26 сентября Владимиру Войновичу исполнилось 80 лет.
Первое произведение писателя, с которым я познакомился, стал сразу «Чонкин», напечатанный в «перестроечной» «Юности». Конечно, это было потрясение. В то время многие произведения, выходившие в свет, становились потрясением и откровением. Примерно в то же время был напечатан «Архипелаг Гулаг». Но сегодня, по прошествии времени, я думаю, что, при всей важности «Гулага», такое сатирическое произведение, как «Чонкин», было более важным для оздоровления общества. Потому что человечество, смеясь, расстается со своим прошлым.
Вспомните ключевую сцену с капитаном Милягой, когда он оказался в плену у наших, принявших его за немца, а он в свою очередь решил, что сам находится у немцев в плену, и стал отрекаться от родной партии, от Сталина, от коммунистических убеждений, от органов, наконец, в которых работал. Невозможно не процитировать здесь этот эпизод.
– Намен? – нетерпеливо повторил младший лейтенант, не будучи уверен, что правильно произносит слово. – Ду намен? Зи намен?
Надо отвечать, чтобы не рассердить белобрысого.
– Их бин капитан Миляга, – заторопился он. – Миллег, Миллег. Ферштейн? – Все же несколько немецких слов он знал.
«Капитан Миллег», – записал лейтенант в протоколе допроса первые сведения. И поднял глаза на пленника, не зная, как спросить о роде войск, в которых тот служит.
Но тот предупредил его и спешил давать показания:
– Их бин ист арбайтен... арбайтен, ферштейн?.. – Капитан изобразил руками некую работу, не то копание огорода, не то пиление напильником. – Их бин ист арбайтен... – Он задумался, как обозначить свое Учреждение, и вдруг нашел неожиданный эквивалент: – Их бин арбайтен ин руссиш гестапо.
– Гестапо? – нахмурился белобрысый, поняв слова допрашиваемого по-своему. – Ду коммунистен стрелирт, паф-паф?
– Я, я, – охотно подтвердил капитан. – Унд коммунистен, унд беспартийнен всех расстрелирт, паф-паф, – изображая пистолетную стрельбу, капитан размахивал правой рукой.
Затем он хотел сообщить допрашивающему, что у него большой опыт борьбы с коммунистами и он, капитан Миляга, мог бы принести известную пользу немецкому Учреждению, но не знал, как выразить столь сложную мысль.
Младший лейтенант тем временем записывал в протоколе допроса: «Капитан Миллег во время службы в гестапо расстреливал коммунистов и беспартийных...»
Именно после прочтения этой сцены мне стало окончательно ясна тождественность ГБ и гестапо, как после прочтения книги исчезли последние иллюзии относительно самого гуманного в мире советского строя. Сколько в новейшей истории было сломано копий историками, журналистами, политологами, разбиравшихся, близнецы ли братья гитлеровский и сталинский режимы. После «Чонкина» это все уже было излишне, в «Чонкине» все это показано с исчерпывающей ясностью.
Нам повезло: Владимир Николаевич Войнович сейчас почти наполовину наш земляк. Почти – потому, что живет совсем рядом, в Мюнхене, а наполовину – потому что в Мюнхене он живет не все время. Еще и в Москве живет.
В 2010 году представители нашей редакции ездили в Мюнхен на встречу Войновича с русскоязычными писателями и журналистами (см. об этом репортаж в № 4 «Рубежа» за 2010 г.) Публикуемые здесь фотографии сделаны на той встрече.
Ниже печатаем «юбилейные» статьи об авторе «Чонкина» Ильи Мильштейна и Бенедикта Сарнова, а также статью Валерия Балаяна о том, как на канале «Культура» не вышел в эфир фильм о Войновиче, снятый режиссером специально к юбилею писателя.
Круг замкнулся. Не очень-то, как оказалось, мы расстались с прошлым. В России Войнович опять в «черных» списках. Его предвидение в «Москве 2042» таки блестяще подтвердилось, причем, досрочно. Но вряд ли это радует Владимира Николаевича.
В. Зайдман