Нужно ли вести какие-либо переговоры с Путиным и если да, то кто должен их вести и какие требования нужно выдвигать – вот, пожалуй, главная тема, которая обсуждается в межвыборный сезон, более, кажется, чем тема самих предстоящих выборов 4 марта.
Ниже мы публикуем мнения на этот счет политологов, журналистов, правозащитников, но сначала вкратце скажем о нашей позиции. А читатели, надеемся, сами составят свое мнение.
Я кое-что об этом уже писал в предыдущем номере. С шулерами, попавшимися на шулерстве, приличные люди играть больше не то что не садятся, но не подают им руки. В приличных домах им указывают на дверь. Вести какие-либо переговоры с шулерами, ворами и просто бандитами – по сути своей аморально.
Единственное оправдание таким переговорам, на мой взгляд, может быть только одно: стремление избежать крови, найти мирный выход из тупика, в который загнал страну путинский режим. Но давайте задумаемся: прекрасно зная, ху ис мистер Путин (за 12 лет, кажется, самые недогадливые должны были все про него понять), можно ли представить, что он согласится вести на равных переговоры с оппозицией и общественностью, а тем более идти на какие-то уступки!?
Совершенно, на мой взгляд, прав Владимир Буковский (и подобного мнения придерживаются многие), что от Путина можно добиться каких-либо уступок, разговаривая с ним только с позиции силы. Другого языка он не понимает. Да он сам тысячу раз рассказывал нам про право сильного, вынесенное им из дворового детства!
И потом: переговоры же ведутся не ради факта самих переговоров. Какова конечная цель переговоров, которые будет вести оппозиция? – Несомненно, в конечном итоге, уход Путина от власти, любые другие уступки при Путине на галерах не имеют никакого смысла. Но на какие бы уступки он ни пошел (допустим, самые радикальные), он ни при каких условиях не пойдет добровольно на главную уступку – отказ от власти. А тогда в чем смысл любых переговоров? Они только помогут Путину оттянуть время до 4 марта.
Обратите внимание на заметку Виктора Шендеровича «Анонс уголовщины», публикуемую ниже (это для тех, кто еще сомневается в непреклонном намерении Путина занять президентские галеры). А любые переговоры, на которые власть пойдет для имитации переговоров, чтобы под их шумок добиться главной цели, просто не могут иметь какого-нибудь практического значения! «Это мертвое дело» (Дмитрий Быков) – вступать в диалог с Путиным. Владимир Владимирович все равно держит в уме, что президентом будет он! А говорить и обещать он может что угодно – лишь бы протянуть до 4 марта время – а потом все равно увильнет. Говорить с ним можно только с позиции силы и только об условиях капитуляции.
Недавно в программе «Грани недели» от 8 января (RTVi) был показан сюжет, посвященный 12-летней годовщине прихода Путина во власть. Я был очень удивлен: многие либеральные журналисты, включая Виктора Шендеровича, каялись в своей недальновидности. Оказалось, что в 2000 году они полагали Путина слабым политиком и думали, что приходит он ненадолго. Действительно, поразительная близорукость! Думать такое о человеке, вышедшем из органов, руководителе этих органов! Такими же наивными мне представляются сейчас те, кто полагают, будто путем переговоров можно добиться от этого режима каких-то существенных уступок.
Ну вот уже прошло два месяца, как на Болотной были выдвинуты пять требований, без выполнения которых дальше говорить просто не о чем. Из пяти не выполнено ни одно! Не уволен даже Чуров, хотя бы в качестве козла отпущения, чтобы хоть как-то снизить протестные настроения! Не освобожден никто из политзаключенных, в судах продолжается прежний беспредел. Какие нужны еще доказательства, что никакого диалога на пример польского «Круглого стола» в начале 80-х эта власть проводить не собирается?!
Не мне, конечно, не бывшему ни на Майдане в Киеве во время «Оранжевой» революции, ни сейчас в Москве на Болотной или Сахарова, оценивать стоявших там людей, тем более упрекать в чем-либо или давать советы. Но объективно – «Оранжевая» победила, потому что люди пришли на Майдан, не спрашивая у власти разрешения, не проходя через металлоискатели, и стояли там, на морозе, сколько понадобилось, несколько недель, пока власть не подняла руки вверх. А в России, как мне кажется, митинги, проходящие с разрешения администрации и по сути под ее патронатом (они уже стали чуть ли не модой, даже вот всевозможные гламурные персонажи их посещают), выдвижение требований, которые власть явно замыливает – приведут к тому, что страна на таком автопилоте дотянет до 4 марта, а там – деваться некуда, пройдут выборы, Путин станет президентом, и все как-то само собой устаканится. Во всяком случае, власть рассчитывает именно на такой сценарий, и это тот случай, когда я очень хотел бы ошибиться в прогнозах. Потому что представить Путина на галерах еще на 12 лет – право, совершенно тошная перспектива.
Вадим Зайдман
Алексей Кудрин, бывший вице-премьер:
Важно. «Мы же никогда не были против диалога с оппозицией. Мы всегда в диалоге». Это сказал сегодня Владимир Путин.
http://twitter.com/#!/Aleksei_Kudrin/status/152063508597579776
Андрей Нечаев, банкир, бывший министр экономики:
Леша! Ты в это веришь? Если лупить дубинками на Триумфальной и не регистрировать ПАРНАС – это диалог, то очень специфичный.
http://twitter.com/#!/aanechaev/status/152071901718659073
Николай Сванидзе, телеведущий:
Цель – не Путин. И не месть Путину. Цель – лживая, насквозь прогнившая, коррумпированная и развинченная система, за создание которой Путин несет, разумеется, максимальную ответственность. Эту систему надо демонтировать. Задача суперсложная, поскольку демонтаж должен пройти мирно. И если тот же Путин, из любых соображений или интересов, будет вынужден де-факто участвовать в этом демонтаже, то почему нет?
А.Л. Кудрина освистали на площади напрасно. Он говорил спокойно и взвешенно. Разумеется, нужен диалог. С Путиным, с Медведевым, с кем-то еще – неважно. Важно, чтобы он приносил результат. Другого пути нет. Нужна постоянная площадка... А внизу – давление улицы, мирное, но настойчивое и постоянное. Предлагаемый вариант не быстр и не революционен. Однако только такая двухуровневая конструкция позволит добиваться все новых уступок, которые в сумме и будут означать демонтаж системы.
Дмитрий Быков, журналист:
С этой властью не может быть диалога. Не может быть диалога с крокодилом. Он такой, это не его вина, он родился, как говорит Новелла Матвеева, «крокодильствующим элементом». И его надо отпустить в Нил, и пусть он там живет. Но в диалог вступать — это мертвое дело.
http://www.snob.ru/selected/entry/44864
Александр Рыклин, главный редактор «Ежедневного журнала»:
Кстати, совсем не праздный вопрос: а кто, собственно говоря, станет представлять «ту сторону»? Владимир Путин? Я не знаю ни одной оппозиционной политической организации, чей актив дал бы добро на проведение подобного рода переговоров с Путиным... Судьба Владимира Путина может быть предметом переговоров, но сам он стороной таких встреч – никогда!
Но если не Путин, тогда кто? Ясно же, что пока он единственный центр власти в России. Возможно, ситуация начнет меняться, расшатываться, возникнут какие-то неожиданные сюжеты, новые люди, но сейчас об этом явно рано говорить.
Лилия Шевцова, политолог:
Мне идея «Круглого стола» нравится. Я сама среди подписантов... Хорошо иметь платформу, где сначала все договорятся друг с другом. Договорившись друг с другом, они приглашают всех, от «Яблока» до Левого фронта: пожалуйста, приходите, организаторы приглашают. Если они договорятся о повестке дня, о концепции требований к власти в рамках этого «круглого стола», они могут при необходимости говорить и с властью. О чем сейчас с властью говорить, при отсутствии общей концепции – пока у меня есть вопросы.
...Но если Путин хочет прийти на «круглый стол» – пожалуйста, они должны приветствовать это начинание и еще раз выдвинуть перед ним все те же инициативы, а одновременно и свой политический пакет.
http://www.svobodanews.ru/content/transcript/24436982.html
Владимир Абаринов, журналист:
Они (учредители «Круглого стола 12 декабря». – Ред.), вероятно, вспомнили польский «круглый стол» 1980-х. Но та ситуация была совершенно другой. По всей Польше действовали местные организации «Солидарности». Через них организовывались забастовки на крупнейших промышленных предприятиях. Не оппозиция приглашала власть за стол переговоров, а власть была вынуждена прийти и сесть за этот стол... Режим нелегитимен. Следовательно, переговариваться с ним не о чем.
http://grani.ru/blogs/free/entries/194623.html
Станислав Белковский, политолог, публицист:
...Уже многие организаторы митинга бегут в объятия Кудрина и Прохорова в хорошем смысле. Да, уже какой-то там «Круглый стол 12 декабря» предлагает переговоры с властью через Кудрина. А это прямой сценарий капитуляции народного протеста и более ничего.
...Мне кажется, что лидеры статусной либеральной оппозиции, в общем, готовы слиться... Победит тот, кто не побежит... те, кто не пойдет на переговоры с Кремлем сегодня, не начнет расторговывать эту ситуацию в пользу своего участия в структурах исполнительных власти, кто не впадет в соблазн объявления, что наступил новый демократический Путин, который позволяет всё, Путин образца 2000 года.
http://www.echo.msk.ru/programs/personalno/843662-echo/
Александр Подрабинек, правозащитник:
Совершенно очевидно, что Кремль лихорадочно ищет сейчас возможности снизить накал общественных протестов. Власти готовы на уступки, компромиссы и переговоры. Медведев вносит в Госдуму либеральные законопроекты, телевидению разрешили показывать митинги оппозиции, возможно, снимут Чурова для всеобщего успокоения. Выступление на митинге Ксении Собчак и Алексея Кудрина можно считать неофициальным приглашением Кремля к сотрудничеству. Собчак призвала бороться не против власти, а за влияние на власть. Кудрин открыто призвал к переговорам и предложил себя в качестве посредника.
В сущности, ничего удивительного – обычная тактика загибающегося режима. Вопрос только в том, насколько эти предложения будут приняты лидерами общественного протеста. Насколько они устоят перед искушением променять положение в оппозиции на положение во власти... Будет обидно, если дело свободы и демократии опять постепенно перейдет в руки проходимцев, как это уже случилось 20 лет назад.
http://grani.ru/opinion/podrabinek/m.194440.html
Эдуард Лимонов, писатель, общественный деятель:
...Забегали, мы видим, засуетились посредники – такие себе шустрые личности, желающие с выгодой для себя продать народный гнев. Ибо народный гнев – отличный товар для продажи власти... Вообще-то Путин с его нынешним упавшим рейтингом (ну поверим один раз Левада-Центру), который и в столь упавшем состоянии превышает рейтинг и президента Обамы, и любого европейского лидера, мог бы послать посредников-переговорщиков подалее, но ему объяснили советники, что народный гнев следует купить у посредников, раз уж они его продают, дешевле выйдет. Лучше купить, а то как бы чего не вышло.
http://grani.ru/opinion/limonov/m.194632.html
Игорь Эйдман, социолог:
Делегация владельцев пиццерий идет к Дону Корлеоне и говорит ему: «Мы поможем придать легитимности вашей системе. Давайте владельцы пиццерий, строительные подрядчики, проститутки, торговцы наркотиками и букмекеры, находящиеся в зоне контроля и платящие дань вашей мафии, будут избирать Крестного Отца на честных альтернативных выборах. Сегодня Вы у нас Крестный Отец, а завтра, возможно, мы изберем на ваше место торговца маслинами Микеле Прохори».
...Лидеры оппозиции противоречат сами себе. Хочется сказать им, как в известном анекдоте: вы или крестик снимите, или штаны наденьте. С одной стороны, они говорят: у нас режим жуликов и воров, у власти – банда. А с другой – всерьез собираются вести с главарем этой банды переговоры. Какие могут быть переговоры с бандитами? Только о мирной сдаче, явке с повинной.
http://igeid.livejournal.com/85902.html
Сергей Удальцов, лидер «Левого фронта»:
Решения о самой возможности... переговоров, об их повестке дня и составе переговорной группы со стороны оппозиции должны приниматься коллегиально, открыто, с участием всех основных политических и гражданских сил, участвующих в кампании "За честные выборы!". Какие-либо сепаратные, закрытые договоренности по этому вопросу недопустимы.
http://namarsh-ru.livejournal.com/6360188.html
Алексей Навальный, юрист, политик:
Они (переговоры. – Ред.) уже
идут. В приемлемом публичном формате. Через резолюцию.
Требования настолько просты и очевидны, что не нужен никто их дополнительно
расшифровывающий.
Возможно, понадобится группа неких переговорщиков, и тут наша позиция должна
быть однозначной: сейчас никто не наделен мандатом на переговоры «от всех на
Сахарова и Болотной». Любой, кто заявляет обратное, – самозванец. Мы должны быть
лучше кремлежуликов и в первую очередь – легитимнее.
Группа переговорщиков должна быть определена прямым открытым верифицированным (без ботов, роботов и прочей дряни) голосованием в интернете. Возможно, даже именным голосованием. Вот прям сто тысяч человек регистрируются, верифицируются и избирают такую группу... Это будут законные полномочные переговорщики, которых поддержат все.
http://navalny.livejournal.com/659155.html
Андрей Пионтковский, публицист:
Ходорковский должен возглавить переговорную делегацию гражданского общества, уполномоченную обсуждать с властью процедурные вопросы амПутинации. Во-первых, он первый поставил коренные вопросы нашего экономического и политического развития в своем диалоге с властью девять лет назад. Во-вторых, он заплатил за это своим девятилетним мученичеством. В-третьих, за время заключения он написал ряд серьезных работ на тему государственного строительства. И еще в 2003 году говорил о необходимости изменения монархической по сути конституции.
Что касается его собеседника, то тот более чем кто-либо другой должен быть заинтересован в переговорном процессе. Неизбежность ухода Путина с политической сцены и из так полюбившегося ему большого «бизнеса» – медицинский факт. Если он не уйдет добровольно до 4 марта, его уйдут даже на заранее сфабрикованных им под себя выборах.
Предметом переговоров станут практические обстоятельства этого ухода, которые не могут его не интересовать.
http://www.kasparov.ru/material.php?id=4F01AD6FDCBAC
Андрей Илларионов, экономист, политик:
В связи с лихорадочной суетой по поводу допустимых переговоров с властью полагаю возможным сформулировать их базовые принципы в нынешних условиях.
1. Переговоры могут проводиться только
полномочными представителями сторон. Участие в переговорах без полномочий, как
справедиво заметил А. Навальный, – это самозванство.
2. А. Кудрин не является полномочным представителем власти, сам он никаких
государственных постов в настоящее время не занимает, никто его со стороны
власти на такие переговоры не уполномачивал, В. Путин от действий А. Кудрина
публично отмежевался.
3. Полномочных представителей оппозиции в настоящее время нет; они могут быть
назначены (избраны) лишь в результате демократического голосования. В качестве
кандидатов на роль переговорщиков могут быть рассмотрены, например, М.
Ходорковский, С. Удальцов, П. Лебедев.
4. Предметом возможных переговоров между оппозицией и властью не могут являться
требования, принятые на митинге 10 декабря, подтвержденные и дополненные на
митинге 24 декабря:
1) освобождение всех политических заключенных,
2) отмена официальных результатов голосования 4 декабря,
3) отставка главы ЦИК В. Чурова,
4) расследование всех фальсификаций во время голосования, наказание виновных в
их совершении,
5) принятие нового избирательного законодательства не позднее февраля 2012 года,
6) регистрация всех оппозиционных партий,
7) назначение новых выборов в новый
парламент.
Эти требования подлежат безусловному выполнению властью до начала каких-либо
переговоров оппозиции с ней.
5. Предмет переговоров оппозиции с властью (помимо требований, принятых на
митингах 10 и 24 декабря) согласовывается в рамках оппозиционного движения и
выносится на публичное верифицируемое голосование.
http://aillarionov.livejournal.com/375652.html
Владимир Буковский, писатель, бывший политзаключенный:
Первое, что нужно помнить людям, имеющим дело с сотрудниками КГБ, – это то, что с ними нельзя договориться... Их задача – тебя завербовать, и они этим занимаются, тебя вербуют. Ты можешь быть ему враг или агент – и ничего в промежутке нет. Вы можете считать, что вы проявили цивилизованность, пошли на какие-то компромиссы – для них это только признак слабости – а значит, надо давить дальше. Поэтому надо зарубить себе это на носу: чем раньше вы их «пошлете», тем в большей безопасности вы будете.
Я вам могу рассказать историю. Там, правда, не совсем цензурные выражения есть, но я их смягчу.
В лагере у нас сидел старый учитель из Закарпатья, очень интеллигентный, знал пять языков, такой вежливый, такой замечательный человечек. Вдруг «кум» стал его сажать. Вызывает – и в карцер. Вызывает – и в карцер. А у нас был такой негласный межэтнический лагерный совет, от разных этнических групп собирались якобы попить чайку, но вообще обсуждали лагерные дела. Там сидели армяне, украинцы, евреи, русские, литовцы. Поскольку в лагере надо решать общие проблемы сообща, то они договаривались, кто будет их представлять, и мы собирались, негласно обсуждали лагерные проблемы, что как делать. И вот возник вопрос с этим бедным украинским учителем: что делать, почему его сажают, он ведь ничего неположенного не делает, никого не трогает, да и не может никого тронуть. Я (лучше бы молчал) говорю: знаете, по моему опыту это означает только одно: «кум» его вербует, а интеллигентный наш учитель не может его послать на три буквы. А «кума» надо послать на три буквы, он другого языка не понимает. Это как компьютер работает на языке С++: если ты будешь пытаться ввести другое, он не поймет. То же самое «кум»: у него такой свой «машинный» язык. Ну, инициатива наказуема. Мне говорят: раз ты так просчитал, объясни ему, он сейчас как раз из карцера выйдет. Заварил я чаю, старичок вышел, пошли за барак, присели, и я его три с лишним часа учил, как сказать «иди ты на ...». Причем русский мат – он же вполне в системе Станиславского, там нельзя просто сказать, это надо как бы видеть. А у него губы не складывались, он не мог произнести это слово, никак. Пять языков он знает, а это слово не может произнести. Часа три я с ним мучился, научил. Научил, он все понял. Вызвал его «кум», он пошел на пятнадцать суток, вышел, и больше его не трогали.
Вот вам история. Она очень показательна, потому что с КГБ нельзя иначе, иначе они не понимают, у них по-другому устроена голова, их по-другому учат. И вы себе причиняете большую беду тем, что не шлете их сразу на три буквы.
http://www.svobodanews.ru/content/article/24437884.html
Грани.ру
Gazeta.ru, со ссылкой на источник в предвыборном штабе Путина, порадовала россиян планами партии на четвертое марта . Видный «единорос» Володин, брошенный отцом родным, грозой бандерлогов, на штурм Кремля, уже сформулировал задачу губернаторам и региональным штабам: обеспечить «очевидную и бесспорную» победу Путина – уже в первом туре!
Еще пару месяцев назад это была бы не задача, а «фигня вопрос»: само собой подразумевалось и потоотделения не требовало: руки знают свое дело с двухтысячного... Но после Болотной и проспекта Сахарова дело это приобрело щекотливый характер. Это ж надо и на елку сесть, и ничего не расцарапать… И победить, и в морду не получить…
И вот источник в штабе, радистка кэт наша, передает немыслимое: губернаторов попросят обеспечить победу Путина в первом туре, но так, чтобы не поставить под сомнение легитимность этого избрания! Вы спросите: это как? А вот как: губернаторы должны обеспечить Путину результат выше, чем у «Едра», но (цитирую) «с другой стороны, правдоподобный…»
Почувствуйте разницу: не правдивый, а правдоподобный! Между этими частично однокоренными словами – дистанция размером в импичмент и много-много лет тюремного заключения.
То есть, говоря русским языком, источник в избирательном штабе Путина, не моргнув глазом, анонсировал подготовку захвата власти в стране. Тут самое время хором, как дедушку Мороза, позвать Генерального прокурора, но Чайка улетел в теплые края, какая жалость...
Стало быть, ждем правдоподобия.
Короче: нас предупредили.
Виктор Шендерович,
Радио «Свобода», 30 декабря 2011
Алексей Леонидович Кудрин, бывший министр финансов и несостоявшийся премьер из ближайшего окружения Путина, опубликовал на «Эхе Москвы» программный блог, который заслуживает названия «Как мы будем разводить оппозицию».
Две главные темы, обозначенные Кудриным: «надо создавать партию» и «надо вести переговоры».
Так вот, партию создавать не надо. Партия – это инструмент для получения власти путем выборов или переворота. Соответственно в условиях, когда выборов нет, а переворота никто, кроме Лимонова, особо не хочет, создавать партию бессмысленно. Это как создавать, ну, допустим, ракету. «Если вы хотите добраться до поста президента РФ, создайте ракету». Зачем?
Партия одна не создастся. Появятся два десятка – одна Навального, другая Немцова, третья – полных отморозков, которые будут кидать во всех какашками и кричать: «Навальный – проект Кремля!», после чего Кремль удовлетворенно окинет взглядом пейзаж и скажет: и с кем же из этого стада мартышек прикажете договариваться?
Это не потому, что оппозиция недоговороспособна. А потому, что объекта политики – выборов – в России нет. Представьте себе недавний республиканский кокус в Айове в отсутствие выборов. Тут же Митт Ромни создает себе партию, Рик Санторум создает себе партию, Рон Пол, Ньют Гингрич, Мишель Бакман – все создают себе по партии. Конец всему этому прекрасному разнообразию кладут выборы, когда клетки политического организма начинают кооперироваться между собой, чтобы выжить. Без выборов они только делятся.
Не надо создавать партию – надо создавать организации, которые занимаются обеспечением честных выборов, вылавливая фальсификации. Обеспечением того, что потом приводит к созданию партий. Когда я писала об этом (впрочем, идея настолько очевидна, что на копирайт я не претендую), я написала «организация». В единственном числе.
Теперь поправлюсь: организации. Во множественном. У этих организаций два существенных отличия от партий. Первое: они могут только взаимодействовать между собой, делить им нечего. И второе: у них нет почвы для переговоров с властью. У политиков есть. А у организаций избирателей – нет.
Теперь о переговорах. Никаких переговоров не может быть, потому что для переговоров нет почвы. Люди, которые вышли на Болотную, не хотят власти. Они хотят вернуть выборы. В чем сюжет переговоров? Давайте вернем выборы на одну седьмую? На пять шестых? С кем переговоры? С стороны вышедших на Болотную нет субьекта для переговоров, потому что 100 тыс. переговоры не ведут, а как только из 100 тыс. выделяется пять человек, они перестают представлять 100 тыс., которые хотят выборов. Они представляют те пять, которые хотят переговоров.
К тому же – с кем переговоры? С Путиным? Ага, я представляю себе эту картинку: Путин принимает, допустим, Навального, Немцова, Акунина, Парфенова и Пархоменко. Ответ: этого не бывает. Тогда к кому пойдут эти люди? К младшему помощнику Чурова? И? В чем сермяжный смысл переговоров с младшим помощником Чурова?
Знаете, в чем самая удивительная особенность этого текста? В том, что, заняв такую позицию, Алексей Кудрин потерял шанс быть одним из лидеров будущей России.
Я думаю, что шанс у него был очень большой.
Его вышвырнул Путин. Несправедливо. Пожертвовал, как пешкой, чтобы успокоить раскричавшегося айфончика. Кудрин – часть элиты. Но, пожалуй, это единственный человек среди путинской элиты, который имеет позвоночник, твердые убеждения и твердую волю, чтобы их отстаивать. Несмотря на «Еврофинанс» и пр., это человек, который реально был способен осуществлять железной рукой реформы. О Чубайсе – бывшем приватизаторе, который теперь во главе Роснано рассказывает, как важны государственные инвестиции для модернизации, – этого, увы, больше сказать нельзя. Был Чубайс, да вышел.
Я не думаю, что Кудрина в качестве переговорщика (с какой, собственно, стороны?) выставил Кремль. Не звонил ему Путин. Это Кудрин звонил Путину, придумав, как он может быть полезен. А Путин никогда не говорит «нет». Зачем? Пусть человек делает, что предложил, потом сам же окажется виноват.
В общем, во всей этой истории мне больше всего жалко того, что оппозиция утратила одного из потенциальных вождей – Кудрина. Потому что у него кессонная болезнь, и, будучи вышвырнут из власти, он думает в старой парадигме: как помочь Путину.
Жаль.
Юлия Латынина,
«Ежедневный журнал», 9 января
«Круглый стол» или скамья подсудимых?
(К вопросу о правосудии и словоблудии)
Нынешние российские споры о возможности
переговоров с режимом «жуликов и воров», на мой взгляд, упускают из виду самую
суть проблемы.
Все мы понимаем, что речь идет не просто о жуликах и ворах, но и убийцах; однако
сказать об этом вслух пока осмелились, кажется, лишь Алексей Навальный и Андрей
Некрасов.
Этот режим стоит на крови в самом прямом смысле слова.
Он и начинался с преступлений против человечества, со взрывов жилых домов, с
геноцида в Чечне.
Все время, пока этот режим существовал, он убивал людей: Старовойтова,
Щекочихин, Юшенков, Политковская, Литвиненко, Эстемирова, Маркелов, Бабурова,
Червочкин, Аушев, Магнитский – лишь самые известные из его жертв. Пока эти
преступления не расследованы, пока виновные не предстали перед судом, мы не
сможем сказать, что покончили с кремлевской бандой.
Почему же, столь охотно (и справедливо) обвиняя режим в коррупции, лжи,
фальсификациях, провокациях, и даже узурпации власти, многие так и не решаются
говорить о самых страшных его преступлениях?
Бесспорно, выдвигать такие обвинения – тяжелая ответственность. Предположим, с
жуликами и ворами еще можно договориться миром: пусть, мол, вернут награбленное
и идут на все четыре стороны. Но если речь идет об убийствах, вернуть украденные
жизни невозможно – а стало быть, невозможен и компромисс с убийцами.
Когда у народа украли Газпром, Лукойл и голоса на выборах, народ может простить
воров. Убийц же прощать некому. Живые не вправе это сделать.
Это отнюдь не вопрос отвлеченной морали – это и вопрос практической политики.
Не случайно главные лозунги общественного протеста сейчас сформулированы в
терминах, так сказать, уголовного права. Страна восстала не против чьей-то
политики, не против какой-то идеологии, а именно против уголовщины во власти.
Такая революция не может закончиться «круглым столом» – по сути, сделкой
преступников с правосудием. Она может закончиться только судом. В худшем случае
– самосудом.
В этом смысле попытки «наладить диалог» с властью не просто вредны, но
самоубийственны.
Десятки и сотни тысяч людей выходят на улицы требовать правосудия, а отнюдь не
«круглого стола» с кремлевскими паханами. Любые переговоры в такой ситуации
будут восприниматься как преступный сговор; тот, кто на такие переговоры пойдет
– как сообщник мафии. Прожив достаточно долгий исторический период при мафиозном
режиме, российский народ вполне тонко понимает этику бандитских разборок.
Применить это знание к своей нынешней конфронтации с Кремлем для нас и
естественно, и оправданно. Прав был умирающий Дон Карлеоне, наставляя своего
молодого наследника: войны не избежать, и первый, кто предложит тебе вступить в
переговоры с врагом, есть предатель. А народ наш и «Крестного отца» смотрел, и
что еще важнее, прожил жизнь в России. Доверия к политикам у общества и
сейчас-то немного. Болтовня же о «диалоге с властью» подорвет это доверие
окончательно.
Столь жесткое отношение к самозваным переговорщикам вполне оправдано – в том
числе, и нашим историческим опытом.
Так-то вот, свои четверть века назад, демократическая оппозиция потратила
решающие годы на «диалог» с издыхающей советской властью. В результате
номенклатурные жулики и воры успели спокойно переквалифицироваться в
«демократы», и в этом новом качестве остались у власти. Вроде бы, диалог был
нужен для того, чтобы смена режима прошла мирно, бескровно. Прошло лишь
несколько лет, и обнаружилось, что вместо смены режима произошла лишь смена
декораций: те же самые бандиты, переодевшись в другую униформу, принялись
убивать и пытать людей в Москве, в Чечне, в отделениях милиции по всей России...
Хороша «бескровная революция» – реки крови, а свободы с демократией как не было,
так и нет.
Да и польский «круглый стол» трудно считать позитивным историческим опытом.
Вспомним: режим тогда выторговал себе, помимо прочего, две трети мест в сейме и
президентский пост на переходный период. И конечно, польская номенклатура
потратила этот переходный период на то, чтобы укрепить свои позиции, остаться на
плаву (при деньгах, при власти, при прессе) в новой Польше. «Круглый стол»
затруднил и замедлил выздоровление страны на целое поколение. Как впоследствии
выяснилось из архивов, никакой реальной нужды оппозиции идти на уступки на тот
момент не было. Сам Ярузельский признавал тогда в своем кругу, что кабы не
«круглый стол», его режим не продержался бы и нескольких месяцев. Характерно и
то, что в конце концов – пусть двадцать лет спустя – полякам все же пришлось
посадить Ярузельского сотоварищи на скамью подсудимых.
Классический пример быстрого и без рецидивов избавления страны от тоталитарной
заразы – послевоенная Западная Германия.
Конечно, ее выздоровление стало возможным только благодаря Нюрнбергскому
процессу. Только вскрыв и осудив все преступления режима, страна может двигаться
вперед. Польше потребовалось почти двадцать лет, чтобы убедиться в этом и на
собственном опыте. Какой-нибудь Камбодже потребовалось более тридцати лет – но и
лидеров «красных кхмеров» тоже в конце концов пришлось судить. Россия, не
решившись в свое время устроить суд над советским режимом, заплатила за это
дороже всех. Хотелось бы надеяться, что на сей раз мы не повторим той же ошибки.
Но несомненно и то, что кремлевская мафия постарается любой ценой предотвратить
такой суд.
Они не те люди, которые станут героически отстреливаться до последнего патрона.
Но свой последний козырь – реальную или мнимую угрозу кровопролития – они
используют сполна. Скорее всего, именно на то, чтобы загнать нас за «круглый
стол» – что будет означать, как минимум, иммунитет для целого ряда кремлевских
паханов. А ведь иммунитет – это не просто цивилизованный отказ от мести; это еще
и отказ от расследования их преступлений. Пусть даже они бросят на пики
стрельцам парочку самых ненавистных бояр – скажем, Чурова и Путина (этого
последнего, кстати, им в любом случае опасно оставлять в живых – он слишком
много знает, и если дело дойдет до суда, вполне может выдать подельников); но
еще у многих тысяч жуликов и воров на лбу не написано, что они жулики и воры.
Тут нужно объективное расследование и справедливый суд; иммунитет же будет
означать для них вечную презумпцию невиновности. Произойдет смена лидеров,
какие-то косметические реформы, но не смена режима. «Лубянская преступная
группировка» опять извернется и останется у власти, незаметно украв и эту
революцию. На то они и жулики, и воры.
Словом, если состоится такой «круглый стол», то круглыми там будем только мы –
круглыми идиотами, сумевшими прозевать дорогой ценой завоеванную победу.
И когда поднимутся по всей стране новые «приморские партизаны», вершить на свой
лад украденное у них правосудие – кто их осудит? Виноваты будут не они, а
самозваные лидеры революции, предавшие ее справедливые требования; кричавшие
вместе с народом «не забудем, не простим!», и тут же побежавшие торговать
забвением-прощением в обмен на министерские портфели.
Не о «круглом столе» нам сейчас надо думать, а о своем собственном долге перед
страной и историей: осуществить правосудие, причем в цивилизованных формах.
По счастью, пока высоколобые московские политики все еще тешатся иллюзиями,
нашлись в стране и более ответственные люди. В регионах уже началось движение за
избрание общественных трибуналов для расследования и правовой оценки
преступлений режима. Даже без карательных полномочий, такие трибуналы помогут
избежать самосуда с одной стороны, и безнаказанности с другой. Конечно, наравне
с региональными, понадобится и всероссийский трибунал для расследования наиболее
масштабных преступлений режима. Начинать несомненно надо с его первородного
греха – взрывов домов в 1999 году, который и привел режим к власти. Если для
расследования пока недостаточно фактов и доказательств, вполне законным
требованием станет выдача документов, свидетелей и подозреваемых для таких
расследований. А начинать эту работу надо сейчас. Завтра уже может быть поздно.
Конечно же, режим будет защищаться – ожидать легкой победы после всего лишь пары
митингов наивно и безответственно.
Уже сейчас режим находится в положении знаменитой путинской крысы, загнанной в
угол. Много лет назад, поглядев в крысиные глаза, Путин увидел свое будущее – и
если он не вполне понял тогда смысл пророчества, он несомненно понял его в
минувшем декабре. Вопрос теперь лишь в том, дадим ли мы крысе возможность
броситься на нас, или ударим первыми. И если уж бить, то бить надо в самое
уязвимое место. Чем быстрее мы эту крысу прикончим, тем безболезненнее это
пройдет для страны.
Не будем себя обманывать: конфронтация с властью неизбежна, к ней надо
готовиться, и если нам нужен сейчас польский опыт, то не «круглого стола», а
противостояния военному положению.
Надо быть готовыми к тому, что режим попытается интернировать оппозиционных
лидеров и активистов, в центре и на местах. Подготовить себе на этот случай
резервные квартиры, телефоны, выход в интернет, простые средства печати. Надо
быть готовыми и к тому, что интернет и мобильная связь будут на какое-то время
вообще отключены – и подготовить альтернативные средства коммуникации.
Приготовиться надо и к тому, что оппозиционные СМИ не смогут функционировать – и
заранее договориться об экстренных средствах информации и организации.
Конфронтации не избежать – думать надо о том, как избежать крови.
Переговоры тут ничем не помогут, как не помогут переговоры с загнанной в угол
крысой. Допустим, выторгуете вы у них обещание не использовать силу – кому это
обещание поможет, кто ему поверит? Пока в Кремле сидят серийные убийцы,
опасность кровопролития никуда не денется. Спасать страну, спасать невинные
жизни надо не вместе с ними, а от них. Если режим еще достаточно
силен, чтобы отбиться от революции, то на существенные уступки он не пойдет, а
переговоры использует, чтобы расколоть и скомпрометировать оппозицию. Если же
режим достаточно слаб, чтобы договариваться всерьез, то на уступки не должны
идти мы. Тогда уже надо требовать безоговорочной капитуляции. Нельзя допустить,
чтобы революция стала кровавой; но нельзя допустить и того, чтобы она стала
фальшивой. Как показывает опыт, фальшивая революция тоже оборачивается большой
кровью.
Конечно, предвидеть все сценарии событий невозможно.
Надо только помнить, что мы имеем дело с лжецами и преступниками, веры им нет,
компромисс с ними невозможен. Как и освобождение политзаключенных, как и честные
выборы, расследование преступлений режима не может быть предметом торга. Это –
непререкаемая, ясно высказанная воля народа, и любые уступки по этим вопросам
будут вполне справедливо восприняты как предательство. А пока режим не готов
капитулировать, говорить с ними вообще не о чем. С моей точки зрения, простой и
логичный ответ на все эти вопросы уже давно дал Иван Андреевич Крылов:
«Ты сер, а я, приятель, сед,
И волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой».
Владимир Буковский,
Сайт «Эха Москвы», 16 января
Возражение Борису Акунину
Напечатанная 20 января в The New York Times статья Бориса Акунина «Let’s Not Rush to Win in Russia» («Давайте не спешить побеждать в России») дышит спокойствием и уверенностью. Читать ее приятно, как приятно слушать всякого человека, уверенного в торжестве правого дела.
Уверенность Акунина в неизбежной победе основывается на том, что время работает исключительно на демократию, а посему «хорошо бы, чтобы путинский режим рухнул не слишком быстро. Пусть посопротивляется еще хотя бы годик». Это время позволит «росткам пока еще совсем зеленого гражданского общества подрасти и окрепнуть», а «гражданское общество научится самоорганизации, нарастит мышцы».
Надо сказать, что различные варианты идеологии примирения – от частичного до тотального – вовсю обсуждаются сегодня всеми комментаторами происходящих событий. Диапазон примирения невероятно велик – от готовности согласовывать протестные митинги с властями (хотя по закону требуется всего лишь уведомление) до согласия терпеть любого незаконно избранного президента, если он пообещает выполнить хоть какие-то требования протестующих. На этом фоне готовность Акунина потерпеть Путина еще годик даже не выглядит слишком зловещей.
Не знаю, связаны ли тайным смыслом Б. Акунин и Бакунин, но известный анархист и панславист в позапрошлом веке писал, что «примирение с действительностью во всех отношениях и во всех сферах жизни есть великая задача нашего времени». Полагаю, что многие и сегодня считают также.
Я далек от мысли записывать Бориса Акунина в тайные сторонники нынешней власти, но всякое торможение протестов, с моей точки зрения, очень на руку властям. Идея о том, что эту власть можно победить вразвалочку, не спеша и наслаждаясь процессом – это из области беллетристики. История и практический опыт бархатных революций свидетельствуют об обратном. К победе приводят только нарастающий общественный напор, эскалация требований и действий, непримиримость в отстаивании позиций. При ином раскладе результатом общественных протестов становятся, в лучшем случае, декоративные изменения, замена вывесок или одиозных фигур во власти; в худшем – жесткое подавление протестов и искоренение оппозиции.
Акунин исходит из предположения, что ростки гражданского общества будут безмятежно расти, а власть будет смотреть на это с умилением или хотя бы равнодушно. А я скажу вам, что пока эти ростки не превратились в буйную поросль, власть постарается посыпать их гербицидом, а то и выжечь напалмом. Нельзя недооценивать противника, приписывая ему недостаток инициативы. Это к полезным делам они не приспособлены, на добро ленивы, к бедам равнодушны. Что касается спасения своей власти, то тут они инициативны, изобретательны и энергичны. Тут им нет равных!
Они уже отошли от первого шока, вызванного внезапными и необъяснимыми для них декабрьскими митингами. Они уже подключили к разложению общественных протестов системную оппозицию, своих эмиссаров – от гламурных журналистов до разжалованных министров, и спецслужбы, сливающие в прессу компромат на лидеров оппозиции. Они уже опомнились и, боюсь, решились на многое, пока оппозиция не спеша готовит февральский митинг.
Какой там годик! Власть будет делать решительный шаг вперед, как только оппозиция нерешительно отступит на полшага назад. Там, где оппозиция будет готова к обсуждениям, власть останется непреклонной, а уступит только там, где оппозиция проявит твердость и будет стоять на своем. У власти психология уличной шпаны, которая отступает, поджав хвост, только когда сталкивается с силой или готовностью ее применить. Уступать сейчас во времени или требованиях – это провоцировать власть на жесткие ответные меры. Кто в своей жизни сталкивался с мелкой уголовной шпаной и репрессивным аппаратом государства, тот это понимает.
К сожалению, опыт российской жизни показывает, что власть ради достижения своих целей не остановится и перед кровопролитием. Кто сомневается, вспомните о взрывах в 1999 году жилых домов в Москве и Волгодонске, которые стали поводом для начала войны в Чечне и прихода к власти Путина.
Зловеще прозвучали на встрече с заявителями митинга 4-го февраля слова вице-мэра Горбенко о невозможности обеспечить безопасность на 6-километровом маршруте шествия демонстрантов. Прозвучали как угроза, как готовое на будущее оправдание: «А мы же предупреждали!».
Нет, Григорий Шалвович, нет у нас годика на раскачку. Если, разумеется, мы хотим что-то изменить в лучшую сторону. Если же мы настроимся на философский лад и остановимся на мысли, что когда-нибудь общество все равно самоорганизуется, режим личной власти одного человека станет невозможен и добро победит зло, то тогда у нас, действительно, в запасе вечность. Тогда можно не спешить.
Александр Подрабинек,
«Ежедневный журнал», 23 января