Назначение

Министр культуры и культура министра

Я считаю, что он человек с хорошим потенциалом, и самое главное – энергичный

Дмитрий Медведев

Культурный свой

Несомненно, самым сенсационным при формировании нового правительства стало назначение Владимира Мединского министром культуры. 41-летний пиарщик и политтехнолог «Единой России» и доверенное лицо Путина на последних выборах теперь, видимо, должен стать всероссийским пропагандистом, превратив министерство в свой рупор. Недоброжелатели доктора Мединского даже стали сравнивать его с доктором Геббельсом.

Сам г-н Мединский считает себя историком и даже защитил в июне 2011 года докторскую диссертацию «Проблемы объективности в освещении российской истории второй половины XV – XVII вв.». Работа значительно ýже заявленной темы, ибо в ней рассматриваются только сочинения иностранцев. А критерий объективности очень прост. Если иностранец пишет о России и русских только хорошее – он объективен, а если плохое – то субъективен. Основной же вывод исследования сводится к новаторскому тезису о том, что «один и тот же источник может содержать и достоверные, и недостоверные сведения по различным вопросам».

По мнению историка Алексея Лобина, в диссертации Мединского присутствуют «примеры научной недобросовестности, вопиющего дилетантизма», а сама диссертация представляет собой «наукообразный суррогат на уровне курсовой (правда, весьма объемной) студента первого или второго курса». При этом «Мединский оценивает источник с позиций собственных представлений об эпохе и выдает свои субъективные оценки за объективизм». Ученые не без основания заподозрили, что новый министр культуры, вопреки собственным уверениям, не обращался к архивным документам XVI-XVII веков. Приводится несколько ярких фраз из текста диссертации: «Конные воины, из которых состояло русское войско, никак не могли бегать, им полагалось скакать»; «В русском войске не было простых солдат, оно состояло из дворян. К тому же царь не вел длительных войн в зимнее время».

А вот еще замечательное рассуждение: «Вообще данные Ченслора о существовании в Русском государстве нищих и бедняков противоречат известиям Барбаро и Контарини о большом количестве продуктов на русских рынках, которые стоят сущие копейки. Многие иностранцы писали, что жизнь простых людей в России сытная, но без излишеств». Применяя такую методику, легко можно утверждать, что богатый выбор продуктов в сегодняшних московских супермаркетах опровергает информацию западных корреспондентов о наличии в столице бедняков и нищих.

Лобин так характеризует метод Мединского-диссертанта: «Если иностранец описывает негативные качества русских – то он обязательно врет, а если позитивные – значит пишет исключительно правду и только правду». Несомненно, тот же метод Владимир Ростиславович применяет и к современности. Вероятно, нас ждет бурный поток субсидированных государством псевдопатриотических фильмов-поделок вроде «1612» или «Невской битвы», а действительно серьезное искусство, не являющееся пропагандой, о господдержке может забыть.

В автореферате диссертации обнаружены многочисленные случаи плагиата (автор приводит примеры плагиата. – Ред.).

В самой диссертации Мединского плагиата наверняка гораздо больше. Но что-то мне подсказывает, что наш ВАК, в отличие от немцев, которые не только лишили уличенного в плагиате министра обороны ученой степени, но и вынудили его уйти в отставку, не станет придираться к новому министру культуры. Ведь по части плагиата в диссертации и сам национальный лидер не без греха. Эксперты скажут, что самостоятельно написанные фразы все равно представляют собой научный вклад, достаточный для присуждения докторской степени. Зато теперь плагиаторы в искусстве могут чувствовать себя спокойно. Новый министр их трогать вряд ли будет, памятуя, что не стоит бросаться камнями, если живешь в стеклянном доме.

Мединский утверждает: «Государство может стоять либо на насилии, либо на добровольном объединении общества вокруг системы общепринятых и общепонятных абстрактных ценностей». В общем, объединяйтесь поскорее вокруг духовных ценностей моего тезки Путина и его команды, а не то придется перейти к насилию. Подход же к истории и культуре у нового министра заявлен в программном интервью, данном незадолго до назначения:

«Сила режима определяется не количеством штыков, готовых убивать за деньги, а количеством людей, готовых умереть за этот режим бесплатно. А готовность умереть за абстрактную идею – что, кстати, является главным отличием человека от животного – определяется только идеологией. Как формируется идеология? Она стоит на многих китах, главный из которых – культурный код, а в его рамках – исторический код. Можно сказать, что исторический код – это часть культурного кода. Культура – это просто более широкое понятие, можно назвать это цивилизационными ценностями».

Не уверен, что Владимир Ростиславович сам до конца понимает им сказанное. Неясно, как исторический код может быть частью культурного кода и почему культура равна цивилизационным ценностям. Но основная идея как будто просматривается. Культура существует только затем, чтобы создавать идеологию, а идеология нужна такая и для того, чтобы миллионы россиян были готовы с улыбкой пойти на смерть за Путина и Медведева, за Суркова и Володина, за Сердюкова и Патрушева, за Чубайса и Грефа, за Прохорова и Абрамовича, за Усманова и Потанина...

История же для министра культуры – это, по его собственному признанию, «политика, опрокинутая в прошлое», неиссякаемый источник пропагандистских материалов. Мединский ратует за единственно верный учебник истории, поскольку пусть «лучше уж государство политизирует историю, чем кто попало или чужое государство. Нельзя это пускать на самотек». Для школьников в истории должны быть «пантеон героев, реперные точки, аксиомы, которые вы должны знать». Нетрудно догадаться, какие герои и какие аксиомы. Герои – те, кто действовал для приумножения мощи государства, а аксиомы – что государство всегда право, а указывающие государству на его неправоту категорически неправы.

Как считает Мединский, своя правда, полезная для нравственного воспитания, была и у Алексея Михайловича, и у Петра Первого, и у красных, и белых. Пакт Молотова-Риббентропа, по словам Мединского, – «это очень своевременное решение, благодаря которому мы обскакали всех на полкорпуса на вираже».

Мединский считает, что в отечественной истории «на уровне образования обязательно должны предлагаться канонические версии – максимально взвешенные, максимально выверенные, максимально бесспорные». Но беда как раз в том, что «канонические версии» как раз и вызывают самые ожесточенные споры и часто оказываются весьма далеки от истины. Главную же цель культурной политики новый министр видит в восстановлении «единого союзного пространства хотя бы на базе экономического союза с максимальной политической интеграцией РФ, Украины, Белоруссии и Казахстана». То есть сегодня мастера культуры должны всемерно содействовать российской политической и экономической экспансии на постсоветском пространстве.

А вот позиция по отношению к тем, кто придерживается иной, чем Мединский, точки зрения по любому вопросу: «Я даже не хочу в этой ахинее разбираться, не хочу уточнять, откуда что взялось, – я хочу эту ахинею сжечь». Что ж, это действительно похоже на Геббельса. Правда, Геббельс был не только военным преступником, но и одаренным журналистом, оратором и мастером эффективной пропаганды, которая заставляла миллионы немцев умирать за фюрера и Фатерлянд. Владимир Ростиславович, разумеется, никакой не преступник (пока не начал жечь книги), но вот писатель и пропагандист он тоже никакой и никого, слава Богу, умирать за Путина и «Единую Россию» не сагитирует.

Борис Соколов,

Историк Марк Солонин –

о новом министре культуры

Историка-единоросса Владимира Мединского, назначенного министром культуры в правительстве Дмитрия Медведева, публицисты сравнивают с графом Уваровым и Геббельсом. Почему министерский пост занял автор многочисленных сочинений, разоблачающих наветы русофобов?

Историк Марк Солонин, автор книг о Второй мировой войне, написал о Владимире Мединском статью «Дурман-трава» (http://www.solonin.org/article_durman-trava). Он считает появление Мединского в составе правительства Медведева явлением закономерным.
 
– Конечно, это не случайное назначение – эту тривиальную мысль я дополню еще одной тривиальнейшей мыслью, которая выражена в русской поговорке «было бы корыто, а уж свиньи найдутся». Желающих поработать на Путина среди советской и постсоветской образованщины полно. Недавно во время предвыборной кампании тучные стада деятелей культуры побежали записываться в доверенные лица Путина и всякие комитеты его поддержки. То есть там было из кого выбирать. Но ведь в этих позорных списках были люди, чья фамилия рядом со словом «культура» смотрится вполне нормально. Тот же Станислав Говорухин. Как бы ни относиться к его нынешнему политическому поведению, но это, безусловно, выдающийся деятель российской культуры. То же самое – Никита Михалков. Тем не менее, при таком огромном выборе был выбран достаточно заурядный пропагандист, причем пропагандист разнузданного геббельсовского сорта, который вполне подходит под нынешнее слово «пропагандон». И то, что такого пропагандона назначают на пост министра культуры страны, которая дала миру Пушкина, Гоголя, Тургенева и Толстого – это, конечно, определенный вызов, это определенная демонстрация.
 
Что нам хотели этим месседжем сказать? Во-первых, нам – так называемой демократической общественности – хотели сказать: имейте в виду, что нынешняя власть совершенно не собирается соблюдать приличия, это в добавку к тому, что происходит на площадях Москвы. А второй момент – это то, что господин Мединский в своей пропаганде и демагогии действительно предлагает новый, существенно отличающийся от старого КПССшного тип пропаганды, тип мышления. Старая советская школа пропаганды базировалась на постулате: мы очень хорошие, мы несем миру самое лучшее учение, мы осуществляем мечту человечества на земле. И вот поэтому, потому что мы такие бесконечно хорошие, нам многое простительно. А господин Мединский выкатывает совершенно другую вещь. Я процитирую то, что он пишет в своей скандально известной книге «Война»: «Своих человек защищает всегда – это заложено у него на генетическом уровне. Так происходит всегда и везде. В объединениях по любому признаку, семейному, семейно-сицилийскому, религиозному, партийному, национальному всегда работает принцип оправдания и защиты себе подобных». Здесь уже предлагается принципиально иная схема: нам все можно, потому что это мы. Неважно, хорошие мы или плохие, он даже не утверждает, что мы хорошие, нам просто можно, потому что это мы.
 
А дальше через несколько страниц он приводит пример: вот была война с Финляндией, когда огромный Советский Союз напал на Финляндию с населением три с половиной миллиона человек. 430 тысяч жителей были зимой изгнаны из своих родных мест, и потащились беженцы вглубь Финляндии. По этому поводу Мединский роняет следующую фразу: «Если вы руководитель российского государства, то думать вы будете думать в первую очередь о своих подданных (заметьте, не гражданах – подданных). И если нужно пустить голых на снег финнов, чтобы ваш народ был в безопасности, вы будете разорять и изгонять финнов». До такого советская пропаганда никогда не доходила. Она никогда не вспоминала про 430 тысяч финнов, выгнанных со своих мест, и уж в любом случае никогда бы не набралась наглости утверждать, что любое преступление, которое совершили «наши», перестает быть преступлением, потому что это наши, связанные с нами кровно-сицилийскими родственными узами. Вот это новая модель гораздо более похожа по духу на модель германского фашизма, нежели на старую советскую мессианскую идею.

– Мединский написал множество книг, разоблачающих русофобию со времен Соловья-Разбойника и царя Гороха. Но ваша тема – это история Второй мировой войны, так что у вас пространство спора с ним ограничено этой темой, хотя не знаю – можно ли вообще говорить о профессиональном споре?

 
– О споре с Мединским говорить совершенно невозможно по той простой причине, что это совершенно новый подход: господин Мединский честно, откровенно сообщает, что на факты ему наплевать. Никогда ничего подобного не было в советской пропаганде, и вся советская идеология была построена на том, что наша версия истории, политики, общественных наук самая верная, а те, кто с нами не согласен, фальсификаторы и обманщики. Вы помните, как звучала статья 190 пункт 3 уголовного кодекса: распространение заведомо ложных, клеветнических измышлений, порочащих советский строй. Так строилась советская пропаганда. Боже упаси, мы никого не наказываем, тем более в уголовном порядке, за критику советского строя, мы наказываем тех, кто заведомо клевещет, заведомо извращает факты, заведомо врет. А господин Мединский пишет: «Факты сами по себе значат не очень много. Скажу еще грубее: в деле исторической мифологии они вообще ничего не значат. Все начинается не с фактов, а с интерпретаций. Если вы любите свою родину, свой народ, то история, которую вы будете писать, будет всегда позитивна». «Я не являюсь ученым-историком (пишет человек, который через несколько месяцев защитит докторскую по истории – М.С.), моя специализация иная, она закреплена в ученой степени доктора политических наук и практического специалиста по пиару и пропаганде. Если вы наивно считаете, что факты в истории главное, то откройте глаза: на них уже давно никто не обращает внимания. Главное – их трактовка, угол зрения и массовая пропаганда». Еще одна цитата из министра культуры Мединского: «Имея под рукой такую колотушку как телевидение, можно не самые убедительные выводы вколотить в головы, опустошенные сериалами, танцами на льду и прочей дребеденью». На мой взгляд, после таких заявлений становится совершенно бессмысленно о каком-либо споре. Какой спор, о чем спорить? Спорить с наперсточником о том, что мухлюет? Он знает, что он мухлюет, он честно в этом признается.

 
– Удивительно, что такие вещи произносятся открыто.
 
– Я еще раз хочу повторить, на мой взгляд, принципиальную вещь – это совершенно новый стиль и совершенно новое содержание. Он гораздо ближе к логике и внутреннему самоощущению гитлеровского нацизма: «когда я слышу слово „культура“, я хватаюсь за пистолет», «выбросите химеру, которая называется совестью», «потомки не спросят у нас, какими методами мы добились результатов» – это гитлеровско-геббелевская стилистика.

 
– Стало быть, это личность, опасная на министерском посту. Или все же следует относиться к тому, что он говорит, с постмодернистской иронией, как к ничего не значащей болтовне?

 
– Вы меня взяли сейчас с поличным. Дело в том, что в феврале вышел сборник статей «Анти-Мединский» в издательстве «Яуза», там моя статья под названием «Дурман-трава». Эту «Дурман-траву» я писал в декабре прошлого года и тогда имел неосторожность написать, что все это не заслуживает обсуждения. Я написал, что, если бы не просьба главного редактора этого издательства, я бы не стал с этим связываться, и большого общественного вреда от Мединского не вижу, поскольку свои книжки он ухитряется продавать по 450 рублей за экземпляр. За такие деньги ее никто, по крайней мере, в провинции не купит. А сегодня, в мае 2012 года, я вынужден признать, что я его недооценил. Мединский минус министерское кресло – это ноль, а вот если к нулю приставить палочку, как вы понимаете, это очень большое число 10. И когда человек с такими разнузданными взглядами, хотя это не взгляды, а разнузданная готовность обслуживать интересы заказчика, когда человек с такими разнузданными наклонностями оказывается на посту министра культуры, это не столь безобидная вещь.

Дмитрий Волчек,

Радио Свобода, 26 мая,

http://www.svobodanews.ru/content/article/24594139.html

Андрей Зубов, доктор исторических наук,

профессор МГИМО, автор двухтомника «История России. 20 век»:

Мединский, конечно, человек очень образованный, культурный, активный, много работающий и пишущий и хорошо известный нашему обществу, но известен он как человек определенной тенденции. И эта тенденция кому-то очень нравится, а на мой взгляд – эта тенденция очень опасная. Тенденция абсолютной апологетики вообще всей истории и культуры России. Причем в своей апологетике Мединский допускает то, что хороший историк допускать не должен, то есть замалчивание одних фактов и, наоборот, несоразмерное раздувание других. А иногда, в общем-то, даже не вполне точная интерпретация тех или иных фактов, что вообще невозможно. Поэтому мне кажется, что назначение его министром культуры – это знак того, что наша власть нынешняя все больше отходит от пути строительства общества на принципах объективности и на принципах воспитания ответственного человека, который сам может делать выводы из объективно наличествующих фактов. Она возвращается к такому советскому – или тоталитарному, если угодно – клише, когда за человека думает власть и предлагает ему готовые формы, не важно насколько они точны и верны, но они «полезны» – в кавычках – для государства. То есть народ – дитя, государство – отец, которое воспитывает это дитя.

Мы возвращаемся к пагубному состоянию страны, которое было в России долгое время до революции. От него мы отошли только после революции 1905-го года, затем оно вернулось с советской властью, и от него мы, слава Богу, вновь ушли в эпоху перестройки, а окончательно порвали в 1991 году. Это состояние очень много вреда принесло нашему обществу, сделало его детским, не взрослым, безответственным. Мне кажется, сейчас мы возвращаемся к нему, назначая таких людей, очень характерных людей, во главу, можно сказать, самого духовного министерства современной России, Министерства культуры.