Литературная страница
ПЁС, по имени Иван…
Из серии Дом
Ночного
Обитания
Светофор суетливо заморгал своим желтым циклопьим глазом, наводя во все стороны ощущение ужаса и опасности. Кто-то лихорадочно жал на газ, кто-то резко тормозил, кто-то стремительно перебегал улицу, а кто-то яростно и больно дёргал ребенка за руку, чтобы тот не выскочил на проезжую часть.
Только одиноко бредущий бродячий пес неспешно, без нервов переходил улицу, не обращая внимания на конвульсии светофора. Возможно он, размышляя о тщете всего сущего, мечтал отделаться от обузы этого скотского, недостойного существования, как от осточертевшей, абсурдной обязанности, и чувство опасности стало чуждо для него?
Теперь «циклоп» грозно вылупил свой кровавый глаз, вопиющий остановиться, а его виз-а-ви предательски засветил зеленым, открывая уличный шлюз для мутного потока замызганных и блестящих, убогих и развратно роскошных ревущих чудовищ, сверкающих ксеноновыми спиралями и сметающих всё и вся на своем пути.
А бедолага-пёс как будто демонстрировал полное безразличие к своей судьбе, к своей – так называемой – жизни и безрассудно пёр навстречу неминуемой гибели.
Внезапно, непонятно откуда, вынырнувший лохматый бомж извлёк из рваного, стертого целлофанового пакета пустую бутылку и с диким воплем, заставившем содрогнуться и без того психованных: «Ива-а-ан!!! Пошел во-о-он!» – швырнул ее в своего «безбашенного» дружка, пытаясь согнать его с проезжей части.
По закону мирового ехидства, бутылка с торжественным звоном угодила в лобовое стекло роскошного «мерса», оставив после себя густую обильную паутину мелких трещинок и разлетевшись мелкими изумрудными брызгами по гордо блестящему черному капоту, в то время, как наглая псина спокойно шмыгнула на тротуар и так же беспечно продолжила свой бессмысленный жизненный путь…
«Мерсианин» резко затормозил и поймал за собой еще несколько оторопевших от неожиданности горемык… Так они и окаменели импровизированной бедовой кавалькадой, недоумевая и обезумевая от неожиданно свалившейся бутылочной «диверсии» бомжа, пытавшегося спасти жизнь себе подобному бездомному псу, который, впрочем, явно не нуждался в его помощи…
Диверсант обреченно поковылял навстречу «пострадавшим» с повинно упавшей на грудь головой и готовностью к покорному принятию побоев, несовместимых с его жизнью. Бежать – с его трофической язвой! – было абсолютно безнадёжно. Да и не бегал он никогда и ни от кого… Да и ни к чему…
А группа, возглавляемая «мерсианином», надвигалась на него мрачной тучей, изрыгающей молнии и громы.
Один из них смертоносно замахнулся, чтобы – для начала – своим кулачищем повергнуть бомжа наземь, а затем уже безнаказанно и беспредельно, вгрупповую запинать его в асфальт…
Но в тот самый момент, когда праведный гнев группы потерпевших морально-материальный убыток готов был в полной мере кроваво вывалиться на ребра «диверсанта», пес, непонятно откуда вновь возникший на поле боя, угрожающе зарычал сначала сзади, а потом – бесстрашно – в лицо повернувшемуся на рык рыцарю группового возмездия.
– Пшел вон, барсик! – рявкнул «мерсиянин» и направил псу в бочину свою острую лакированную туфлю…
Напрасно. Ой, напрасно! Он проявил непростительное дилетантство в тематике «БОМЖ», типичным представителем которого был и этот, когда-то породистый, довольно могучий и жестоко покинутый сенбернар…
Обиде этого бессердечно изгнанного на улицу аристократа не было предела. Он вонзился в голень обидчика своими желтыми бомжескими клыками и принялся рвать её в лоскуты.
Чудом выдернув ногу из гнилой псиной пасти, оставляя кровавый след в грязном дорожном месиве, «мерсианин», хромая, кинулся к машине и вынул из-под сидения предмет, очень похожий на пистолет Макарова.
Минуты пса, бросившегося следом и оттаскиваемого бомжем от своей дважды поруганной им жертвы, были сочтены… Теперь уж точно – сочтены…
Но сегодня почему-то все складывалось не по привычному уже сценарию, когда одним можно все, а другим ни-че-го… Гонимый праведным гневом и жаждой справедливого наказания «мерсианин» был остановлен чьим-то неуверенным, тонким окриком: «Обождите!..»
Это был голос – как будто из-под земли возникшего – сержанта милиции Гаврикова с не очень уверенно державшейся на тонкой шейке головой.
– Обождите, что тут происходит?
– Слышь, ты… – угрожающе хрипло произнес свое дежурно-пренебрежительное «мерсианин» и оттолкнул хилятину-сержанта в сторону, намереваясь – на виду у изумленной публики – бешено пристрелить животину и всех, кто к нему приблизится.
Такое пренебрежение к блюстителю порядка опять же было с его стороны недопустимо-усугубительной ошибкой, ибо, в этот – самый неподходящий (как всё сегодня) – момент, к месту происшествия уже подоспевал вызванный сержантом Гавриковым боевой милицейский экипаж…
И тут вам был – вовсе уже не сержант Гавриков с хохолком на репе – а человек-глыба – капитан ОМОНа с вежливой фамилией Добрыйвечер и с целой командой крепких молодцеватых лейтенантищ, всегда, как известно, готовых оторваться на первом встречном без учета каких бы то ни было регалий, льгот и заслуг.
Один из них легким движением шоковой дубинки угомонил бродячего «аристократа». Другой забубнил в рацию о вызове скорой помощи для порванного в лоскуты, истекающего кровью и уже как-то неестественно скромно озиравшегося «мерсиянина».
А Добрыйвечер, Гавриков и с ними еще три богатыря в камуфляже взялись строить потерпевших, опрашивать свидетелей и разруливать создавшийся на дороге затор, при этом оскорбительно не обращая никакого внимания на виновников устроенного торжества: безымянного бомжа и его подельника – пса по имени Иван почившего в электрошоке.
Хозяин пса, не задумываясь обижаться за свою парадоксальную никомуненужность или, наоборот, возрадоваться ей, пожал плечами, взвалил коромыслом на плечо зашоканного четвероногого товарища и потащил его подальше от греха: прочь от места устроенной им же самим катастрофы (не забыв, при этом, прихватить свою издающую нескромное звяканье и нестерпимую кисло-алкогольную вонь холщовую сумку с пустыми банками-бутылками и гордо торчащим между ними свежим номером «Независимой газеты»)…
Олег Ташаев,
Москва, 2008