Богораз, Литвинов и другие – 1968 год); дела других диссидентов. Не обошлось без преследований евреев: дело самолетчиков (Кузнецов, Дымшиц, Залмансон и другие – 1971 год), дело теоретиков сионизма (Бутман, Зильберман – 1972 год) – оба в Ленинграде, дело Щаранского (1978 г.) и дела других «отказников» (не получавших разрешения на выезд в Израиль).
Репрессии были полностью прекращены в начале перестройки. По указанию Горбачева были освобождены все политические заключенные.
По самым последним данным общества «Мемориал»*, за годы советской власти было репрессировано по политическим мотивам согласно приговорам судов и внесудебных органов 4 800 000 человек. Из них 1 100 000 были расстреляны, остальные заключены в тюрьмы и лагеря ГУЛАГа, где большинство погибло. Сослано и раскулачено крестьян и депортировано из числа этнических меньшинств – 6 500 000 человек. Значительная часть их погибла в пути, в местах депортаций и спецпоселений.
Таким образом, в бывшем Советском Союзе было репрессировано в общей сложности, с учетом все еще недостаточной полноты данных, 11 300 000 – 12 000 000 человек. Здесь не учтены еще миллионы жертв голодоморов.
30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, тысячи людей приходят к Соловецкому камню на Лубянской площади в Москве, и к местам захоронения в безымянных общих могилах в Южном Бутове и у Донского монастыря, в Санкт-Петербурге – к закладному камню над Троицкой Площади (где предполагается воздвигнуть памятник политзаключенным), и к месту захоронения расстрелянных в окрестностях пригородного поселка Левашово («Левашовская пустошь»); в других городах и сохранившихся поселках при бывших лагерях и в местах ссылок и депортаций – к памятным местам массовых захоронений, чтобы достойно почтить память погибших. Помнить о них необходимо всем, в том числе и эмигрантам из бывшего СССР, живущим в Германии.
автор – бывший политзаключенный сталинского времени,
г. Кобленц
* по данным передачи «Именем Сталина» канала RTVi, «Сталинизм – цифры и мифы» от 14 августа этого года, беседа ведущей Н. Болтянской с председателем правления общества «Мемориал» А. Рогинским.
Автор приведенной на этой странице статьи Борис Авсеевич Лянда-Геллер некоторое время назад подарил нашей редакции свою книжку «Воспоминания (1949 – 1953)», изданную в 2009 году при содействии Санкт-Петербургской ассоциации жертв политических репрессий. Я думаю, краткое изложение ее содержания послужит неплохой иллюстрацией к его статье.
Коротко об авторе. Родился он 4 декабря 1921 года в Ленинграде в семье врачей. В 1946 году окончил с отличием биологический факультет Ленинградского университета и был оставлен на кафедре биохимии в должности старшего лаборанта. Занимался исследованиями в области антибиотиков.
В феврале 1949 года был арестован по сфабрикованному буквально из ничего «Делу студентов, аспирантов и сотрудников Ленинградского государственного университета». В апреле того же года был приговорен к заключению в исправительно-трудовые лагеря сроком на 10 лет. В ноябре 1953 года был освобожден, в феврале 1958 года полностью реабилитирован. С 1954 по 1998 год работал в Ленинградском НИИ вакцин и сывороток – научным сотрудником, руководителем отдела и последние 12 лет – научным консультантом. Кандидат биологических наук. По совместительству с 1964 по 1982 годы преподавал собственный спецкурс «Биохимия микроорганизмов» студентам старших курсов и аспирантам кафедры биохимии Ленинградского университета. Автор более 70 опубликованных научных работ в области антибиотиков, биохимии микробов, иммунохимии и технологии производства бактерийных препаратов. Два изобретенных им препарата для диагностики туберкулеза и сегодня широко применяются в практике здравоохранения.
То есть человек кое-что для Родины сделал. Что он еще мог сделать, если бы не те почти 5 потерянных в самом продуктивном возрасте лет и изрядно подорванное в тюрьмах и лагерях здоровье, об этом можно только гадать. В 1998 году, в возрасте 77 лет, ушел на пенсию. С июля 2000 года живет в Германии.
Теперь немного о «деле». Автора и его подельников – всего 8 человек, все евреи – обвиняли в «создании антисоветской националистической еврейской организации с целью ослабления советского государственного строя путем подрывной пропаганды и агитации; распространении клеветнических измышлений о дискриминации евреев в СССР».
Из чего фабриковались обвинения, можно видеть на таких примерах. Одно из обвинений в адрес Бориса состояло в превознесении западной науки и таким образом принижении советской науки. Незадолго до ареста он присутствовал на докладе известного хирурга-академика на проходившей в Ленинграде сессии АМН. Академик рассказывал о своих впечатлениях от поездки в США, в частности, об оснащении тамошних лабораторий и клиник. Борис пересказал содержание доклада своим товарищам, о чем он и сообщил следователю. Но это не помогло: следователь возразил, что он, будучи антисоветски настроен, исказил содержание доклада, восхвалял «иностранщину» в ущерб своей стране.
Обвинение в клевете на русский народ основывалось на том, что Борис будто бы рассказал, что секретарь комсомольской организации завода, где он работал во время войны, призывал к уничтожению евреев. Секретарь этот действительно нечто подобное под пьяную руку в своем кругу ляпнул, за что даже был втихаря с этого поста снят. Борис, узнав об этом факте, тоже пересказал о нем кому-то из товарищей в общежитии. Все, клевета… Примерно так строились все обвинения – по принципу «из мухи – слона». Некоторые вообще никакой реальной основы не имели.
Все 8 обвиняемых были обычные советские люди, никаких антисоветских помыслов в голове не державшие. Руководителем и организатором «антисоветской организации» был «назначен» студент 5-го курса биологического факультета Зяма Кауфман, фронтовик, коммунист, активный общественник, очень способный к науке и пользовавшийся большим авторитетом среди студентов и аспирантов. Но ничто не имело значения…
Следствие велось в высшей степени гуманными методами: Боже упаси, никаких пыток, никого даже ни разу не ударили. Ну, правда, когда Борис заупрямился, отказываясь подписать сочиненные следователем «чистосердечные признания», ему устроили нечто вроде карусели: в следственной комнате следователи круглые сутки менялись, а он оставался, при этом ему не давали спать или дремать. На пятые сутки в полубесчувственном сознании он подписал протокол. Но это ж не пытка: на дыбу не вздергивают, даже противогаз на голову не надевают с последующим перемыканием дыхания. Но надо же как-то воздействовать на упрямцев, о которых заранее известно, что они преступники…
На суде прокурор потребовала приговорить всех обвиняемых, «этих наймитов международного империализма», к расстрелу, но с учетом действовавшего в то короткое время (повезло людям!) указа «об отмене смертной казни» – к 25 годам лишения свободы. Самый, как известно, гуманный в мире суд приговорил к 25 годам только четверых, а остальным четырем дал «всего» по 10 лет. Ребятам второй раз крупно повезло: тиран сдох, и через несколько лет они были освобождены и реабилитированы, что подтверждает, что никакой вины за ними не было.
Автор приводит красноречивые штрихи того, как система развращала своих служителей и окружающий народ. Главным и, по существу, единственным свидетелем обвинения выступал некто Иосиф Баренбаум, некоторое время живший в одной комнате общежития с четырьмя обвиняемыми и затем часто навещавший их. Остальные обвиняемые тоже нередко захаживали в эту комнату к друзьям. По окончании университета Баренбаум начал работать преподавателем в одном из институтов и вскоре получил комнату в коммунальной квартире. В послевоенном Ленинграде это было неслыханно. Не иначе иуда получил вознаграждение «за услуги»…
Еще один яркий штрих. Из общения со старыми зэками было известно, что кассационные жалобы по политическим делам никогда не удовлетворяются. Тем не менее, кассация была подана – с тем же результатом. Уже после реабилитации адвокат Бориса рассказал ему, как проходило заседание кассационной коллегии. Прокурором на коллегии выступала некто Елагина. Она предложила оставить жалобы осужденных и их адвокатов без удовлетворения, найдя этому «веские основания». Суд так и поступил. А после заседания, в личной беседе с адвокатом (они были хорошо знакомы) прокурор сказала ему: «Жалко эту прекрасную молодежь».
Адвокат характеризовал ее, как квалифицированного юриста, хорошего и достойного человека, но вынужденного выступить «как положено». Подумать только: и негодяй Баренбаум, и «достойный человек» Елагина не могли не понимать, что фактически становятся соучастниками убийства ни в чем не повинных людей. Ибо 25 лет ГУЛАГа – это смерть. «Достойный человек» Елагина, можно не сомневаться, не первый и не последний раз выступала в таком качестве. Сколько их было, подобных баренбаумов и елагиных – в самых разнообразных ипостасях – за 70 с лишним лет советской власти! Это моральное разложение общества еще долго будут расхлебывать Россия, Украина и другие бывшие советские республики.
Но самое удивительное – то, что среди бывших советских людей, живущих по 10 – 15 лет в Европе, находится не так уж мало тех, кто жутко обижается, когда СССР называют «империей зла»…