Переводы
Еврейская тема у Генриха Гейне
Ежегодно 9 ноября в различных городах Германии проводятся мероприятия, посвящённые памяти так называемой «хрустальной ночи», ночи погромов. В эту ночь 9 ноября 1938 года по всей Германии нацистскими бандами поджигались синагоги, разрушались и грабились магазины и квартиры, принадлежащие евреям, на улицах хватали и арестовывали людей.
Банды СС разбивали витрины магазинов, взламывали двери и окна квартир, выбрасывали товары, мебель, домашнюю утварь. На улицах среди разбитого стекла валялись пианино, кровати, одежда, всевозможные домашние вещи.
В ночь с 9-го на 10-е ноября 1938 года была подожжена 191 синагога, 76 из них были полностью разрушены, разграблены и разрушены 7500 магазинов и квартир, 26 000 евреев были арестованы, из которых 10 911 человек были отправлены в концентрационные лагеря, убито 36 человек (по другим данным 91) и 36 тяжело ранено.
Несколько лет тому назад 9 ноября в г. Аахене (земля Северный Рейн-Вестфалия) на митинге, состоявшемся на том месте, где до 1938 г. стояла синагога, одна из красивейших в Германии, актриса театра Элизабет Эбелинг (Elisabeth Ebeling) прочитала балладу Генриха Гейне «Донна Клара».
Актриса не случайно выбрала эту балладу. «Донна Клара» – одно из многочисленных произведений Генриха Гейне на еврейскую тему. Интерес Гейне, великого немецкого поэта, к еврейской тематике связан непосредственно с его еврейским происхождением.
Гарри (Harry) Гейне (имя Генрих он получил позднее при крещении) родился 13 декабря 1797 года в г. Дюссельдорфе в еврейской семье. Его еврейское имя – Хаим (Chaim). Семья его не была ортодоксальной, но соблюдала Шабат и важнейшие еврейские праздники. Маленький Гарри посещал некоторое время хедер, в дальнейшем он перешёл в Лицей. Уже в ранние школьные годы Гейне почувствовал, что значит быть евреем. В своих воспоминаниях он приводит такой эпизод.
Гарри спросил как-то отца, кто был его отец, и получил ответ: «Твой дедушка был маленький еврей с большой бородой». Гарри рассказал эту новость своим школьным товарищам. В классе тут же поднялся невообразимый шум: дети хохотали, кукарекали, хрюкали, рычали, всё время повторяя при этом: «Дедушка – маленький еврей с большой бородой». На шум прибежал учитель и вместо того, чтобы взять под защиту невиновного Гарри – невольную причину этого шума, хорошенько его выпорол. «Палка была жёлтого цвета (жёлтый цвет со времён средневековья использовался для отличия евреев от других) – вспоминает Гейне – но полосы, которые она оставила на моей спине, были синие. Я их никогда не забывал».
Во время учёбы в Берлинском университете Гейне вступил в Общество культуры и науки евреев (Verein für die Kultur und Wissenschaft der Juden) и принимал активное участие в его работе. Незадолго до окончания университета летом 1825 года Гейне перешёл в протестантство. При крещении он получил имя Кристиан Иоганн Генрих (Christian Johann Heinrich). Он надеялся, что этот акт поможет ему в продвижении по службе и в обществе. Свидетельство о крещении он рассматривал как «входной билет в европейскую культуру». Впоследствии он глубоко сожалел, что совершил этот акт.
На протяжении всей творческой деятельности Гейне не покидал интерес к еврейству. Еврейская тематика занимает значительное место во многих произведениях Гейне, его привлекают фигуры Моисея, Спинозы. Он пишет: «Моя любовь к Элладе пошла на убыль. Я вижу теперь, греки – прекрасные юноши, тогда как евреи всегда были мужи, сильные, несгибаемые мужи, не только когда-то, но и до сегодняшнего дня, несмотря на восемнадцать веков преследований и нужды».
Вершиной поэтического творчества Генриха Гейне можно считать собрание стихотворений под названием «Романцеро « (Romanzero). В него вошли стихотворения, созданные между 1844 и 1851 годами. Третья и последняя книга этого цикла – «Еврейские мелодии» (Hebräische Melodien).
Неразрывно с еврейской темой в творчестве Гейне звучит тема разоблачения антисемитизма. И баллада «Донна Клара» – прекрасный тому пример. В этой балладе, как и во многих других стихотворениях, Гейне сочетает возвышенно-романтический стиль с прозаическими, а подчас и грубыми словами, что создаёт иронический, даже сатирический эффект. Завершает же балладу неожиданная концовка.
Я сделала перевод баллады Г. Гейне «Донна Клара» после того , как она прозвучала на памятном митинге 9 ноября.
Людмила Фраер,
г. Аахен
|
Heinrich Heine
Donna Clara
In dem abendlichen Garten Wandelt des Alkaden Tochter; Pauken- und Trommetenjubel Klingt herunter von dem Schlosse.
«Lästig werden mir die Tänze Und die süßen Schmeichelworte, Und die Ritter, die so zierlich Mich vergleichen mit der Sonne.
Uberlästig wird mir alles, Seit ich sah, beim Strahl des Mondes, Jenen Ritter, dessen Laute Nächstens mich ans Fenster lockte.
Wie er stand so schlank und mutig, Und die Augen leuchten schossen Aus dem edelblassen Antlitz, Glich er wahrlich Sankt Georgen».
Also dachte Donna Clara, Und sie schaute auf den Boden; Wie sie aufblickt, steht der schöne, Unbekannte Ritter vor ihr.
Händedrückend, liebeflüsternd Wandeln sie umher im Mondschein, Und der Zephir schmeichelt freundlich, Märchenartig grüßen Rosen.
Märchenartig grüßen Rosen, Und sie glühn wie Liebesboten. – Aber sage mir, Geliebte, Warum du so plötzlich rot wirst?
«Mücken stachen mich, Geliebter, Und die Mücken sind, im Sommer, Mir so tief verhaßt, als wärens Langenasge Judenrotten».
Laß die Mücken und die Juden, Spricht der Ritter, freundlich kosend. Von den Mandelbäumen fallen Tausend weiße Blütenflocken.
Tausend weiße Blütenflocken Haben ihren Duft ergossen. – Aber sage mir, Geliebte, Ist dein Herz mir ganz gewogen?
«Ja, ich liebe dich, Geliebter, Bei dem Heiland seis geschworen, Den die gottverfluchten Juden Boshaft tückisch einst ermordet».
Laß den Heiland und die Juden, Spricht der Ritter, freundlich kosend. In der Ferne schwanken traumhaft Weiße Liljen, lichtumflossen.
Weiße Liljen, lichtumflossen, Blicken nach den Sternen droben. – Aber sage mir, Geliebte, Hast du auch nicht falsch geschworen?
«Falsch ist nicht in mir, Geliebter, Wie in meiner Brust kein Tropfen Blut ist von dem Blut der Mohren Und des schmutzgen Judenvolkes».
Laß die Mohren und die Juden, Spricht der Ritter, freundlich kosend; Und nach einer Myrtenlaube Führt er die Alkadentochter.
Mit den weichen Liebesnetzen Hat er heimlich sie umflochten; Kurze Worte, lange Küsse, Und die Herzen überflossen.
Wie ein schmelzend süßes Brautlied Singt die Nachtigal, die holde; Wie zum Fackeltanze hüpfen Feuerwürmchen auf dem Boden.
In der Laube wird es stiller, Und man hört nur, wie verstohlen, Das Geflüster kluger Myrten Und der Blumen Atemholen.
Aber Pauken und Trommeten Schallen plötzlich aus dem Schlosse, Und erwachend hat sich Clara Aus des Ritters Arm gezogen.
«Horch! da ruft es mich, Geliebter; Doch, bevor wir scheiden, sollst du Nennen deinen lieben Namen, Den du mir so lang verborgen».
Und der Ritter, heiter lächelnd, Küßt die Finger seiner Donna, Küßt die Lippen und die Stirne, Und er spricht zuletzt die Worte:
Ich, Sennora, Eur Geliebter, Bin der Sohn des vielbelobten, Großen, schriftgelehrten Rabbi Israel von Saragossa.
|
Г. Гейне
Донна Клара
Вечером в саду гуляя, Размышляла дочь алькада, Звукам музыки внимая В тишине ночного сада.
«Ах, мне танцы надоели, Комплименты утомляют, Рыцари, что постоянно Слух мой лестью услащают.
В тягость мне забавы эти, С той поры, как неизвестный Рыцарь тот при лунном свете Под окном поёт мне песни.
Ах, какой он стройный, ловкий, Как глаза огнём пылают, Словно он святой Георгий, Что дракона укрощает».
Думала так Донна Клара, Опустивши долу очи. Но подняв их, увидала Рыцаря вчерашней ночи.
Взявшись за руки, гуляют По ночному они саду. Розы головы склоняют Перед дочерью алькада.
Розы головы склоняют, Свежесть ночи налетела. «Но скажи мне, дорогая, Отчего ты покраснела?»
«Комары меня кусают, Летом комары несносны, Ненавижу я их так же, Как евреев длинноносых».
«Ах, оставь же ты евреев, Оставь вместе с комарами. Погляди, на нас деревья Лепестки свои роняют».
Лепестки свои роняют, Словно снегом всё покрыто. «Ты скажи мне, твоё сердце Для меня совсем открыто?»
«Я люблю тебя без меры, В том Спаситель мне порукой, Кого подлые евреи Обрекли на смерти муки».
«Что Спаситель, что евреи, – Рыцарь говорит на это, – Посмотри же, как белеют Лилии под лунным светом».
В лилиях под лунным светом, Как алмаз, роса сверкает. «Не фальшивы ль твои клятвы?» – Рыцарь Донну вопрошает.
«Фальши нет во мне, поверь мне, Как в груди ни капли грязной Крови нет евреев скверных Или мавров безобразных».
«Оставь мавров и евреев», – Рыцарь говорит, лаская. И в тенистую беседку Дочь алькада увлекает.
И любовными сетями Донну Клару оплетает. Сладостны для них объятья, Жар сердца переполняет.
Соловей поёт им песни, Заливаясь лунной ночью, Светлячки кружатся в танце, Услаждая девы очи.
И в любовном поцелуе Замерли уста влюблённых. Лишь журчат фонтана струи, И цветы спят утомлённо.
Вдруг трубы звук и литавры Двух влюблённых разбудили. И покинувши объятья, Донна Клара говорила:
«Час приходит расставанья. Но прошу тебя, любимый, Назови мне на прощанье Дорогое твоё имя».
Рыцарь, Донне улыбаясь, Пальчики целует, губы, Произносит, выпрямляясь, Когда замолчали трубы:
«Я сеньора, ваш любимый, Я, влюблённый в ваши косы, – Сын учёного раввина Израиля из Сарагосы».
Перевод Л. Фраер
|