Писатель
«Слово – единственное, что живет вечно»
К столетию со дня рождения писателя Анатолия Рыбакова
Его имя в числе имен прочих российских
знаменитостей услышал я буквально на второй или третий день по прилету в
Нью-Йорк, где пару лет назад гостил у родственников.
На обзорной экскурсии по Манхэттену гид из «наших», рассказывая о «русском»
Нью-Йорке, указал из окна автобуса на огромный дом вблизи Бродвея и произнес:
«А вот здесь, в этом доме, жил и умер Анатолий Рыбаков. Похоронен, правда, в
Москве. В декабре как раз десять лет исполнится». И добавил, отвечая на чей-то
вопрос: «Да-да, тот самый, что „Дети Арбата“ написал».
Не знаю, почему, но при словосочетании «Анатолий Рыбаков» у меня
как-то непроизвольно сработал рефлекс: сразу вспомнилась книжка, подаренная в
отрочестве за участие в каком-то школьном пионерском мероприятии. На, тогда еще
довольно редкой, глянцевой обложке был изображен офицер в морской форме с
кинжалом ниже пояса, и шла надпись: «Кортик».
Фамилия автора, как это нередко случается,
запомнилась не сразу. Произошло это, вероятно, тогда, когда книжка была читана
не один раз и далее пошла по рукам одноклассников. А вот за
продолжением («Бронзовой птицей») пришлось, наоборот, охотиться мне самому:
после «Кортика» имя А. Рыбакова стало бешено популярным, притом не только среди
подростков.
Потом были «Приключения Кроша». Потом... на долгие годы писатель для меня как-то
незаметно растворился среди прочих авторов.
И вдруг, словно яркая вспышка на небосводе: роман «Тяжелый песок», появившийся (трудно себе даже представить!) в консервативно-официозном литературном журнале «Октябрь» в 1978 году!
Не было, вероятно, в то время ни одной более или менее интеллигентной еврейской семьи, где бы его не прочли: среди моего круга знакомых журнальные книжки, помню, шли по довольно длинной людской цепочке, и срок на них был предельно короткий.
С такой пронзительностью о человеческой
любви и преданности, боли и мужестве, сострадании и самоотверженности в условиях
нацистской оккупации, грозившей еврейскому населению маленького украинского
городка тотальным уничтожением, до Рыбакова не писал никто.
Изданный позднее в 26 странах, роман явился первым и, пожалуй, самым смелым
рассказом о страданиях евреев в период нацистской оккупации на Украине. «Это
была правда, которую другие в СССР пытаются скрыть», – так откликнулся на роман
после его публикации американский писатель, лауреат Нобелевской премии мира Эли
Визель.
Как никому другому, писателю удалось воплотить в этой книге идею бессмертия еврейского народа. И не только. Она явилась по сути своего рода вызовом существовавшему в СССР государственному антисемитизму.
Впрочем, созданный на основе книги
многосерийный фильм, меня, скажу откровенно, не очень впечатлил.
И, наконец, вершина литературного творчества и одновременно, не побоюсь этого
слова, гражданский подвиг писателя – трилогия «Дети Арбата», объединившая в
себе романы «Дети Арбата» (1987), «Страх» (1990), «Прах и пепел» (1994). Именно
этой эпопее суждено было вывести А. Рыбакова на мировую орбиту и сделать самым
читаемым автором 80-х – 90-х годов. Как написал один из литературных критиков:
«“Дети Арбата“ забили основательный гвоздь – костыль в гробницу сталинизма, и уж
одно это обеспечило их создателю бессмертие».
Роман был издан в СССР неслыханным тиражом
– 10,5 миллионов экземпляров. Пожалуй, с этого момента и открыл я для себя имя
большого русского писателя Анатолия Рыбакова.
Анатолий Наумович Рыбаков (в качестве псевдонима взял фамилию матери; настоящая
фамилия Аронов) родился 14 января 1911 года в Чернигове в еврейской семье
инженера Наума Борисовича Аронова и его жены Дины Абрамовны Рыбаковой. После
революции 1917 г. семья переехала в Москву и поселилась на Арбате, в доме 51. По
окончании средней школы будущий писатель в 1929 – 1934 гг. учится в Московском
институте инженеров транспорта, однако окончить его не успел: 5 ноября 1933 года
его арестовали и Особым совещанием коллегии ОГПУ осудили на три года ссылки по
знаменитой статье 58-10 (контрреволюционная агитация и пропаганда).
С отметкой в паспорте «минус» (ее обладателю не разрешалось жить в больших
городах), начинаются долгие скитания будущего писателя по стране. Он трудится на
предприятиях Башкирии, Калинина, Рязани, работает грузчиком, потом шофером. По
словам писателя: «Это спасло меня от повторного ареста в период разгула
репрессий в 37 – 40-х годах. Став своего рода „бомжем“, я как бы выпал из поля
зрения „органов“, которые все время „подбирали“ тех, кто однажды побывал у них в
лапах. Спасло меня и то, что, следуя совету одной доброй женщины, тоже жившей на
Арбате, близкой знакомой моей матери, все время старался держаться подальше от
крупных индустриальных объектов» (А. Рыбаков «Роман-воспоминание»).
В 1941 году А. Рыбаков уходит на фронт
рядовым, при этом участвует в боях на различных фронтах, начиная от обороны
Москвы и кончая штурмом Берлина. Войну он закончил в звании майора и должности
начальника автослужбы 4-го Гвардейского Стрелкового корпуса. За отличие в боях с
него была снята судимость.
В послевоенный период Анатолий Рыбаков решает полностью посвятить себя
писательскому ремеслу. Спустя несколько лет после выхода в свет повести «Кортик»
(1948), писатель уже получает Сталинскую премию за другую повесть – «Водители»
(1951).
События, связанные с этой наградой, когда
вождь, несмотря на «темное пятно» в биографии писателя, все же утвердил его
кандидатуру, Рыбаков позднее опишет в своих мемуарах.
Однако главная книга его жизни была еще впереди.
Как известно, роман «Дети Арбата» появился в журнале «Дружба народов» в 1987
году, пролежав в столе у автора около 20 лет. Начиная с 1967 года, писатель
поочередно предлагал его журналам «Октябрь», «Новый мир», печатались даже анонсы
о начале его публикации, в итоге, однако, ни один из литературных чиновников не
пожелал брать на себя ответственность за публикацию такой взрывоопасной книги.
От отчаяния писатель предполагал даже издать роман на Западе, чего ему очень не
хотелось, и лишь подоспевшая горбачевская перестройка позволила книге увидеть
свет.
Собственно, этой книгой и открылась по существу эпоха гласности, прорвавшая все шлюзы на пути исторической правды, правды об «эпохе страха», эпохе Большого террора. Вот как описал поэт Семен Липкин, близко знавший писателя, читательскую лихорадку в Москве после выхода в свет романа в журнале «Дружба народов»:
«На почте тревога: журнал воруют из ящиков в подъездах. В библиотеках очередь на роман на год вперед. На «черном рынке» – астрономические стоимости журнала. «Книжное обозрение» провело опрос читателей: «Дети Арбата» по популярности вышли на первое место. Тираж романа – вместе с изданием в «Роман-газете» – десять с половиной миллионов. Но глава Госкомиздата заявляет: чтобы удовлетворить спрос на роман, его надо издать тиражом минимум 30 миллионов. Наверху испугались. Неужели властители полумира так пугливы?» (С. Липкин «Собственная жизнь – это клад» «Знамя», 1998 г., №1)
В романе «Дети Арбата» автор предпринял попытку дать картину жизни всего советского общества 1930-х гг.: каждый из арбатских юношей и девушек, живших в одном доме и учившихся в одной школе, ищет свой путь в жизни. Об их духовных устремлениях, характерах, жизненной позиции, и о самом времени, оказавшем огромное влияние на человеческие судьбы, и рассказывает роман. Но это в целом. По существу же в романе два главных персонажа: Саша Панкратов, как выразитель идей самого автора, и Вождь, Диктатор.
К моменту выхода из печати (а работу над романом А. Рыбаков начал еще при жизни Вождя) о Сталине были уже написаны тома. Но именно Рыбакову удалось развенчать сталинизм как социальное явление с такой силой убеждения, с такой страстью, как никому до него. Это признавали даже историки. Рой Медведев, автор собственной книги об «отце народов», как-то заметил: «О каждом часе Сталина знает только Рыбаков». И это была, вероятно, та художественная правда, которая многократно перевешивает даже логическую цепочку строго подобранных исторических фактов.
К концу 80-х роман (в еще журнальном варианте) прочитала, вероятно, вся мыслящая интеллигенция. Еще бы: ведь по существу он явился литературной бомбой, направленной против Вождя, которого в полной мере не смог развенчать даже ХХ съезд партии.
Помню нешуточные дискуссии у нас на кафедре по поводу представленного в книге образа Сталина: страсти порой попирали все академические приличия.
Не скрою, среди моих оппонентов находились и те, чью точку зрения и сегодня с готовностью напечатали бы газеты «Дуэль», прохановская «Завтра» и даже «Русь православная».
Столь предельно обнаженная художественно, историческая правда не могла не вызвать у некоторых ощущение, сходное с шоком, переходящим затем в яростную контратаку. Именно о таких, как они, напишет позже в своих мемуарах сам автор: «Когда я вижу на демонстрациях портреты Сталина, уничтожившего многие десятки миллионов русских людей, в том числе дедов и бабок, отцов, матерей тех, кто эти портреты несет, я задаюсь все тем же вопросом: неужели у нашего народа нет исторической памяти?» (А. Рыбаков «Роман-воспоминание»).
Пожалуй, и сегодня тоже мы продолжаем читать романы Рыбакова глазами людей, для которых прошлое еще окончательно не остыло.
Перед нашими глазами как бы обнажается исторический срез эпохи 30-х, причем, той ее части, которая прежде была неведома широкому читателю (солженицынский «Архипелаг Гулаг» впервые в России был опубликован позднее, в 1990 году). Коридоры тюрьмы и – коридоры власти. Скрытая от посторонних взоров жизнь НКВД. Арестованные, допрашиваемые, ссыльные. И, разумеется, целая галерея портретов советских политических деятелей: Молотов, Орджоникидзе, Каганович, Киров и, конечно же, Сталин.
Автор постарался донести до читателя психологию Сталина, понимание его личности как человека и вождя: «..с детства тщедушный, слабый, он был болезненно чувствителен ко всему, что ставило под сомнение его физическую силу и смелость, душевное состояние, из которого потом выросла подозрительность... Он говорил: „Грубости надо противопоставить еще большую грубость – люди принимают ее за силу… Устойчива власть, основанная на страхе перед диктатором, на любви к нему. Великий правитель тот, кто через страх сумел внушить любовь к себе. Такую любовь, когда все жестокости его правления народ и история приписывают не ему, а исполнителям“».
Показывая своего героя изнутри, раскрывая отчасти в подробных внутренних монологах сущностную характеристику Вождя, его философию, А. Рыбаков как бы прочерчивает эволюционную психологическую кривую: от мнительности и подозрительности Сталина до развязанной им кровавой тирании.
«Творец всех побед советского народа», «крепкий государственник» в глазах нынешних российских национал-патриотов, Сталин предстает перед читателем как кровавый деспот, паук, плетущий нити заговора против своих вчерашних соратников, хладнокровно подготавливающий убийство Кирова, чтобы развязать террор.
Многие лозунги революции для безнравственной фигуры Вождя – пустые звуки, его занимают лишь способы удержания власти: «Еще тогда, в молодости, он понял, что демократия в России – это лишь свобода для развязывания грубых сил. Грубые инстинкты можно подавить только сильной властью, такая власть называется диктатурой».
Раскрывая тайные пружины сталинской власти, А. Рыбаков передает сложившуюся на рубеже 30-х годов систему политических расправ, исходящую от диктатора.
Чтобы насаждать и подогревать атмосферу всеобщей «бдительности», необходимо постоянно выявлять факты саботажа, вредительства, идеологических диверсий. Сталин не доверяет даже самому ближайшему своему окружению.
Но все же вернее и надежнее другое: «Смерть решает все проблемы. Нет человека, нет и проблемы». Этой, ставшей почти крылатой, фразой из романа «Дети Арбата» А. Рыбаков предельно отчетливо и убедительно формулирует жизненное кредо Вождя как политической и нравственной фигуры. Именно так И. Сталин в романе говорит о расстреле военспецов в Царицыне в 1918 г.
Позднее, в своих литературных мемуарах, подводя итоги жизни и творчества, писатель отметит, что эту фразу он, «возможно, от кого-то услышал, возможно, сам придумал. Таков был сталинский принцип. Я просто коротко его сформулировал».
Тридцать седьмой год у А. Рыбакова – это уже апофеоз страха. Страха и лжи. Люди отъединяются друг от друга и замолкают, рушатся человеческие контакты. Страх делает вчера еще порядочных людей палачами. Нескончаемая волна страха распространяется от Сталина по всей огромной державе, где каждый – звено этого страха.
Вот как характеризует эту эпоху автор в своем «Романе-воспоминании»: «Гигантская сеть накрыла страну с ее морями, реками, лесами, полями, городами, селами, деревнями, домами, избами, бараками. Под этой сетью копошится двухсотмиллионный народ, никто не выдерется, не выскользнет, не высунется, не встанет во весь рост, обо всех все известно, никто никуда не денется, самовольно не передвинется. Миллионы соглядатаев, энкавэдэшников, милицейских чинов, кадровиков, надсмотрщиков, официальных и тайных, гласных и негласных, проверяют каждого вдоль и поперек, всех до одного, сверху донизу. И над всем этим беспощадный государственный террор, всепроникающий и всепронизывающий страх, всеобщая рабская покорность».
Роман «Дети Арбата» можно в значительной степени считать автобиографическим произведением, поскольку в судьбе главного героя – Саши Панкратова немало реального из судьбы самого Анатолия Рыбакова. Писатель создавал роман, чтобы показать новому поколению, через какой кошмар прошла страна накануне войны, какова роль Сталина в предвоенной многомиллионной «чистке».
Всем своим поведением Саша Панкратов противостоит насаждаемой Сталиным системе страха, подавления самостоятельности, причем, не только в делах, но и в помыслах. В романе Сталин говорит Кирову: «Честность, искренность, любовь – это не политические категории». Но именно эти, отвергаемые диктатором категории, и определяют сущность натуры Панкратова, помогают ему одержать моральную победу, не сломаться.
Следует напомнить, что писатель взялся за проблему морального противостояния личности диктатуре, когда начали не только говорить, но и писать «вот бы Сталина сейчас», что именно благодаря вождю, его воле страна одержала победу в войне против Гитлера, что далеко не во всех кошмарах виноват только Сталин и т.п.
Нынешние же сталинисты уже открыто заявляют, что без репрессий и Гулага вообще невозможно было создать советско-патриотическую державность. Один из таких, Сергей Семанов, в статье, посвященной роману Рыбакова, с большой теплотой отзываясь о сталинских «преобразованиях», так и заканчивает ее прямым лозунгом: «Дело Сталина живет и побеждает!». (С. Семанов «Сталинская „контрреволюция“ и арбатские дети», «Наш современник», №10, 2004).
Характерно, что А. Рыбаков начинает роман с того времени, когда культ Вождя начинает превращаться в нечто грандиозное и запредельное. Развязанная им кровавая вакханалия уже не поддается трезвому осмыслению. Сталину нужны исполнители его воли. Со временем и они будут заменены. Неудивительно поэтому, что Вождь в романе глубоко одинок, поскольку сознательно ставит себя выше человеческих отношений. Ему не нужны друзья и родные: подобно кровавому древнеримскому императору Калигуле, лишь одна страсть руководит его мотивами – ничем не ограниченная абсолютная власть.
Если роман «Тяжелый песок» помимо всего прочего звучит у Рыбакова приговором нацизму, то «Дети Арбата» обвиняли уже систему, тяготевшую к гитлеровским порядкам, дозревшую уже почти до той стадии, когда эти порядки войдут в повседневность. Послевоенные события наглядно это подтвердят.
Трагическая судьба поколения 20-х и трагическая история страны, диктатура личной власти и нравственное противостояние ей под пером писателя сплетаются воедино, и это ставит роман и всю трилогию в ряд таких выдающихся произведений как «Жизнь и судьба» В. Гроссмана, «Архипелаг Гулаг» А. Солженицына, книги А. Платонова, И. Бабеля и русских классиков.
В год столетия со дня рождения А. Рыбакова его книги и, в первую очередь, роман «Дети Арбата», как и почти четверть века назад, читаются с неослабевающим интересом. Такова, вероятно, характерная особенность любого выдающегося произведения.
Неслучайно, тот же поэт С. Липкин, прочитавший роман одним из первых еще в рукописи, назовет произведение «книгой шекспировской силы, которая будет читаться и через столетия». Позднее, в устной беседе по телефону с автором «Детей Арбата» он признается: «Сталина будут знать только по вашей книге. И таким он останется на века. Многие пытались писать о Сталине: Солженицын, Гроссман, я, ваш покорный слуга… Но никому Сталина написать не удалось, написать Сталина удалось только вам..».
А вот отрывок из письма, адресованного А. Рыбакову известнейшим литературным критиком Львом Аннинским: «Я считаю, что опубликование такой книги о Сталине и о ситуации, его породившей, могло бы стать событием нашей жизни. Я не знаю, насколько это возможно: о Сталине не пишут сейчас не потому, что кто-то „не велит“, а потому, что у нас нет сил вынести ту правду о Сталине, которую нам предстоит вынести: правду того, что Сталин выразил и довел до предела великие и страшные черты, которые были тогда в самом народе. Но рано или поздно эту правду о Сталине придется сказать и выслушать. Потому что история этого так не оставит, она к этому вернется, она эту дырку в памяти не потерпит – слишком опасно».
И действительно, история к этому вернулась, не в последнюю очередь, благодаря книгам Рыбакова.
Размышляя о книге, как феномене человеческой памяти, автор, устами одного из персонажей романа, Михаила Юрьевича, говорит: «…книга – самое великое, изо всех людей на земле писатель – явление самое удивительное…. Что бы знали об истории человечества без Библии? О Франции без Бальзака, Стендаля, Мопассана? Слово – единственное, что живет вечно».
Последние 7 лет жизни, вплоть до своей кончины 23 декабря 1998 года, спустя полгода после перенесенной операции на сердце, писатель прожил в США, в Нью-Йорке, периодически бывая наездами в Москве. С Америкой А. Рыбакова связывали издательские дела (к тому времени книги его разошлись по всему миру огромными тиражами), представилась также возможность поработать в библиотеке Колумбийского университета над материалами о Второй мировой войне, которые в России практически отсутствовали. Там же, в США, им была написана заключительная часть трилогии роман «Прах и пепел»: в огне битвы под Курском в 1943 году гибнут герои А. Рыбакова, гибнет поколение романтиков 20-х годов.
В Америке были написаны и цитировавшиеся здесь мемуары писателя, получившие название «Роман-воспоминание».
Как живой свидетель «эпохи страха», «эпохи Большого террора», писатель выполнил до конца предназначение своей жизни: он создал эпическое полотно трагического десятилетия (1933 – 1943 гг.), которое не имеет аналогов в современной русской литературе по охвату событий и их художественному воплощению.
«Книга есть кубический кусок горячей, дымящейся совести – и больше ничего», – сформулировал однажды Б. Пастернак.
Думаю, эти слова вполне приложимы к художественной эпопее А. Рыбакова, да и в целом, ко всему его творчеству.
Александр МАЛКИН