Литературная страница

Думается, большинству наших читателей нет нужды представлять Виктора Топаллера – известного журналиста и телеведущего. Но не все, наверное, знают, что он и весьма интересный писатель. Точнее будет сказать, что это очень интересный сплав журналиста и писателя. Эти две его ипостаси дополняют друг друга.

Перу Виктора Топаллера принадлежит роман «Русская пуля для Ицхака Рабина» и сборник рассказов в виде монологов и диалогов о наших репатриантах в Израиле под общим названием «Полный шалом». Мы решили представить читателям несколько рассказов из этой книги, потому что все, описанное в ней, очень напоминает и нашу эмиграцию в Германии. Печатаем также предисловие автора к этой книге.

ПОЛНЫЙ ШАЛОМ

Объяснительная записка

Говорят, что каждый журналист мечтает стать писателем. Не знаю. Может, и мечтает. Им, журналистам, виднее. Они лучше знают, о чем именно мечтают. Что касается меня лично, то я и журналистом никогда не мечтал стать. Это случайно так получилось, что я столько лет безобразничал в газетах, вместо того чтобы заниматься своим прямым делом: ставить спектакли, эстрадные программы и так далее... Нет, иногда я что-то такое делаю, но это, как говорится, в свободное от журналистики время. А писателем я стать не мечтаю, хотя некоторые и сокрушаются. Говорят, что я, дескать, должен книжки писать.

Слышать это, конечно, приятно. Сидишь и думаешь: «А что? Сяду и напишу роман – все сдохнут». Да. Буду писателем. В союз русскоязычных писателей примут. Они, говорят, там чего-то такое пишут. А иногда для смеху даже печатают. Потом сами покупают эти книжки и дарят знакомым с трогательными надписями. Выглядят при этом меньшими дураками, чем несчастные знакомые, которые вынуждены выдавливать из себя благодарные улыбки, а потом нести эти подарки на помойку...   Нет, не буду я писателем. Зачем мне это надо? Надо быть честным. Смотреть страшной правде в глаза. Никто не сдохнет. Гоголя из меня не получится. Так? Салтыкова-Щедрина – тоже. Булгакова, Свифта, Зощенко, Рабле, Гашека – не выйдет. Много кого из меня не выйдет и не получится. Я могу долго перечислять. До утра. А потом еще сутки. Поэтому писателем плохо быть. Есть с кем сравнить. Ну, сами представьте – знакомитесь вы с кем-то. И говорите: «Я – писатель». Смешно, правда? Писатель... И Сэлинджер тоже. И Воннегут. И Платонов. И Искандер. И ты... Умора! А журналистом быть не стыдно. Потому что, во-первых, без претензий, а во-вторых, сравнивать практически не с кем. Наоборот, звучит гордо, поскольку журналистикой преимущественно занимаются те, которые по определению только мечтают стать писателями. То есть еще даже до членства в союзе не доросли. И поэтому с удовольствием цитируют блистательного Хармса:

Писатель. Я – писатель.
Читатель. А по-моему, ты – говно...

Ну, вот. Поскольку я вас предупредил, что о писательстве не мечтаю, то теперь вполне могу предложить вашему вниманию мои экзерсисы, созданные в Израиле еще в прошлом веке. Велико было искушение что-то переделать, подчистить и даже вовсе выкинуть. Но я удержался: во-первых, как-никак документ истории, а, во-вторых, Лев Толстой тоже небось не стал бы исправлять «Войну и  мир», если бы у него такая возможность появилась...
 

Сначала я хотел назвать сборник «Записки на манжетах», памятуя высказывание Остапа, обращенное к Паниковскому: «Если вы соберетесь делать записки на манжетах, вам придется писать мелом...», но потом подумал: зачем врать? Нет у меня никаких манжет. Даже таких черных как у Михаила Самуэлевича. Пусть будет «Полный шалом». Простенько и без претензий.  

Читатель чрезвычайно снисходителен. Он терпелив и невзыскателен. Добр и отзывчив. Эта ангельская сущность читателя объясняется не какими-то врожденными душевными качествами, а вполне земными причинами. Уровень статей, которыми кишит пресса, книжки графоманов настраивают людей на весьма благодушный лад. Под воздействием всей этой малограмотной и убогой мути читатель буквально готов броситься в объятия каждого человека, который относительно связно выражает свои (пусть недалекие) мысли и редко путает падежи. Несчастный потребитель печатного слова становится похож на бомжа, который, питаясь по помойкам, неожиданно натыкается на почти свежую и чуть-чуть надкусанную сосиску. У нее омерзительный кошерный вкус и противный запах. Но по сравнению с тем, что ему приходится есть каждый день, проклятая сосиска выглядит чуть ли не французским сервелатом...  

Так что я совершенно не заблуждаюсь по поводу истиной ценности своих «продуктов» и пользуюсь случаем искренне поблагодарить всех литераторов и журналистов, которые своим творчеством обеспечивают снисходительное к ним (продуктам) отношение... Кушать подано!

И последнее. И очень важное. Автор любит Израиль, считает себя израильтянином, гордится своим израильским паспортом и ответственно заявляет, что тот, у кого после прочтения этой книжки сложится иное мнение, относится к той категории людей, против которой автор так часто направляет свое ядовитое перо.

Мы ждем тебя, тетя!

Дорогая тетя! Я очень давно собирался написать тебе письмо, но сначала никак не мог тебя вспомнить, а когда мне рассказала о тебе мама (по телефону), то она забыла сообщить твой адрес. В связи с этим я и выслал тебе гостевой вызов с некоторым опозданием. Какое-то время еще потребовалось, чтобы найти деньги на оплату за вызов и представление доказательств в Министерство внутренних дел, что ты, прости, тетя, не проститутка. У нас сейчас с этим очень строго – министерством командуют представители религиозной партии, а кому, как не им, тетя, следить за нравственностью народа? Они всерьез взялись за борьбу против въезда в Израиль девиц легкого поведения. Так что теперь в страну без проблем попадают только проститутки – у остальных колоссальные сложности. Мне стоило большого труда доказать, что ты, в свои шестьдесят пять лет, уже не можешь работать по этой специальности.

Мы тебя очень ждем. Мама сказала, что ты хочешь приехать к нам погостить в январе. Это очень кстати, так как в конце декабря от нас собирается уехать дядя Хаим из Бобруйска. Он вообще-то собирался к нам на пару недель, но сейчас оказалось возможным продлевать визу, и он уже два месяца живет у нас. Он очень приятный человек, и мы от души переживали, что в России с ним никогда не встречались и даже не знали о его существовании. А недавно, когда дядя ходил провожать меня туда, куда ходят безработные, выяснилось, что мы вообще не родственники. Представляешь? Произошла какая-то ошибка. Но это никак не повлияло на наши с дядей отношения, и мы продлили ему визу до декабря.

Марина (моя жена) очень обрадовалась, когда мы ей это сообщили. Она у меня женщина очень хлебосольная и гостеприимная и всю ночь напролет благодарила меня, что я предложил дяде Хаиму пожить у нас еще. Причем иногда делала это настолько громко, что мешала дяде (он спит с нами в одной комнате) отдыхать, за что он и сделал нам справедливое внушение. Хуже всего то, что и Боренька (это наш старший ребенок) тоже проснулся и потом плакал всю ночь. А так как он спит вместе с Женечкой (это наш младший) и бабушкой, Женечка тоже не выспался. А бабушка ничего. Ей вообще здесь все очень нравится. Хотя она все время плачет, нецензурно выражается на идише и говорит, что желает всем родственникам пропасть пропадом. Это у нее старческое. И мы часто над ней посмеиваемся и шутейно пугаем, что собираемся переехать в сектор имени Газа...

Если между отъездом дяди Хаима и твоим приездом будет небольшой перерыв, я, может быть, смогу заняться поиском работы или изучением иврита (это местный язык), который, по правде говоря, уже и не особенно здесь нужен, поскольку практически все говорят по-людски. Потому что тут уже собралось довольно много евреев, и потихоньку их становится не меньше, чем коренных израильтян. Кстати, коренные люди очень милые и тянутся к знаниям и культуре. У Мариночки (она в свое время преподавала в Житомире в вечерней школе для дебилов) даже есть проект открыть культпросветшколу в ближайшем клубе, потому что дремучесть такая, что даже дядя Хаим из Бобруйска выглядит рядом с ними академиком Лихачевым. А я лично вполне бы мог стать депутатом Кнессета (это местная Дума) от нашей еврейской-русской партии. Возможно, мне еще и придется так низко пасть, но пока я не оставляю надежд устроиться на работу.

Если тебе нетрудно, мы с Мариночкой хотели бы тебя попросить об одном одолжении. Мы знаем, что у вас там теперь опять стало плоховато с продуктами, потому что всех негодяев погнали из правительства и к власти снова пришли коммунисты. Мы с Мариночкой смотрели передачу, из которой поняли, что в России снова начинаются временные трудности, которые после стольких лет смуты пришли на смену жуткой анархии. А это значит, что скоро у вас все станет по-прежнему (по брежнему. Шутка), как было до проклятой перестройки. Даже еще лучше. А «по брежнему» – совсем неплохо.

Вот вчера показали внучка Леонида Ильича – он свой коммунистический комитет организовывает. Памяти «сиськи-масиськи», или, как тогда говорили, «маразматика с цацками». Какая харя, тетя! Весь в дедушку. Такие у вас быстро порядок наведут. С чем мы вас и поздравляем и задаем себе риторический вопрос: зачем же мы тогда уехали? Ведь, образно говоря, что человеку надо? Человеку не колбаса в магазине нужна, а чтоб Багдад или Косово не бомбили и крылатые ракеты не размещали где не положено. Плюс патриотическое воспитание молодежи, и все нехорошее запретить. Так что мы приветствуем ваши перемены и с удовольствием смотрим российское телевидение, особенно канал РТР, который уже ничем не отличается от того, что было при «сиськах-масиськах». А колбаса... Плевать на колбасу, ежели из-за нее кругом бандиты, порнуха и потеря национальной гордости!

Кстати, именно с ней (с колбасой) и связана наша просьба. Если бы тебе удалось привезти хотя бы несколько палок (батонов) нормальной колбасы, мы были бы тебе очень признательны и возместили бы все расходы по существующему курсу. Не исключено, что ко времени твоего приезда наш шекель будет уже равен вашему рублю, потому что наша валюта, как и вся банковская система, мало отличается от вашей. А это означает, что ты сделаешь неплохой бизнес, поскольку мы тебе заплатим не на момент прибытия колбасы (твоего приезда), а на момент покупки. Так что ты вполне можешь прямо сейчас пойти и купить.

Мы не стали бы тебя затруднять, но в наших роскошных супермаркетах, в отделах «Колбаса», продается такое дерьмо, что есть его (ее) практически невозможно, а в некошерных лавках тоже не сыщешь настоящего сервелата. Кстати, еще насчет колбасы, если я тебе с ней не надоел: нас здесь довольно часто называют «колбасной алией». Это в том смысле, что мы сюда приехали жрать сардельки, а не за идеалами сионизма. Ты бы посмотрела на эти сардельки, тетя! Если бы говорили, что мы «йогуртная алия» или, скажем, «отмороженная», я бы слова не сказал. А «колбасная» – это просто смешно! Как будто те, которые приехали сюда в семидесятые годы (за идеалами) и стараются обдурить нас на каждом шагу, сами с удовольствием жрут эту колбасу! Если это так, то многое становится понятным... Двадцать лет такое жрать – какие могут быть к ним претензии? Если бы дело было в колбасе, кто бы сюда поехал?! Но хватит на эту тему, а то у меня уже слюни на письмо капают и тебе будет его неприятно в руках держать (шутка).

Я совсем забыл тебе сказать одну хорошую вещь: ты не будешь чувствовать себя одиноко! Скорее всего примерно в те же сроки приедет Мариночкин двоюродный племянник, и вы сможете вдвоем бродить по Тель-Авиву (взрывы у нас бывают не так уж часто), когда я и Мариночка не сможем вас сопровождать... Ну, что еще написать тебе? Приезжай быстрее, сама увидишь, как мы живем. Иногда скучаем по родным и близким, но спасаемся сознанием того, что, похоже, все наши родственники собираются повидаться с нами. Надеемся, что этот процесс растянется на долгие годы, если, конечно, в целях возрождения великой России опять не перекроют выезд.

Ты спрашивала, можно ли взять с собой собачку... Ну, что сказать? Конечно же, можно! Только представь себе, сколько радости и жизни внесет это милое существо в комнату, где будут жить ты, я, Мариночка, бабушка, Женечка с Боречкой, племянник Мариночки (не знаю, как его зовут) и дядя Хаим (если он к этому времени не уедет)! А поскольку комната всего 14 метров, у каждого будет возможность погладить твою собачку и полюбоваться на ее красоту и грациозность, присущую породе датских догов... Если у тебя есть кошечка или попугайчик, тоже возьми. Мы все очень любим животных. Только хочу предупредить тебя о сложностях, которые могут возникнуть при получении визы. Постарайся заранее запастись документом, что твой дог принадлежал (желательно по маме-суке) к датской еврейской общине, и будь готова к его проверке... Ты понимаешь, что я имею в виду? А то дядя Хаим жутко хохотал и даже заявил, что его (дога) «хер собачий сюда пустят». Он (дядя) вообще порой позволяет себе вольности.

Передавай, пожалуйста, привет всем нашим, обязательно позвони маме, скажи, чтобы она не расстраивалась, что никак не может приехать. Мы очень по ней соскучились и хотели бы, чтобы ей удалось договориться с кем-нибудь из собирающихся к нам родственников пропустить ее вне очереди. Это очень важно, так как нас могут в любую минуту вызвать на интервью в канадское посольство, и тогда мама так и не сможет посмотреть, как мы здесь жили, и сравнить, насколько это соответствует тому, о чем нам рассказывала Софа из Сохнута. Кстати, поинтересуйся у мамы, как у Софы дела. Жива ли? Здорова? А то мы знаем, что многие уехавшие в Израиль потом вернулись назад, и очень беспокоимся за Софу. Она чрезвычайно милый человек.

Умоляем тебя, тетя, не брать у мамы для нас денег. В прошлый раз она прислала нам шестьдесят три доллара. Вообще-то она посылала сто, но человек, который согласился их передать, сообщил, что тридцать семь у него украли уже в самолете. Но дело не в этом, а в том, что нам совестно брать у мамы деньги. Тем более такие. Я понимаю, что она переживает, поскольку все деньги, которые мы перевели через фирму, рекомендованную израильским посольством, исчезли. Это, конечно, обидно. Хотя с другой стороны, успокаивает то, что они достались не каким-нибудь антисемитам, а своим. С идеалами. И человек, который их украл, преспокойно живет в Израиле и говорит, что сам не понимает, куда они все делись...

Успокой маму. У нас правда все нормально. А в Канаду мы хотим перебраться не из-за чего-то там такого, а из-за детей. Мы ведь для них уехали? Вот для них и дальше поедем. Если пустят. Понимаешь? Потому что Боречка мечтает стать профессиональным хоккеистом, а Женечка умоляет показать ему Ниагарский водопад.

Всегда твой племянник Эфраим (Фима)

За чашкой чая

...Вы меня, конечно, извините, Семен Исакович, но вы жить совершенно не умеете. Будьте добры, передайте мне, пожалуйста, вон те конфеты. Спасибо. Скажи-ка, какие вкусные, прямо удивительно! Ну, посмотрите сами – и года не прошло, как вы приехали, а уже накупили всякой всячины: телевизор в углу стоит, на кухне – холодильник и плита, в ванной – машина стиральная. Нет, честно, вы меня просто поражаете. Взгляните на нас: мы три года назад приехали, и сейчас у нас уже и квартира, и машина. А что у вас, кроме этой электрической дряни и съемной квартиры, где мы с вами сейчас чай пьем? Кстати, чай просто исключительный. Английский?! Дорогой, небось, ужас? Но вкусный, вкусный, правда, никогда такого не пил. Так о чем, бишь, я? Да, так вот, приехали мы и не в пример вам затянули пояса. Тяжело, конечно, было, но мы ведь знали, ради чего страдаем! Денег нам, между прочим, давали побольше, чем вам, но мы себе и десятой доли ваших трат не позволяли!

Жена моя, Роза Семеновна, вы ее хорошо знаете, интеллигентнейшая женщина, на весь Харьков самая известная педикюрша, до сих пор на керосинке котлеты жарит! Не считает для себя зазорным. Думаете, мы не могли, скажем, стиральную машину купить? Запросто! Но не позволили себе – Роза в тазу стирала, и притом не чаще раза в неделю, потому как вода тоже сумасшедшие деньги стоит. Да, не одевал я каждый день чистое белье, да, временами попахивало от меня, ну и что? У нас цель в жизни была, а вы, извините, просто безалаберно живете, и ментальность у вас, не сердитесь, самая что ни на есть дурацкая.

Вот вы матери гостевой вызов отправили. Нет, я понимаю, родственные чувства и так далее... Но, простите, на какие деньги?! Вот вы собираетесь ей триста долларов переводить, они у вас что, лишние? Мы на триста долларов в месяц всей семьей питаемся, а нас, слава Богу, сами знаете, шестеро. Чая себе английского, понятное дело, не позволяем и варенья такого, как вот это, тоже, знаете, не кушаем, но ничего, как видите, живы-здоровы.

Как приехали, обошли с Розочкой все магазины: неделю с утра до вечера ходили, как на работу, уставали смертельно, но и результат налицо: определились. Узнали, где подсолнечное масло на шекель дешевле, где за яйца на двадцать агорот меньше берут, где на маргарине сэкономить можно. Так и жили: пока необходимые продукты купишь, десять магазинчиков обойдешь, но когда домой возвращаешься, знаешь, что два-три шекеля для семьи сохранил.

Вот вы, небось в ульпан на автобусе ездите? Ну ездили... А мы в Тель-Авив на рынок пешком из Реховота ходили, и не потому, что у нас, как у нынешних, денег не было. Были. Но тратить их на транспорт не считали для себя возможным...

Ну, хорошо, приедет ваша мама, повидаетесь, что дальше? Кормить ее нужно? Нужно. Воду она тратить будет? Будет. Свет жечь, телевизор этот ваш смотреть? Вы даже не представляете, во что вам в результате родственные чувства обойдутся! Вас мама любит? Любит. Так пусть пока в России посидит, чтобы вас в лишние расходы не вгонять. Любовь – это, знаете, не вздохи на скамейке, не прогулки при луне. Любовь – это забота о родных, об их здоровье, благосостоянии...

Этот радиоприемник вы себе уже здесь покупали? Ну, правильно. Что, обойтись не могли? Зачем вам радио, дурацкие программы на русском слушать?.. Ах, во время войны купили, чтоб знать когда намордник натягивать? А мы вот, между прочим, обошлись. Да, представьте себе! Одевали противогазы и сидели в ванной... Нет, дверь не заклеивали – за ленту липкую такие деньги драли... Так вот, залезу в ванну, ухом к стене прижмусь и прекрасно соседское радио слышно! Одно плохо: плотно ухо прижать фильтр мешал, так я его в последнее время вообще не привинчивал, маску натяну и все. Вот вам, пожалуйста, – на одной войне мы кучу денег сэкономили.

Вы обратили внимание, я хлебушек беру, корку отламываю и только мякиш кушаю? Обратили. А знаете, почему? Все очень просто: зубы у меня сильно болеть начали. Может, потому что я их не чистил, на пасту не тратился, может, цинга начиналась, не в этом суть... Ну, болят и болят. Вы бы что сделали? К врачу бы, небось, поплелись, верно? Потому что ни мужества, ни терпения у вас ни на грош. А я терпел. Знал, сколько с меня за зубы-то сдерут. Ну и выпала половина в конце концов, ничего страшного. Шамкаю только немножко, но мне это не мешает, и кушать не все могу... Нет, нет, это пирожное положите – оно мягкое.

Тут, знаете, надо к новой жизни привыкать, это ж диалектика. Хоть и нет у меня зубов, здоровья не убавилось. Спросите, почему? Объясню: курить я, как приехал, бросил, так? Раз в две недели (чаще нельзя) зимой и летом ледяной душ, так? Мы до сих пор не знаем, как бойлером пользоваться, а у вас вон обогреватель стоит, и включаете его, небось, почем зря... Да, так, значит, не курил, не пил, душ, пешком ходил – посмотрите, какой стал! Сроду таким в России не был. И не я один: вся семья так, и всем, между прочим, на пользу пошло. Только дедушка пострадал: схватил в конце концов воспаление легких, ну и помер, конечно. Мы его хотели домашними средствами вылечить, когда узнали, сколько надо за «скорую помощь» платить. Не получилось. Хотя, когда у него температура до сорока двух подскочила, Розочка ему каждые полчаса компресс меняла. А уж как убивалась, бедная, когда он, значит... Я-то, по правде говоря, думаю, что он от старости помер, а не от болезни...

Налейте мне еще чашечку. Спасибо. Кстати, забыл спросить у вас: лишней пары брюк нету? А то я в этих уже четвертый год хожу. В них и прилетел, надоели страшно, и, видите, молния не застегивается? Да не поправился, какое там! Сломалась полтора года назад, и, что удивительно, как раз в мой день рождения. Только сели за стол, вдруг – вжик! Разъехалась, сволочь, праздничное настроение как рукой сняло! Сижу и злюсь. Обидно. Главное, мы с Розочкой подготовились: денег не пожалели, купили две бутылки рома. Нет, вы меня неправильно поняли. Маленькие такие бутылочки, по пятьдесят агорот, ромовая приправа называется. Я вам скажу – просто прелесть! До сих пор вкус помню. У вас, кстати, выпить ничего нет? Вообще-то я не пью, так только... Ого, коньяк! С собой привезли? Здесь купили? Ну, вы даете!.. Ох, хорош... Скажи, пожалуйста, какой коньяк у нас в Израиле... Давайте еще по рюмочке, ага?.. С ума сойти, как пьется. Лимончик есть?.. Вот теперь просто замечательно... Да... Так о чем мы?

Вот вы говорите: дети. Мол, мы для них сюда ехали, мол, не надо им ни в чем отказывать, мол, им и так непросто... А я вам скажу: у наших детей все впереди. И если вы об их будущем заботитесь, перестаньте их баловать! Мы нашему даже эту «глиду» паскудную, ну, знаете, наверное, кусок льда сладкий, сроду не покупали. Он только в этом году первый раз ее попробовал, когда мы к соседям на пейсах ходили. Они и дали. Так сколько счастья было! Он за нее ручонками схватился, глаза безумные, у меня аж слезы навернулись. Еле отнял. Нет, не всю, конечно, половину. Сбегал домой, положил в морозильник: у парня через два месяца день рождения – то-то радости будет.

А вашего чем теперь удивишь? Вы ему и фрукты каждый день, и солдатики всякие дурацкие, и мороженое, и велосипед купили на последние гроши! Сами подумайте, что из него вырастет? Мне Роза рассказывала, вы ему костюм маскарадный на Пурим купили? Правда? С ума сойти... Сколько стоит? Сорок шекелей? Сорок?! Слушайте, может быть, вы просто ненормальный, а? Ну и что, что все дети? Наш тоже на Пурим в костюме ходит, но не за сорок же шекелей!

Первый раз костюм космонавта ему сделали. Надел на голову кастрюлю, Роза написала на ней «Израиль» на иврите – и пошел! И прекрасно все было, в школе окружили, проходу не давали, интересовались, а он, дурачок, в слезах вернулся, не понял. Главное ведь – выдумку проявить, фантазию. И ребенку всегда приятней, когда с ним родители занимаются, к празднику готовятся. Это, знаете, даже с воспитательной точки зрения... А в магазин каждый дурак побежать может, особенно если денег не жалко.

Давайте еще по рюмочке. Не будете? Ну ничего, я один... Так что, смотрите, не упустите сына. Потом вот что я вам еще хотел сказать: жена ваша каждый вечер Розе звонит. Откуда у вас такие деньги телефонные счета оплачивать? У нас, помню, год назад телефон отключили, думали, в квартире не живет никто: сроду мы никому не звонили, только нам. А вы что делаете? Без разбору, без времени... Тяжело вам придется.

Прислушайтесь к моему совету, пока не поздно: меняйте свое отношение к жизни, ментальность эту российскую окаянную, не доведет она вас до добра. Вылетите в трубу и ничего не наживете. Ни дома у вас своего не будет, ни машины, ничего... Видели мой автомобиль? Сказка, правда? А почему? Я на нем почти не езжу, стоит у меня под тентом новенький, чистенький. Выйдешь, тент снимешь, пылинки смахнешь – душа радуется! Полюбуешься на него, тентом опять накроешь, и домой... Будет у вас такое, если вы отношение к жизни не измените? Никогда. Придется всей семьей ходить побираться. Обеды бесплатные выпрашивать... Вот горе-то будет.

Ну ладно, засиделся я у вас, пора домой идти. У вас случайно трех шекелей на автобус не найдется, а то я деньги забыл? Спасибо. Я отдам вам потом... Вы над моими словами серьезно задумайтесь, я вам добра желаю, честное слово. Ведь приезжаете, ни черта не понимаете. Наша святая обязанность вам помочь... Ну, счастливо. Значит, как договорились, мы к вам в пятницу обедать приходим. Опять посидим, побеседуем...