Глазами психолога

Искушение равенством, или второй смертный грех

«Не вкушай плодов с древа познания, не то рискуешь подавиться косточками», – съязвил однажды сатирик и, кажется, оказался прав.

Порой просто диву даешься, какие необычные эксперименты проводят ученые в надежде найти подтверждение той или иной гипотезы! Иногда, правда, случаются и казусы. В особенности, в тех случаях, когда научный результат можно предсказать заранее, с полной уверенностью. Стоит ли, к примеру, доказывать, что быть богатым и здоровым лучше, чем больным и бедным?

Вот набрел как-то в Интернете на  короткую заметку под заголовком «В человеческий мозг изначально заложены идеи коммунизма» (MIGnews.com от 27.02.2010), в которой сообщается, что ученые двух американских научных центров (университета Ратджерса и Калифорнийского технологического института), а также Тринити-колледжа в Дублине (Ирландия) экспериментально доказали, что… внимание!.. «в мозге человека изначально заложено стремление к равенству».

Изучая так называемые центры удовольствия в человеческом мозге, нейробиологи экспериментально смоделировали ситуации неравенства, при которых 40 добровольцев, разбитые на пары, методом случайных выборок получали разные денежные суммы. При этом ученые вели наблюдение за реакциями мозга на различные варианты развития событий.

К примеру, одному испытуемому сообщали, что ему дадут 50 долларов, а его партнеру – 20; в другой раз участник мог получить лишь 5 долларов, а его компаньон наоборот – 50.

Все эмоциональные реакции испытуемых тщательно фиксировались по методике магнитно-резонансной томографии. Как позже отметили исследователи, мозг совершенно адекватно реагировал на ситуацию неравенства, выдавая сильнейший эмоциональный  всплеск. Были, правда, еще кое-какие «находки» в процессе эксперимента, но важнее все же тот факт, что зафиксированный в ответ на неравенство денежной суммы бурный мозговой (по сути – протестный!) импульс выдается за стремление к равенству и даже «изначально заложенные в мозге идеи коммунизма».

Есть, как говорится, отчего придти в смятение. К тому же непонятна эмоциональная окраска  «умозаключения»: означает ли она (т.е. «изначально заложенные идеи коммунизма») позитивную или, наоборот, негативную характеристику сознания самого «гомо сапиенс»?

Оставим, таким образом, на совести автора (или авторов?) заметки сенсационный характер заголовка и попытку построить выводы, что называется, «на песке». А приверженцев коммунистической идеи и «справедливого» социального устройства попросим воздержаться от преждевременной радости и торжествующих возгласов по поводу этого «открытия». Собственно, ради такого, по сути бездоказательного, предположения не стоило бы, как говорится, и «копья ломать», если бы не одно «но».

К сожалению, это уже не первый случай, когда не в меру ретивые исследователи – естественники, питая известную слабость к выводам социального характера, предпринимают попытки подменять одни понятия другими. Ведь неприязненное отношение людей к неравномерному распределению всякого рода благ, нередко вызывающее глухое раздражение, а подчас и конфликт, подается во многих случаях как естественное стремление к социальной справедливости и социальному равенству. При этом с обязательным идеологическим подтекстом.

Лучше же в данном случае, как мне представляется, отойти от философских и идеологических спекуляций, связанных с этими понятиями, и обратить взор на аспект психологический, т.е. попытаться «зайти» с другой стороны.

На самом деле, вульгарное стремление к равенству (и это уже давно подмечено психологами) есть всего лишь скрытое стремление ущемленного самолюбия возвыситься, уничтожить чужое превосходство, опустить возвысившихся до своего уровня. Ибо за тем, что порой выдается за стремление к равенству, скрывается подчас одна из сильнейших человеческих эмоций, имя которой – зависть.

Вряд ли найдется человек, ни разу в жизни не испытавший этого чувства, иначе ему пришлось бы при жизни ставить памятник. Страшнее другое: когда зависть становится коллективным «достоянием» масс.

Образную характеристику этого чувства содержит известная древняя притча: «Правитель сказал, что готов выполнить просьбу двух людей, однако при условии, что второй получит в два раза больше, чем проситель. Тогда один из соперников сказал: – Правитель, выколи мне один глаз..» Вероятно, неслучайно поэтому из семи смертных грехов человека зависть по степени греховности ставят на второе место сразу после гордыни.

«Ядом для сердца» называл эту глубоко скрытую человеческую эмоцию Вольтер. «Кто не надеется сравняться с ближним в достоинствах, старается сквитаться с ним, нанося ущерб его благополучию», – отмечал агрессивный характер зависти философ Ф.Бэкон. Для Шарля Монтескье «завистник сам по себе враг, потому что страдает от зла, созданного им самим».

Если Б.Спиноза приравнивал зависть к ненависти, то знаменитый французский моралист Ф. Ларошфуко считал, что зависть еще непримиримее, чем ненависть. Эту же мысль подтверждает и К.А. Гельвеций: «Из всех страстей зависть самая отвратительная. Под знаменем зависти шествуют ненависть, предательство и интриги». А русский философ Иван Ильин в статье «О грядущей России» (1952 г.) назвал зависть «источником бедствий», имея в виду новую Россию, возникшую после большевистской революции.

Если уж продолжить оперировать экспериментальными данными (с чего, собственно, и была начата статья), то стоит упомянуть результаты и другого знаменитого социального исследования  (по сути сходного с первым), когда испытуемым  предложили на выбор два варианта: (1) вы зарабатываете 50 000 долларов, а другие – 25 000; (2) вы зарабатываете 100 000 долларов, а другие – 200 000. Абсолютное большинство испытуемых без колебаний выбрали меньший заработок – только чтобы другие не зарабатывали больше них.

Как метко подметил один сатирик: «Наихудший подарок завистнику – это шикарный дворец!... С видом на еще лучший».

Любой психолог  назовет вам в качестве литературного примера роман Ю. Олеши «Зависть», главный герой которого Николай Кавалеров и представляет собой именно тот тип человека, которого буквально разрушает, деформирует это пагубное чувство. Накал зависти героя настолько силен, что доводит его до полубредового состояния.

А в рассказе американского писателя-фантаста Роберта Шекли с характерным названием «И вам того же вдвойне» психологически тонко показан искусительный характер зависти. Посланник дьявола Ситвелл, замаскированный под рекламного агента, предлагает одному из клиентов по имени Эдельстайн выполнить три его любых желания, однако при том условии, что его злейший враг получит аналогичное вдвойне.

Будучи вечным спутником человеческой природы и одновременно ее проклятием,  зависть многолика: бедные завидуют богатым, бездарные – талантливым, больные – здоровым, уродливые – красивым, малорослые – высоким и т.д. Таким образом, зависть – это безотчетная реакция на неравенство, феномен,  подтверждающий природный эгоизм человека.

С другой стороны, зависть – это травма чужим успехом, а в наихудшей своей разновидности это бескорыстное удовольствие от чужих неудач, либо, наоборот, неудовлетворение оттого, что вместо желаемых неудач приходится наблюдать чужие удачи. Можно сказать, что это своего рода скрытое соперничество, которое напрямую никогда не афишируется.

Существует, разумеется, и с десяток других психологических, философских и этических определений этого понятия. Хоть и классифицируют психологи и философы, начиная с И. Канта, зависть на «черную» и «белую», являющуюся, без сомнения, двигателем личного и общественного прогресса, преобладание первой ощутимо для людей и общества в значительно большей степени. Именно она, будучи по своей сути разрушительной, вызывает к жизни социальные потрясения и катаклизмы.

Характеризуя зависть как одну из разновидностей агрессии, психологи называют ее иногда, понятно почему, «синдромом Сальери».

Следует отметить, что «синдром» этот присущ не только отдельному индивиду, но и выражает порой общественные умонастроения. Выдающийся немецкий социолог Гельмут Шек в своей знаменитой книге «Зависть: теория социального поведения» утверждает, например, что зависть во все времена выступала тормозом общественного прогресса, само же общество обрекало себя на самоограничение и некоторый застой, только бы не позволить отдельным индивидам выделиться из массы.

С этой оценкой зависти как общественного порока согласен Александр Мелехов, автор статьи «Глобализация ценностей» («Зарубежные записки» №18, 2009). Писатель считает зависть – обидой побежденных, т.е. тем источником, в котором гнездится мировое зло. Лишь только «создав мир, где нет побежденных, мы уничтожили бы все мировое зло». А  поскольку подобное невозможно, зависть всегда будет оставаться естественным следствием любых видов человеческой конкуренции, в которой есть победители и побежденные, – полагает писатель.

«Большевики, – пишет автор, – изгнали конкуренцию из экономики – и люди начали ненавидеть друг друга за место в очереди или в коммунальной кухне, за должности, за привилегии. И все это безо всякой пользы для человечества».

Не вызывает сомнения, что банальная зависть провокационна, ибо с ее помощью совершается моральная подмена понятий равенство, неравенство, справедливость. Хорошо сказал об этом французский мыслитель и политик ХIХ века Алексис Токвиль: «Когда общим правилом построения общества является неравенство, самые вопиющие примеры неравенства никого не волнуют и не привлекают никакого внимания. Когда же все более или менее равны, отклонение от единого стандарта сразу же бросается в глаза. Вот почему чем меньше неравенства, тем неутоленнее стремление к равенству», т.е. тем выше накал зависти.

Зависть расцветает пышным цветом особенно тогда, когда равенство всех и каждого выдвигается в качестве общественного лозунга – добром это, как правило, не кончается никогда.

Казалось бы, исходя из определенной уникальности человеческой души, можно понять, что индивидуальность как раз и означает, что равенства как такового не существует, однако попробуй докажи это тем, кто с пеной у рта отстаивает совершенно противоположное. История здесь, увы, не  очень надежный учитель.

Быть может, именно поэтому благородная, но утопичная идея социального равенства и справедливости издавна использовалась для разжигания ненависти и оправдания насилия, но это никогда не приводило ни к равенству, ни к справедливости: итогом были лишь огромные человеческие жертвы и перераспределение благ.

Достаточно вспомнить, что и большевистский переворот 1917 г. и последующая гражданская война, и ленинские лозунги типа «Грабь награбленное!» ложились на хорошо удобренную почву. В условиях, когда охваченные завистью люди получили власть, любые пассивные формы борьбы с ней уже не имели никакого смысла, а из всех активных форм психологически наиболее близким для людей оказалось уравнивание.

На вопрос о том, что же последовало за «удовлетворением» этой страсти к равенству, исчерпывающе ответил русский философ Иван Ильин: «..во главе государства становится вместо прежней элиты – новая элита, элита зависти и экономического материализма. Она все отбирает, все перераспределяет и все организует из единого тоталитарного центра. Она дышит классовой идеей, классовой завистью и ненавистью, местью и расправой. Социализм по своей природе завистлив, тоталитарен и террористичен; а коммунизм отличается от него только тем, что он проявляет эти особенности открыто, беззастенчиво и свирепо». И далее, характеризуя эту новую элиту, философ отмечает: «Эти новые классы не имеют ни малейшего представления о религии, о душе и о культуре; они ценят только технику и власть, и покупают себе власть ценой холопского подчинения; сами застращенные, они умеют править только страхом; из зависти рожденные, они разумеют только то, что ее насыщает» (И. Ильин «О грядущей России. Зависть как источник бедствий». 1.07.1952).

В том, что оценка философа подтверждена почти трехчетвертьвековой историей советской власти, сомневаться не приходится. Неспроста же в свое время митрополит Кирилл (нынешний российский патриарх), вот уже свыше 15 лет ведущий «Слово пастыря» на первом канале российского телевидения, среди главных пороков русского народа назвал зависть. И привел при этом замечательные слова Василия Великого: «Зависть есть скорбь по благополучию ближнего».

В ответ на посыпавшиеся после телепроповеди недоуменные, а то и возмущенные письма  зрителей, митрополит объяснил, что клеймить пороки – обязанность пастора.

Все авторитарные, диктаторские режимы, включая фашизм и большевизм, всегда искусно использовали склонность толпы к зависти. Разве не из чувства зависти к процветающей и могущественной Америке, переходящей в ненависть к ценностям западной цивилизации, фанатиками-исламистами был совершен чудовищный теракт 11 сентября 2001 года?

Еще один показательный пример тому – большевистский переворот октября 1917 года. Не побоюсь заметить, что не в последнюю очередь именно зависть, как одна из существенных особенностей «русского национального характера», явилась приводным ремнем большевистской революции.

Вряд ли стремлением к равенству была захвачена полудикая толпа красногвардейцев, ворвавшаяся в покои Зимнего дворца, оставившая после себя экскременты в вазах, и, как писал И. Бродский, изнасиловавшая половину женского батальона, охранявшего дворец? (И. Бродский «Меньше единицы», Избранные эссе М., «Независимая газета, М., 1999, с.88).

Нетрудно предположить, что именно это чувство было важным мотивом, определявшим поведение среднего русского обывателя в революции, гражданской войне и коллективизации. Этим же можно объяснить и успех большевистской агитации, разжигавшей классовую борьбу.

Намеренно культивировал завистничество как способ насильственного «выравнивания» людей и сталинизм. Дабы граждане постоянно трепетали перед мощью репрессивного аппарата государства, на лозунгах которого были начертаны слова о равенстве и братстве. И, надо сказать, преуспел в этом немало: такого «выравнивания» история еще не знала.

В  книге писателя Игоря Ефимова «Стыдная тайна неравенства» (М., «Захаров», 2006, с.17)  об этом сказано так: «Нельзя забывать, что террор, направленный против верхних слоев общества, не только удовлетворяет инстинкт власти, но и несет весьма ощутимые блага всем уцелевшим. Если за ночь «черные маруси» тихо увезут на расстрел тысячу профессоров, завлабов, председателей, генералов, то на утро уже десять тысяч человек, стоявших ниже по служебной лестнице, поднимутся один за другим на следующую ступеньку, получат повышение по службе, увеличение оклада, новую квартиру».

Это про них Сталин скажет: «Жить стало лучше, жить стало веселей!»

А публицист Л. Радзиховский эту особенность сталинской власти  характеризует следующим образом: «Будь то оплеванный Зощенко, посаженный в лагерь Королев, убитый Мейерхольд, уморенный голодом Н. Вавилов или поставленный на колени С. Вавилов: „А чтоб знали – суки! ВСЕ РАВНЫ. Незаменимых нет!“

Сталинизм – РАЙ завистников, метод „уравнивания по нижней черте“. „Вы выше меня на голову – но этот недостаток легко исправить. Простым доносом“». (Л.Радзиховский «Бог равенства, зависти и злобы», сайт радио «Эхо Москвы», 22.12.2009).

В  целом разделяя эмоциональные интонации публициста, замечу: еще пару лет назад, 30 октября, в День политзаключенных в России, слышал собственными ушами  по радиостанции «Эхо Москвы» транслировавшиеся в живом эфире выступления бывших репрессированных и их родственников. И раз за разом приводились примеры, как черная зависть соседей, сослуживцев отправляла людей на смерть, в Гулаг, как некоторые, отчаявшиеся опровергнуть донос, кончали жизнь самоубийством.

Именно при помощи тех, кто не привык трудиться, зато, снедаемый завистью, любил указывать пальцем на добро соседа-крестьянина, была «успешно» проведена сталинская коллективизация.

Историческую ответственность за разжигание этого чувства на правившую в СССР семь десятков лет партию возлагают и мыслящие художники.

К примеру, режиссер Юрий Грымов, автор нашумевших фильмов «Муму» и «Казус Кукоцкого» считает зависть главной загадкой русской души. Размышляя об исторической судьбе России, постановщик высказался следующим образом: «История у нас конечно же богатейшая, но зависть нам привили коммунисты. И развили ее до неимоверных размеров». (Е. Новоселова  «Диалектика зависти. Почему недолюбливают успешных и богатых». Российская газета, № 4639 от 16 апреля 2008.)

О том, что эта человеческая эмоция неоднократно вмешивалась в человеческую историю, вряд ли приходится сомневаться.

Примеры из нынешней действительности впечатляют не меньше: достаточно упомянуть   намеренно сфабрикованное и беспрецедентное по своему издевательству над правосудием дело М. Ходорковского: все зависит от того, кто подает команду, а уж завистники всегда готовы, как говорится, взять под козырек! Ведь помимо злой путинской воли, благодаря которой предприниматель продолжает томиться в заключении, немало постарались и хищные завистники из его кремлевского окружения, в мгновенье ока, как шакалы, растащившие ЮКОС по своим собственным закромам.

Весьма убедителен и  заголовок статьи корреспондента Дейли Телеграф, побывавшего в командировке в Москве еще осенью 2007 г. и описавшего чудовищную дороговизну жизни в столице: «В России мощной силой политики является зависть». Статью перепечатывает сайт Иннопресса от 26.11.2007 г. Открывается она характерной фразой: «Политика зависти до сих пор является мощной силой в России, в то время как пролетариат избавился от царей».

Что автор имеет в виду, он поясняет дальше: «Путин знает: среднестатистического россиянина не волнует, финансируют ли богачи движение по защите прав человека. Однако стоит сказать, что тот-то и тот-то денежный мешок – и вы нажали на нужную кнопку». Похоже на случай с ЮКОСом, не правда ли? Словом, ищите следы этого чувства там, где присутствует слишком много рассуждений о равенстве, неравенстве и, разумеется, справедливости.

Не худо бы при этом вновь обратиться к философу И. Ильину, заметившему, что на самом деле «справедливость есть искусство неравенства». От себя добавлю: именно то общество и может считаться нормальным, которое этим «искусством» овладело в полной мере.

И все же вечно страдающий от сравнений не в свою пользу индивид повод для зависти находит всегда. У французского писателя Пьера Даниноса есть на этот счет совершенно замечательный пример, свидетельствующий о том, сколь многолика по содержанию эта человеческая эмоция у представителей различных культур. Автор пишет: «Американский пешеход при виде миллиардера в роскошном „кадиллаке“ втайне мечтает о том дне, когда он тоже сможет сесть за руль собственного „кадиллака“. Французский пешеход при виде миллиардера в роскошном „кадиллаке“ втайне мечтает о том дне, когда он сможет выбросить миллиардера из автомобиля, и тот будет ходить пешком „как все“». Как видим, оба пешехода сторонники равенства, но разного.

Не потому ли Франция  закономерно стала родиной классических революций, а бунтарский дух ее граждан образцом для подражания в России, а американцы строили свое экономическое  процветание, руководствуясь мотивами «белой» зависти?  Впрочем, сравнение может показаться не совсем корректным: у французов никогда не отбирали частную собственность, и не было диктаторов масштаба Сталина.

В любом случае, само по себе сравнение – неплохой повод для социального исследования, причем, не требующее, как мне кажется, в отличие от описанного выше эксперимента, специальной дорогостоящей аппаратуры.

Ну, а что касается заявки на научную сенсацию, то с этим надо быть поаккуратней. Здесь ведь как: либо ты попадаешь в «десятку», либо, как говорится, «пальцем в небо».

Александр МАЛКИН