Юбилей
14 апреля 2001 г.
К тому, что рассказывают о юбилее непосредственные участники событий (см. ниже), нашей редакции добавить нечего. Разве что одно замечание: зря Виктор Шендерович иронизирует по поводу стойла. Многих оно вполне устраивает: корм самому искать не нужно, сена, хоть и скудновато, но подбрасывают, и даже музыку для увеличения удоя включают…
Десять лет спустя
Захват НТВ случился ранним утречком 14 апреля 2001 года.
Впрочем, какой захват?
Когда Путин с группой опричников дотаптывал независимое телевидение, СМИ тактично называли это «расколом трудового коллектива». Ну, вы помните – пришла в трудовой коллектив группа чекистов и поинтересовалась: вам пастилы в рот или паяльник в задницу? Трудовой коллектив и раскололся.
Клубы по интересам, так сказать.
Мотивы тех, кто в то утро покинул захваченную Кремлем телекомпанию, были вполне различными; вскоре это сказалось на биографиях, разброс велик – от Кара-Мурзы до Мацкявичуса. Разными были и мотивы оставшихся, но почти все они, избывая когнитивный диссонанс, начали нервно убеждать общественность (и себя самих), что поступили правильно, потому что…
Далее следовал набор доводов – столь же очевидных, сколь пошлых: целесообразность, забота о трудовом коллективе... Что-то даже скорбно-подвижническое было в этих лицах: громких слов не говорят, на смену начальства не отвлекаются, служат профессии...
Словосочетание «свобода слова» в те дни было, напротив, принято произносить с усмешечкой, с кивком на винные погреба Евгения Киселева и напоминанием о роли оного в позорной истории с олигархической войной за «Связьинвест».
Нас стыдили избытком пафоса – фу, как неинтеллигентно! Причем тут цензура? – говорили нам: кредиты надо отдавать! («Неэффективный менеджмент», помните? Что такое эффективный, мы увидели очень скоро – см. доклад Немцова-Милова о Газпроме).
Да ладно вам, Виктор (кадря меня за несколько дней до захвата НТВ, говорил Альфред Рейнгольдович Кох), – какой Кремль? Мы их всех сделаем, у нас американские гарантии, никакой цензуры, я вам даю слово…
Кого он обманывал – меня или себя? Да обоих, наверное.
Когда его погнали прочь, он изобразил обманутую добродетель. Обманутая добродетель эта очень скоро стала владельцем торгового порта и сенатором, что очень характерно как раз для обманутой добродетели…
Впрочем, что Кох? – к его своеобразной чести, он почти не скрывал, что в истории с НТВ работает наемным киллером, для которого этот бизнес приятнейшим образом совпал с вендеттой Гусинскому, – но по ту сторону баррикад были и вполне достойные люди!
Со всеми за сдачу НТВ тоже рассчитались вполне.
Было за что.
Ибо всякий захват власти начинается с уничтожения свободы слова – той самой, которая без всяких кавычек. Той, которая отличает человека от раба и животного. Той, которая верно служила и Христу, и Вольтеру…
То, что свободу слова в России в конце ХХ века символизировала фамилия «Киселев» – печальный фарс, в завязке которого лежит общая двусмысленность новых российских времен, где вместо Гавела был Ельцин, а вместо Валенсы – Шмаков…
Что там Россия-матушка – элита оказалась не в состоянии понять масштаб обрушения, происходившего в те дни! Правых «либералов» Путин купил местами в парламенте, левых «патриотов» – государственной риторикой; те и другие радовались падению Гусинского…
Прошедшее десятилетие – классически, как будто для учебника истории – показало, что случается с обществом, отдавшим (или обменявшим на паек) свое право на свободную громкую речь.
Рефлексирующих интеллектуалов использовали и выбросили; на их место пришли ребята попроще; потом пришли совсем простые… Деградация, поначалу заметная только профессионалам, стала бить в ноздри…
Не защищенные свободой слова, все прочие свободы рухнули в считанные годы – уже к 2005-му в России не осталось ни выборов, ни суда, ни незакрышеванной собственности, ни свободы собраний…
На месте плоховатой, но все-таки развивавшейся демократии окаменела, спасибо если не на десятилетия, северная разновидность Зимбабве.
К Путину вопросов нет – он этого и хотел.
Россиянам – мои поздравления с юбилеем стойла.
Виктор Шендерович,
«Ежедневный журнал», 14 апреля
10 лет назад, в ночь на 14 апреля 2001 года, произошла силовая смена руководства НТВ. Успешно завершилась многомесячная операция по захвату главного негосударственного телеканала страны. В России выключили свет и звук. После этого со страной, ее территорией и населением можно было делать все остальное, что было сделано за последующие десять лет.
ЮКОС и Ходорковский. Чечня и Грузия. Отмена выборов и ликвидация федерализма. Дума как не место для дискуссий и суд как не место для правосудия. Всему этому страна уже не могла сопротивляться.
Это к вопросу о первопричине, о том, какая статья Конституции является первой. Получается, что 29-я. Они, конечно, все взаимозависимы, но, если выключить эту, остальные отмирают практически сразу, без сопротивления.
И наоборот, когда Горбачев приоткрыл гласность, через эту форточку сначала мигом выдуло советскую власть вместе с самим Михаилом Сергеевичем, КПСС и Советским Союзом, а потом на их месте стали было зарождаться ростки демократии.
Не случайно Путин, встав на хозяйство и начав реализацию плана «ликвидации последствий крупнейшей геополитической катастрофы», в качестве первого развернутого политического программного документа подписал незабвенную Доктрину информационной безопасности, в которой уже можно было увидеть не только могилу НТВ, но и все остальные очертания путинской России.
Главный тренд этого десятилетнего периода, начатого ликвидацией НТВ, – последовательный и успешный курс на понижение страны. Понижение по всем направлениям общественной жизни. Говорящие головы на ТВ и молчаливые туловища в Думе.
Убийство НТВ, происходившее публично, фактически в прямом эфире, сначала превратило журналистику в испуганную профессию, а затем и вовсе ликвидировало ее как сферу общественного сознания. Именно ликвидация журналистики как крайне важного фермента общественного сознания привела к той деградации общества, благодаря которой Сталин стал именем России, а кургиняны и прохановы в любой дискуссии выигрывают у своих оппонентов с сухим счетом. Это стало возможным благодаря целенаправленному и чудовищному понижению уровня общественной дискуссии, планку которой задало ТВ. Если в шоу, организованное по канонам Владимира Соловьева, против Гарри Каспарова выпустить Рыжего Тарзана, который в дебюте начнет лупить гроссмейстера доской, то жвачно-попкорновый рейтинг будет обеспечен так же, как и необходимый власти лиговский уровень дискуссии.
Дистанция в 10 лет позволяет увидеть тот уровень понижения, который вслед за ТВ испытала страна. Россия стала сама себе по пояс. Юмор Петросяна вместо сатиры Шендеровича. Мертвые слова Андреевой в новостях вместо точных и живых слов Сорокиной.
Нет и не может быть вопросов и претензий к Путину. В его картине мира свобода слова – это выдумка и лицемерная игра Запада против России, а журналисты – солдаты информационных войн. Свои или чужие. Таким его сформировал КГБ. И он в этом своем видении мира последователен и даже иногда искренен.
Были, но быстро исчезли вопросы к тем журналистам, которые мгновенно на 180 градусов сменили вектор своих публикаций, а заодно и весь набор ценностей. Понятно, «он знал, что вертится Земля, но у него была семья…»
Остался вопрос о степени рьяности служения режиму и связанный с ним вопрос об ответственности. Юридической. Гражданской. Корпоративной. Моральной. Исторической.
Возможно, путинский режим рано или поздно будет осужден. Бархатная мягкая смена режима крайне маловероятна, в том числе и потому, что, выключив в стране свет и звук, верхи сами первыми ослепли и оглохли, а включив механизм понижения, сами стали первыми его жертвами. Они ведь действительно не понимают, что творят, затыкая все щели для выпускания пара, обрывая все обратные связи, пытаясь запретить людям ловить рыбу и пользоваться скайпом и электронной почтой.
Поэтому депутинизация России, которая сегодня гораздо актуальнее декоративной десталинизации, и уж, конечно, должна ей предшествовать, весьма вероятна в обозримой перспективе. Очень хотелось бы, чтобы она произошла в максимально мягких формах, но тот или иной вариант суда и тот или иной вариант люстрации как способа очищения и ротации элит (хотелось бы, чтобы только гражданской и корпоративной) весьма вероятен как следствие преступлений режима и его нереформируемости. Любой политический суд – что Нюрнберг, что Гаага – всегда неизбежно односторонен и несправедлив, поскольку в нем крайне слаба состязательность. А уж любая люстрация обречена на массовую несправедливость применительно к судьбам конкретных людей. Поэтому очень хочется предупредить бывших коллег, которые когда-то были журналистами, в том числе тех, кто сегодня отплясывает на руинах НТВ.
На Нюрнбергской скамье из 23 подсудимых, вошедших в первый список, было два журналиста. Причем судьбы этих журналистов после Нюрнберга сложились по-разному. Юлиус Штрейхер, главный редактор газеты «Штурмовик», напоминающий по страстному накалу своего человеконенавистничества и оголтелой клеветы на врагов режима одновременно и Шевченко с Карауловым, и Проханова с Мамонтовым, был по приговору международного трибунала казнен и умер с именем Гитлера на устах. Второй журналист, Ганс Фриче, руководитель отдела печати и радиовещания в министерстве Геббельса, был по типажу, функциям и психологическому складу ближе к Добродееву, Эрнсту и Кулистикову. Он публично раскаялся, и был оправдан трибуналом, вопреки протестам СССР, правда, впоследствии получил свои девять лет в процессе денацификации и умер своей смертью.
Так вот, вспоминая сегодня убийство НТВ и другие преступления путинского режима, соучастниками которых становились бывшие журналисты, хочется им посоветовать не так рьяно выполнять свои обязанности. Спустите рукава, ребята. В вашей школе недальновидно быть лучшими учениками.
«Ежедневный журнал», 14 апреля
Про НТВ и мое 14 апреля
Есть такой советский фильм годов 80-х, называется «Сошедшие с небес». Там рассказывается о счастливой семейной жизни одной пары, а потом выясняется, что это фантазия, сослагательное наклонение, а на самом деле они погибли на войне.
Я часто прокручиваю в голове похожий фильм про себя, своих коллег и друзей. Как сложилась бы моя жизнь и карьера, если бы не было 14 апреля 2001 года? В общем-то, жаловаться я не привыкла, своей жизнью в целом довольна и стыдных поступков, кажется, не совершала. Но все же часто я думаю, что могла бы сделать в профессии гораздо больше нужного и важного, могла бы продолжать работать с теми, кого люблю и уважаю, кем восхищаюсь, могла бы не разбежаться с кем-то из друзей, не разочароваться в ком-то жестоко.
Вы скажете: да кто она вообще такая, примазывается к «команде Киселева», хотя работала там без году неделю. Да, я действительно пришла на НТВ только в 2000-м, а в штате на тот момент была всего три месяца, как и мои друзья с журфака – Сережа Смирнов, Катя Соколова, Егор Колыванов, Таня Ильина... Мы не были именитыми журналистами и вообще тогда еще ничего не сделали в профессии, но наша история тоже очень важна, хоть и незаметна. И я очень хочу объяснить, почему.
Подранки, как называет нас теперь Анна Григорьевна Качкаева. Молодые ребята, влюбленные в профессию и влюбленные в НТВ, талантливые, с горящими, простите за штамп, глазами. Мы все могли бы стать звездами. Но нас «подстрелили» на самом взлете, на наших первых шагах в профессии. Представьте, что ребенка, который только что научился ходить, сбивает машина. Да, мы все в той или иной сфере добились многого. Но я опять обращаюсь к сослагательному наклонению – все могло бы быть по-другому.
Кто-то до сих пор работает на НТВ, кто-то ушел сразу, кто-то потом, кто-то вообще сменил профессию. Но это не имеет значения, и я не хочу сейчас делать никаких выводов и даже намеков на выводы о том, кто и когда из нас был прав. Я и тогда их не делала. Важно только то, что – я уверена – ни для кого из нашего «лягушатника» (так мы называли нашу юниорскую сборную последнего энтэвэшного призыва), ни для кого то 14 апреля не прошло бесследно, не было обычным днем в череде остальных. Просто все могло бы быть совсем иначе, совсем иначе...
Как сказал мне сегодня старший товарищ Кара-Мурза, «не переживай, мы еще встретимся на каком-нибудь хорошем канале».
Ребята, я вас люблю, вспоминаю и на это надеюсь.
А у гроба встали мародеры
Вообще-то я предвидел, что эту важную дату – десятилетие покушения на убийство свободной прессы в России (а тут важно помнить и о почти одновременном с НТВ уничтожении журнала «Итоги», и о чудом – а вернее не чудом, а благодаря Венедиктову – устоявшем «Эхе») мы отметим задорно. Но чтобы так! То есть с выходом на сцену всех главных фигурантов — и заказчиков, и исполнителей. Причем, когда на второй день юбилейных торжеств никто не удосужился вспомнить про Альфреда Коха, тот, рванув на груди рубаху, с воплем: «Что, суки, забыли про Коха!?», сам вылетел на авансцену и прямо с места в карьер принялся рубить правду-матку. Впрочем, разумеется, в собственной коховской интерпретации. Хотя никто особенно Альфреда Рейнгольдовича об этом не просил и мнением его не интересовался. Но герою стало обидно, что о нем все забыли. Это, скажу я вам, не от большого ума. Другой бы на его месте сидел тихо и до Страшного суда не высовывался. Глядишь, пронесло бы в этот раз… А так – опять весь позор полной ложкой…
Впрочем, в любом случае начинать надо не с известного борца за либеральные ценности и газпромовское добро. Кох заказ на уничтожение НТВ принял просто по совокупности обстоятельств – свою роль сыграли неизбывная любовь к деньгам и лютая ненависть к Владимиру Гусинскому. Гораздо интереснее поговорить о заказчиках того банкета. Тем более что они тоже за чужими спинами не прячутся.
Я не знаю, кто конкретно сформулировал этот тезис – «С „Мостом“ и Гусинским мы ситуацию не удержим!». Некоторые утверждают, что сама Татьяна Борисовна, другие – что Александр Волошин. Разумеется, и без преемника не обошлось. Говорят, будто Путин поставил такое условие: я вам, ребята, все гарантирую, но ваш дембельский аккорд – «Медиа-Мост». Тут еще важно помнить, что весна 2001 года – это уже самый финал эпопеи. Началась-то война гораздо раньше. В любом случае переговоры от «семьи» вел Волошин. Условия ставились вполне определенные – избавиться от конкретных журналистов и перестать освещать наиболее острые темы. Эти условия были отвергнуты, после чего в ход пошла тяжелая артиллерия. Параллельно решалась еще одна задача (Волошин – весьма креативный политический менеджер) – повязать «кровью» «Моста» праволиберальную оппозицию. И этот план полностью удался: наиболее бесстыдные и отвязные из этого славного цеха захватывали студии и монтажные, шантажировали и перекупали журналистов, другие в далеких странах осуществляли идеологическое прикрытие спецоперации по уничтожению первой независимой телекомпании России – рассказывали про «спор хозяйствующих субъектов». Дескать, дорогие наши американские друзья, в этом деле нет никакой политики. Чисто бизнесовый конфликт. Мы с вами капиталисты – или кто? Кредиты надо отдавать – или как?
Но это все были нанятые ландскнехты. Планировала операцию и руководила ею, конечно, «семья». То есть в первую очередь Татьяна Борисовна Юмашева (в позднем девичестве – Дьяченко).
И вот теперь Татьяна Борисовна (так же, собственно, как и нанятый ею когда-то заплечных дел мастер Альфред Кох) решила попробовать себя в жанре политических мемуаров. Получилось, скажу я вам, упоительно. Текст очаровывает с первых строк. «В своей ленте друзей увидела сообщения авторов, связанные с десятилетием со дня окончания вещания НТВ девяностых и началом вещания НТВ двухтысячных». Ну, кто бы еще так язвительно схохмил – «окончание» одного НТВ, «начало» другого? А потом г-жа Юмашева сходу начинает сдавать подельников.
Дескать, они с папой изначально хорошо относились к Гусинскому и НТВ, а Анатолий Чубайс – всегда плохо. Вот такую реплику она приписывает Анатолию Борисовичу: «Ребята, вы не представляете, как президент еще настрадается от НТВ. Не представляете, как они будут шантажировать его, дезинформировать своих телезрителей. Потому что будут выборы, и они будут поддерживать своего кандидата. А президент своего. И ради победы они будут готовы на все». И далее уже от себя добавляет: «Мудрый Чубайс оказался прав, и не пройдет и трех лет, как вся медиа-империя Гусинского во главе с НТВ обрушится на папу».
А потом г-жа Юмашева в собственной вольной интерпретации пересказывает древний и уже до дыр затертый миф про то, как коварный медиа-магнат Гусинский предал «папу» и начал поддерживать «клан Лужкова-Примакова».
Я в то время работал в журнале «Итоги», который входил в «Медиа-Мост». Так вот мы не то, что не поддерживали Лужкова-Примакова, мы мочили эту сладкую парочку чуть не в каждом номере. Впрочем, и «семью», разумеется, тоже не забывали. И это легко проверить, просто подняв подписку. А еще я прекрасно помню прямой эфир одной из программ «Итоги» с Евгением Киселевым – я сидел в студии, гостем которой был Евгений Примаков. Так вот там от него живого места не оставили. И рубились с важным сановным Примаковым, в том числе, и топ-менеджеры «Моста». Например, Сергей Пархоменко. Так вот это называется «поддержка клана Примакова-Лужкова»?
Дело совершенно в другом – «семье» было отказано в лояльности. И в ситуации формального ухода Ельцина, на фоне чудовищной второй чеченской войны «семья» решила, что оставлять столь высоко профессиональный медийный холдинг, который проводит в жизнь независимую информационную политику, то есть рассказывает людям правду, не просто опасно – смерти подобно. И «Мост» был разгромлен, а его основатель и владелец – Владимир Гусинский – выдавлен из страны.
Но особое наслаждение текст Татьяны Юмашевой доставил мне в той части, где она рассуждает о невозвращенных кредитах «Моста» Газпрому. Там тоже по большей части вранье, но я не стану спорить и полемизировать по этому поводу с уже вошедшей в историю России дамой. Просто потому, что про невозвращенные кредиты эта семья, надо думать, знает все. Я об этом смело могу говорить, поскольку лично поучаствовал в операции по разрешению от долгового бремени семьи Дерипасок-Юмашевых. Многомиллиардные долги Олега Дерипаски (Гусинский по сравнению с Дерипаской – сосед, одолживший у вас трояк до получки)… так вот долги эти гасились из бюджета Российской Федерации. То есть, в том числе, и из моего кармана. (Так что у «семьи» к Путину претензий быть не может – он честно выполняет все договоренности.)
Что Альфред Кох, что Татьяна Юмашева – я не понимаю, зачем сегодня эти сумрачные персонажи вылезли на Божий свет со своими примитивно-пошлыми интерпретациями событий, которые произошли совсем недавно, каких-нибудь десять лет назад, на глазах целого народа, который все-таки не до конца и не весь оболванен «новым» юмашевским НТВ. Скорее всего, это такая неуклюжая попытка попробовать восстановить собственную репутацию, порушенную в ходе тех неправедных сражений. Судя по всему, эти люди совсем утратили ощущение реальности. Святая наивность – они думают, что мы дадим им это сделать…
«Ежедневный журнал», 14 апреля