Когда-то герой романа Солженицына, старый лагерник, так выразил народную мудрость: «Волкодав прав, а людоед – нет». Людоед сегодня – это создатель египетской «управляемой демократии» Хосни Мубарак. Десятки погибших при попытках силой подавить протесты – прямое следствие того, что этот паук продолжает цепляться за власть, несмотря на явно выраженную волю народа. Желаю ему не успеть сбежать. И тогда, если его успеют сдать под охрану, пусть его адвокат доказывает, что он не отдавал приказа стрелять в народ.
Когда народ предъявляет счет правителям, он вообще всегда прав, а правители, прячущиеся за щиты спецподразделений, всегда неправы. Когда народ Ирана шел на пулеметы шахской гвардии «бессмертных» и штурмовал страшное пыточное ведомство – охранку САВАК, – он тоже был прав. Неправы были те, кто потом воспользовался его победой для насаждения новой тирании. Кстати, установление тоталитарной теократии после падения шахского режима вовсе не было фатальным. Были и другие варианты. Альтернатива всегда есть.
Так что не надо пугать тем, что на смену «вменяемым мошенникам» неизбежно придут невменяемые религиозные фанатики-фундаменталисты. Слом системы несменяемости власти – это всегда шанс на развитие демократии, независимо от того, какие силы оказываются во главе, прозападные или антизападные. А уж будет ли этот шанс использован, зависит от граждан, то есть от всех нас.
И не надо говорить, что дикий народ не дорос до демократии в силу своей отсталости и особенностей национального менталитета. До демократии дорастают тогда, когда перестают бояться, что до нее не доросли. А вот порассуждать о неготовности народа к демократии особенно любят те, кто не хочет, чтобы он вообще когда-нибудь до нее дорос.
На идее неготовности народа к демократии основана вся теория «авторитарной модернизации». Именно на авторитарные, не зависящие от общества, несменяемые и таким образом «обеспечивающие стабильность» режимы в странах «периферийного капитализма» сделала в свое время ставку мировая элита. Попытки встраивания феодальных, тоталитарных систем в мировую капиталистическую экономику неизменным своим спутником имеют формирование в этих странах олигархических «семей» и кланов, сросшихся с коррумпированной бюрократией. И именно им для сохранения своего положения была нужна «стабильность», то есть неподконтрольная обществу авторитарная власть. Можно спорить о том, олигархия рождает авторитаризм или авторитаризм олигархию, в любом случае они неразделимы.
Оборотной стороной формирования хищной, безответственной и наглой ибо уверовавшей в собственную безнаказанность правящей олигархии стал рост нищеты на другом полюсе, дикое расслоение, обострение социальных проблем. А авторитарные режимы обеспечивали не столько модернизацию периферийных стран, преодоление их отсталости, сколько сохранение их периферийного положения.
Происходящее сейчас в арабских странах – это не только проявление кризиса модели «периферийного капитализма». Это проявление кризиса всей системы отношений между центром и периферией. И если волна революций в странах перезревшей, разложившейся «управляемой демократии» окажется успешной, для расчистки пути к прогрессу народы этих стран должны будут не только содрать с себя уродливый паразитический нарост, в который превратилась их правящая элита. Они должны будут кардинально пересмотреть свои отношения с развитыми странами в рамках миросистемы.
Смотрю арабские телеканалы, читаю
комментарии в блогах и прямо вижу, как надеются очень
многие в России на то, что к власти в Тунисе или Египте придут радикальные
фанатики.
Надежды такие они взращивают лишь для того, чтобы еще больше закрутить гайки
здесь в России и говорить, что мол если вот слушать волю народа, то в России
тоже к власти придут разного рода радикалы.
На это хочу ответить следующее. Да. При радикальных политических преобразованиях
действительно есть вероятность проникновения во власть радикалов. Что еще более
заставляет требовать, чтобы в России были восстановлены свободные выборы и
отменена политическая цензура в СМИ.
Ибо не улицы приводят во власть радикалов. А авторитарные правители,
засидевшиеся во власти, душащие свободу десятилетиями – они закрывают дорогу
цивилизованному и открывают дорогу улице. А по улице много кто ходит.
Отсюда вывод. Чем в большем тупике политическая система страны и
чем более этот тупик властями охраняется – тем более
радикальные усилия надо приложить для того, чтобы восстановить конституционные
свободы. А значит, более вероятно влияние радикалов. А значит не радикалам надо
прилагать больше усилий для того, чтобы изменения наступили раньше, до того, как
в тупике вырастет влияние радикалов.
Демократия – она и в Африке демократия. Мирный протест арабов можно только
приветствовать. И стоит пожелать им мудрости, чтобы к власти пришли те, кто
приведет их страны к процветанию, а не еще большему авторитаризму.
Олег Козырев,
Страны так называемого третьего мира всегда представляли сложность для совковых идеологов. Агитпроп как-то вертелся и все чаще вспоминал, что молчание – золото. Да и не особенно это было интересно. И с перестройкой вообще стало забываться.
А сейчас вспомнилось в связи с реакцией на происходящее в Тунисе, Египте и Йемене. Очевидно, что у тех, кто озвучивает более или менее официальную позицию, в буквальном смысле нет слов. Слова нашлись у тех, кого принято считать демократами. Разумеется, когда египетские события приветствуются словами «демократия – она и в Африке демократия», остается только пожать плечами и отправить человека на поиски демократического режима на этом славном континенте. Но это из несерьезного.
Серьезнее то, что изложил Александр Скобов. Если с инфантильной радостью по поводу мирных (вон оно как!) протестов египтян спорить смешно, то с публикацией господина Скобова спорить не следует по другой причине. Автор фиксирует свою интерпретацию событий и собственную методологию их анализа. В ответ можно и нужно сформулировать что-то иное, но это не столько дискуссия, сколько сопоставление позиций.
Александр Скобов не упоминает Иммануила Валлерстайна, хотя использует его лексику – «миросистема», «периферийный капитализм», «встраивание авторитарных режимов в мировую систему». И невозможно не согласиться с ним в том, что мировой центр, развитые страны содействуют сохранению авторитарного статус-кво на периферии миросистемы. Последнее верно и для Египта, и для СССР, и для нынешней России.
Происходящее в Египте действительно может показать россиянам кое-что из их будущего, но это вовсе не всенародный порыв в борьбе за демократию. Наблюдая за арабским и исламским миром, мы рассматриваем общество, для которого идея народного суверенитета является если не чуждой, то чужой, возникшей в иной цивилизационной, социо- и историко-культурной среде. Уже поэтому, рассуждая о Египте, говорить о праве народа на восстание и о демократии следует с большой осторожностью.
А если внимательно приглядеться к тому, в каких именно странах и почему происходят самые серьезные волнения, то можно прийти к выводу, что затронуты те государства, в которых нарушен некий патерналистский консенсус. Основные требования бунтующих в конечном счете сводятся к недостаточной заботе государства о собственном населении на фоне охватывающего мир продовольственного кризиса. Спокойнее всего дела обстоят в традиционных монархиях и в странах, где правят антизападные диктаторы, – в Ливии и Сирии.
Из того, что бунты происходят в наиболее вестернизированных государствах, вовсе не следует, что бунтующие ориентированы на ценности западной демократии, даже будучи интегрированы в западное общество. Об этом шесть лет тому назад, во время беспорядков во Франции, предупреждал Андре Глюксман:
«Эти банды насильников-поджигателей – французы; французы в полной мере... прекрасно интегрированные французы. И эта их интеграция окончательно вскрывается через поджог автомобилей. Они интегрированы. Они интегрировались не так, как их родители, не мирным, достойным уважения путем. Они интегрировались во Францию, ничего не понимая ни в ней, ни в мире, в котором они живут... во Францию, утратившую многие из своих ориентиров. И это поведение поджигателей – глубоко французское поведение».
Добавлю: это поведение тоталитарной массы, тоже порожденной западным обществом. У бунтующих египтян, да и у тунисцев пока нет никакой общей идеологии и никаких четко сформулированных требований. Но из того, что доходит из этих стран, можно сделать вывод, что более всего масса озабочена патерналистской недостаточностью государства и желает иного распределения тех благ, которые, в частности, приходят на периферию миросистемы из развитых стран, давно уже превратившихся в спонсоров и доноров для всего остального мира. И это тоже взаимная интеграция.
Так что эта масса – сторонник глобализма. Да и кончилось, кажется, антиглобалистское движение в развитых странах. И применительно к этой массе совершенно бессмыслен спор о готовности или неготовности к демократии, о чем столь страстно рассуждает Александр Скобов. Само слово «демократия», как и «народный суверенитет», «права человека», неприменимо для описания устремлений бунтующей ныне массы и политических режимов, в рамках которых этот бунт проходит. И для того порядка, который может создать эта масса.
Именно в этой неописуемости арабского бунта привычными для западного общества понятиями и состоит главная параллель с современной Россией. Как ни относиться к нынешнему политическому режиму, объявлять презумпцию правоты народа в любом возможном социальном конфликте не следует уже потому, что надо сначала разобраться в значении слова «народ». Если приглядеться и вслушаться, то получается, что под «народом» понимается как раз то, что исследователи тоталитаризма и называли массой. А совсем не то, что с чем связывается понятие народного суверенитета.
Те, кто приветствует свержение нынешних политических режимов в арабских странах, ничего не говорят о том, что может прийти им на смену. А между тем весьма вероятен сценарий, по которому не придет ничего. Даже не более жесткие авторитарные режимы, даже не исламские радикалы. В арабском мире наступят времена несостоявшихся государств, на манер Судана, Сомали и еще изрядного числа трайбалистских сообществ Африки, формально имеющих признаки государств, включая членство в ООН.
И в России такое тоже весьма возможно. Виоленсия – война всех против всех. В сущности, один из вариантов неототалитарного развития, при котором атомизируется, не только общество как это было в классическом тоталитарном варианте, но и власть.
Интересно, найдутся ли те, кто назовет это демократией? Боюсь, что найдутся.
Дмитрий Шушарин,
Собственно, черемухой покрылся бульвар. В песенке про Одессу, рыбачку Соню и Костю-моряка. В блаженные, сказочные времена кровавого царского режима, когда у крестьян была земля, у рабочих зарплата, у купцов лавки, у предпринимателей заводы и пароходы, у интеллигенции свои газеты, университеты, гимназии, библиотеки, театры, земство и даже две фракции в Думе (кадеты и октябристы). И у всех, кто трудился, был хлеб – у кого с маслом, а у кого и с икрой. И никто никого не раскулачивал, не экспроприировал, не пытал и не расстреливал в ВЧК и НКВД и не гнал в ГУЛАГ.
Правда, не было республики, не было выборного президента, а был царь, оставлявший трон наследнику, и не было ответственного министерства. Но когда свергли этот «кровавый царский режим», так что-то дело с президентами не заладилось, потому что ни Ленина, ни Сталина, ни Хрущева, ни Брежнева, ни Путина с Медведевым президентами никак не назовешь. С приятным перерывом на одного Ельцина, единственного пока демократического президента в нашей истории. Да и с ответственными министерствами, за исключением одного гайдаровского, тоже были большие проблемы. Что же до голодных и бесправных, то с 1917 года они вообще положили зубы на полку, если эти самые зубы не выпали у них от цинги.
Царю кричали: «Долой самодержавие!» – а вот кто бы посмел Сталину или даже Брежневу такое крикнуть? Сейчас, кстати, опять кричим – и дальше 15 суток страдальцу за все демократическое сообщество Борису Немцову пока дело, к счастью, не идет. Это и есть наши демократические завоевания: самодержавие на том же месте, и мы на том же месте, что и сто лет назад, и кричим ему «Долой!» А народ то целует самодержцам сапоги, то давится на их похоронах, то сочиняет про них анекдоты, то клянчит у них льготы, рублики или тарифы ЖКХ. И все при деле.
Это я к тому, что у нас страны Магриба плюс Египет и даже Йемен решили бороться за демократические ценности. Жасминовые революции в Тунисе и Египте! И даже Алжир требует демократии! Там, кстати, один раз уже демократия была. Это когда они были французской колонией. Французов «попросили» уйти. Военным путем попросили, не референдумом. Де Голль и ушел вместе с колонистами-«черноногими». Глотайте, мол, свою независимость, сколько сможете. Только почему-то дальше свободные алжирцы, марокканцы, тунисцы и другие «развивающиеся» народы, вместо того чтобы строить свой независимый капитализм, массово переселились во Францию и сели на ее социальные пособия, да еще и требуют для себя права держать своих женщин в рабстве и парандже. Интересный вариант для колонизации. Гора ушла от Магомета, а Магомет обратно попер, к горе.
Второй раз алжирская демократия привела к исламскому фундаментализму; хорошо еще что нашлась военная хунта, чтобы поправить дело.
Тунисский правитель и впрямь засиделся и уйти забыл. А египетский Хосни Мубарак уже просто умирает в своем кресле. У него, кстати, были виртуальные попытки введения полной демократии, но каждый раз оказывалось, что по всем данным победят исламские фундаменталисты.
Так почему жасмин покрылся «черемухой», то есть слезоточивым газом? Потому что иные революционеры (кроме розовых, оранжевых и виноградных - ведь в Молдове удалось быстро остановить прохвостов, грабивших и поджигавших парламент, и это сделали сами антикоммунисты), тюльпановые, жасминовые и прочие, кидаются сразу грабить и ломать. Прямо по Евтушенко, по «Казанскому университету». Представьте себе завтра тунисско-египетский красно-лимонный Сингапур в Москве. «Цензуру ослабим хоть чуточку? Что будет печататься? Мат! Распустим полицию? Чудненько! Все лавки в момент разгромят. И стукнет вас, крякнув озлобленно (очки ваши вроде не те), вас брат угнетенный оглоблею, как символом „фратерните“». В 1917-м так все и получилось.
Я от души желаю удачи египетским и тунисским демократам, если они там есть и собираются строить нечто капиталистическое вроде Англии или Германии, а не утопию-2011. Слишком уж часто звучат там речи о безработице, о ценах на продукты, о богачах, которые имеют все, и о большинстве, которое не имеет ничего. За этими ламентациями маячит наш друг Шариков: взять бы все и поделить. И даже вернувшийся из эмиграции нобелевский лауреат толкует о «государстве социальной справедливости». Где он такое видел на нашей грешной земле? Читайте Маяковского, он глубокий эконом: «Кому – бублик, кому – дырка от бублика, это и есть демократическая республика». На что уж заработаешь, в зависимости от количества извилин и трудолюбия.
Чем больше бегают тунисцы по улицам, тем меньше будет у них туристов и меньше, соответственно, доходов. Самая демократическая власть никого не оденет и не накормит. Вот выясняется, что в Тунисе этот чертов диктатор владел акциями автомобильных филиалов западных фирм. И они выводят свои капиталы. Потому что помнят про Чили, про национализацию медных рудников. Чтобы достичь уровня хоть Португалии, Египту и Тунису надо будет не уписывать за обе щеки социалку, а вкалывать и проводить болезненные реформы. Уровень экономического развития обретается не на площадях, и демократия – это не рыба, это удочка. И еще надо уметь ловить.
У нас уже была одна «демократическая» революция: изгнали из Ирана нехорошего недемократического шаха и привели к власти демократических аятолл и стражей исламской революции. То-то всем стало хорошо. Хотите ли вы жить в обновленном Иране, где соблюдаются права религиозных фанатиков? Тема для референдума.
Как видите, власть может упасть быстро. Что станем делать мы в подобной ситуации? Положим, Путину будет плохо. Тунисского диктатора сдали сразу все, в том числе и бывшая с ним в прекрасных отношениях Франция. Лузеры не нужны никому. Положим, Путин будет мыкаться по Европе с Кони и дареным щенком, как Лужков с пчелами. Но мы-то этого не увидим, потому что у нас не будет электричества, а значит, телевидения и Интернета. У нас есть альтернативные муниципальные службы, альтернативные инженеры по теплу, воде, электричеству? Волонтеры-демократы для полицейских функций?
Конечно, смешны потуги тунисской партии власти остаться в креслах, ссылаясь на бывшие компартии Восточной Европы. Безусловно, единоросов надо будет послать пасти свиней (их личных свиней, потому что совхозных они угробят, да и совхозы надо будет распустить). Но и ЛДПР, и коммунистам, и эсерам бразды вручать нельзя. Этих сапожников и живодеров мы давно знаем. Готовы ли наши либеральные партии к выборам и к работе по возрождению страны? Будет ли народ молить Немцова, Рыжкова и Касьянова, Чубайса, Кудрина и Алексашенко взять власть?
Понял ли народ либеральную идею, готов ли он просить продолжить либеральные реформы по Гайдару? Сделал ли народ западный выбор или будет искать следующего диктатора в Лимонове, Удальцове, в нацистах? Если все случится на следующей неделе, боюсь, что нам обеспечены Третий рейх или очередной Октябрь. Надо делать приготовления срочно, уже сейчас. Просвещать народ, чтобы он вешал у себя не портреты Сталина и Путина, а портреты Гайдара, Милюкова и Витте.
На власть можете не рассчитывать, она будет сидеть на примусе до последнего. Глупая и жадная власть. Удавы, состоящие из одного желудка, совсем без мозгов. Мы должны позаботиться о том, чтобы изменилось содержимое кастрюли под названием «Россия». Не дожидаясь, пока история или случайность снимут с этой кастрюли крышку путинского режима. И объясняться с народом надо сейчас. Когда снимут крышку, будет поздно.
Валерия Новодворская,
Почти половина мировой арабской «улицы», насчитывающей около 350 миллионов человек, пылает. Начавшийся в середине января бунт в Тунисе в считанные сутки снес режим президента Зин аль-Абидина бен Али. Ему едва удалось 15 января унести ноги в Садовскую Аравию – после того как его отказалась принять еще за пару дней до этого благоволившая к нему Франция. Тунисский пожар разгорался относительно долго – с 17 декабря прошлого года, когда 26-летний безработный с высшим образованием Мохаммед Буазизи облил себя бензином и поджег перед административным зданием в городе Сиди-Бузид. Он не мог найти работу, а когда попытался заняться частной торговлей на базаре, его лишила этой возможности полиция, сославшись на отсутствие лицензии. Мохаммед Буазизи выжил, но успел поджечь протестами всю страну.
Второму президенту Туниса, 74-летнему бен Али, правящему с 1987 года, припомнили все: коррупцию, кумовство, алчность. Особенную ненависть вызывала его нынешняя, вторая по счету жена Лейла Трабелси. Она была личным парикмахером президента, ради нее в 1992 году он развелся с первой женой Наимой Кефи. Бывшая парикмахерша, к несчастью тунисцев, происходила из знатной и многодетной семьи. Лейла и десять ее родных братьев очень быстро прибрали к рукам всю тунисскую экономику, а сама первая леди получила неограниченное влияние на главу государства. В начале декабря по Тунису поползли слухи, что первая леди собирается наследовать пост президента, к тому времени сам бен Али заявил, что отказывается баллотироваться на следующих президентских выборах.
Сайт WikiLeaks цитирует вдову Ясира Арафата, Сухи, дружившую с Лейлой до 2007 года: «Президент делает все, что говорит ему его жена, Лейла и ее семья крадут все, что представляет хоть какую-то ценность в Тунисе, Лейла – самый ненавистный человек в стране».
Удивительно, но эта фраза один в один повторяет слова одного американского дипломата, так же опубликованные на WikiLeaks и сказанные им по поводу дочери президента Узбекистана Гульнары Каримовой.
Часть клана Трабелси во главе с братом первой леди, Белхассеном Трабелси, успела укрыться в Канаде, но уже 28 января министр иностранных дел Канады Лоуренс Кэннон заявил, что выполнит просьбу новых властей Туниса, требующих задержать членов семьи свергнутого президента этой страны. О подобном требовании в отношении самого бен Али пока не сообщается.
То, что следующим арабским государством, которое заполыхает, станет Египет, начали говорить сразу же после тунисских событий. Прогнозы оправдались с невероятной быстротой. Уже 25 января на улицы египетских городов вышли десятки тысяч протестующих, требовавших отставки 82-летнего президента Хосни Мубарака. Он правит самой большой арабской страной с 82-миллионным населением уже почти 30 лет, придя к власти в октябре 1981 года после убийства предыдущего президента, Анвара Садата.
Неделю назад людей на улицу вывели Facebook и Twitter. Но уже спустя три дня, в пятницу 28 января – «день гнева», египтяне взбунтовались, выйдя из мечетей после пятничного намаза. Это было похоже на восстание. К середине вчерашнего дня, 30 января, сообщалось уже о более чем 150 жертвах побоищ, идущих во всех египетских городах. Оппозицию возглавил бывший глава МАГАТЭ Мохаммед Эль-Барадей, получивший вместе со своим агентством Нобелевскую премию мира в 2002 году. Он вернулся в страну на гребне событий и заявил, что готов возглавить Египет в случае ухода Мубарака. Спустя пару дней Эль-Барадей был посажен под домашний арест. Но ситуацию это уже не спасло.
Накал страстей был слегка сбит решением Мубарака отправить в отставку правительство и назначить вице-президента страны. Новым премьером стал бывший маршал авиации Ахмад Шафиг, возглавлявший министерство гражданской авиации, а вице-президентом – Омар Сулейман, шеф разведки и «серый кардинал» режима. При этом сам престарелый президент ни словом не обмолвился о возможности своего ухода из политики. Очевидно, что назначенцы Мубарака должны гарантировать его личную безопасность. Однако история знает и другие примеры, когда ради удержания режима его спасителям приходится жертвовать символом режима…
Тем временем стало известно, что жена Хосни Мубарака, Сюзанна, и его сыновья, Гамаль и Аля, прибыли 29 января в Лондон вместе со своими семьями. 46-летний Гамаль Мубарак, возглавлявший политбюро правящей Национально-демократической партии, считался преемником отца на посту президента.
Поступили также сведения, что Хосни Мубарака могут принять в случай его бегства в Израиле. Похоже, что такая информация должна еще больше возбудить против него ненависть арабской «улицы», причем, не только в самом Египте…
Пока основным дееспособным институтом власти в Египте выглядит армия. Армейское начальство стремится не вступать в столкновения с населением, стремясь отстранить от силовых действий полицию и национальную гвардию. Из Вашингтона 29 января срочно вернулся в Каир начальник Генштаба Египта. Свидетельством того, что египетская армия еще контролирует ситуацию, стало сообщения о вводе 30 января ее подразделений в курортный город Шарм-аль-Шейх, где много россиян, загорающих на пляжах Красного моря. Всего же российских граждан в эти дни в Египте насчитывается от 20 до 30 тысяч человек. Можно себе представить, каких масштабов должна быть операция по их спасению в случае распространения хаоса и на курорты.
Следом за Египтом взорвался Йемен. В стране с населением в 22 миллиона человек вот уже 32 года бессменно правит 68-летний президент Али Абдалла Салех, практически ставший уже пожизненным монархом. Единственный его сын и три племянника возглавляют силовые структуры. Напуганный событиями в Тунисе в последние недели Салех объявил реформы, пообещал, что его сын не станет преемником, сократил вдвое налоги, снизил цены на товары первой необходимости. Однако, как пишет из Йемена итальянский журналист газеты Corriera della Sera, «много ли это стоит в стране, где половина населения зарабатывает полтора евро в день?»
А еще близок к бунту Алжир, а рядом Марокко…
Тем, кто готов приветствовать демократические преобразования в «Арабистане», циники напоминают, чем закончились демократические выборы в секторе Газа. Пришедший там к власти радикальный ХАМАС стал головной болью породивших это «детище демократии» Соединенных Штатов, практически сорвав палестино-израильский мирный процесс. Не говоря уже о крахе надежд на единство в рядах самих палестинцев.
Оптимисты в среде университетских аналитиков на Западе заговорили о том, что события в арабском мире весьма похожи на то, что происходило в Восточной Европе после краха «железного занавеса», когда один за другим практически мирно рассыпались коммунистические режимы. Мол, арабские страны неминуемо должны будут пойти по пути западных демократий с их парламентами, разделением властей, системой сдержек и противовесов, контролем гражданского общества над силовыми структурами…
Боюсь, что это иллюзия. Поиски справедливости на мусульманском Востоке не могут вестись вне исламских ценностей. А их проводниками сегодня там являются, скорее, исламские радикалы, нежели уравновешенные и толерантные муллы. Страхом Запада перед властью исламских клерикалов пользовался тот же Хосни Мубарак, державший в жестких рукавицах экстремалов из партии «Братьев-мусульман», влияние которых было заметным даже в египетском парламенте. Светский авторитаризм Мубарака казался меньшим злом, чем любой египетский аналог проиранской «Хезболлы» в палестинской среде.
Крах режима Мубарака при всей его одиозности может трагическим образом подорвать сдержанно-враждебные, но относительно устойчивые египетско-израильские отношения, являющиеся фундаментом устойчивости нынешней ситуации на Ближнем Востоке. А что случится, если к власти в Йемене придут лидеры местной «Аль-Каиды», и предполагать не хочется. Но более чем очевидно, что именно подобные сценарии рассматриваются в эти дни мозговыми центрами держав Запада и, надеюсь, России. Ведь если такое не упредить, мало не покажется всем.
Что же касается уроков, которые пора учить некоторым засидевшимся у власти лидерам постсоветского пространства, то, надеюсь, этим уже занимаются в Астане и Ташкенте, Душанбе и Минске. Об Ашхабаде и не говорю, хоть диктатор там еще с небольшим стажем. Не говорю и про Москву…
Одним словом, перефразируя Джона Донна: не спрашивай, по ком звонит «арабский колокол», он звонит по тебе…
Думаю, что первым, кто усвоит эти уроки, станет президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Совсем скоро он должен будет сообщить об отказе от проведения референдума по продлению его полномочий до 2010 года.
Не стоит испытывать судьбу, даже если вокруг тебя не вспыльчивые арабы…
Аркадий Дубнов,
«Ежедневный журнал», 31 января
Обзор ИНОПРЕССЫ
«Революция 25 января ставит перед аналитиками всего мира вопросы о будущем Египта, – пишет Франческа Пачи в газете La Stampa. Можно ли было предвидеть падение Мубарака? Удивление политологов, вызванное событиями в Каире, очень похоже на удивление экономистов, оказавшихся перед лицом финансового кризиса 2008 года».
«Все составляющие присутствовали: безработица, неравенство, репрессии. В беседах с коллегами мы не перестаем удивляться, почему не предвидели волнений в Египте», – говорит Тим Стивенс, эксперт Международного центра исследований радикализации и политического насилия Королевского колледжа в Лондоне. Суть, утверждает он, в той переменной Истории, которую невозможно предугадать: «Мы все еще дискутируем на тему о том, как же мы не поняли в свое время, что коммунизму приходит конец», – добавил он.
По словам директора Центра имени Моше Даяна в тель-авивском университете Раби Узи, интернет – бензин восстания, которое охватывает регион. При этом «арабские правители застряли в ХХ веке, когда их главной заботой была военная власть, а с 1979 года – и религиозная. Они не принимали в расчет народ, и вот результат». Раби Узи утверждает: «То, что происходит в Египте, изменит Ближний Восток, и пока это, кажется, не в интересах Израиля».
Демократический Египет или государство ненависти? Ситуация на Ближнем Востоке, похоже, готова из плохой стать еще хуже, пишет обозреватель The Washington Times Ричард Коэн. Израильско-палестинское мирное соглашение даже не маячит на горизонте, Ливан только что превратился в государство «Хезболлы», то есть Иран стал еще более мощной региональной державой, и вот Египет, некогда стабильный, теперь ввергнут в хаос. Мечта о демократическом Египте обернулась кошмаром.
Испанская El País публикует интервью наследного принца Марокко Мулая Хишама. Он уверен, что волнения, охватившие Южное Средиземноморье, дойдут и до его страны. «Ход истории уже изменился с падением режима Бен Али, каким бы ни был исход египетского кризиса, – подчеркнул принц. – Стена страха в головах людей, делавшая невозможным какое-либо народное восстание, рухнула. Путь демократическим движениям протеста открыт».
«Манифестации в Тунисе и Каире лишены религиозного символизма, и, таким образом, опровергают тезис о какой-то арабской исключительности, – считает Хишам. – Это разрыв поколений. Кроме того, современные технологии придают новый импульс этим движениям. Они наделяют новым лицом гражданское общество, в котором сочетается неприятие авторитаризма и коррупции». Марокканский принц призвал Запад перестать поддерживать нежизнеспособные диктатуры, запугивая всех исламизмом, но признал: «Это не означает, что политический ислам не будет играть роль в будущем этих обществ, стремящихся к демократизации».
Инопресса, 1 февраля