Российская СкойБеда
Леонид Гозман о Скойбеде и абажуре: я не буду с ней судиться –
она в государственном тренде, все равно победит
Юлия Таратута. Скажите, что вы почувствовали, когда прочли эту фразу?
Гозман: Я ничего особо не почувствовал, потому что как-то так сложилась жизнь, что со всякими подонками я имел дело многократно за последние годы. Я понимаю, что фашизм, фашистские идеи не являются монопольной принадлежностью Германии, германской истории. Фашисты бывают всякие, где угодно, и германских фашистов разгромила советская армия с помощью союзников, а со своими фашистами мы должны разбираться сами. Я как раз очень рад, что эта девушка с запоминающейся фамилией, которую я уже забыл, написала именно такую штуку, потому что она ставит все точки над «и». Разумеется, есть люди, которые жалеют, что из тех или из предков тех, кто им сегодня не нравится, не наделали абажуров. Такие люди есть, такие люди есть в нашей стране. Это реальность, с которой надо просто жить. И я с ней живу.
Таратута. Вот у нас есть «Комсомольская правда». Человек, который написал такой текст, он теперь может себе такое позволить?
Гозман. Ну, как видите.
Таратута. Нет-нет, этот лид сняли, газета, видимо, посчитала, что это слишком жёстко звучит, изначально это не пришло в голову ни журналисту, ни главному редактору, ни тому, кто сдавал этот текст. Что было прежде? Человек понимал, что сейчас такой тренд в стране, что можно себе позволить в газете опубликовать такое и не получить по голове?
Гозман. Я думаю, что да. Конечно, это проявление тренда. Понимаете, сейчас есть масса вещей, которые нельзя было делать раньше, можно восхвалять Сталина, можно ставить памятник Сталину, можно пойти и разгромить выставку, которая тебе не нравится, обрядившись в маскарадные костюмы казаков или ещё кого-то. Раньше это было нельзя, а теперь можно, да. Возможно, эта девушка действительно маленько погорячилась и чуть-чуть зашла за флажки, может, сегодня это ещё нельзя, но это будет можно через две недели, через месяц, но это будет можно, потому что тренд движения нашей страны именно к этому абсолютно очевиден, мне кажется.
Таратута: Сегодня один из самых спокойных людей, выражающих протест, Борис Акунин, сказал, что эта фраза зацепила его за живое, что это повод для уголовного преследования, по его мнению, что это повод для закрытия газеты, журнала, любого СМИ на Западе. Вы сами что-то собираетесь делать в этом направлении – подавать на кого-то в суд, обращаться с письмом к главному редактору или к президенту России?
Гозман. Нет-нет. Я обращался с письмом к Добродееву по поводу того безобразия, которое устроили корреспонденты «Первого канала» и «Россия», когда меня и нескольких человек вклеили в сюжет про Таргамадзе, я тогда обращался к Добродееву. Причём, я не в суд подавал, а обратился к Добродееву с выражением глубокого прискорбия в связи с тем, что на одном из главных федеральных каналов происходят вещи, которые, с моей точки зрения, нельзя назвать никак иначе, как провокация. В суд на это существо я подавать не собираюсь, просто потому что Господь нам дал всем не так много времени, у меня не так много времени, чтобы судиться с этой идиоткой. Я не собираюсь этого делать, кроме того, я думаю, что поскольку девушка, очевидно, в тренде, то она и суд выиграет. Если кто-то будет с ней судиться, я с радостью поддержу, помогу, чем смогу, но сам я тратить на это своё драгоценное время не буду.
Таратута. Вы знаете, это не первая заметка этого автора. Я узнала о её существовании после того, как она выпустила текст о писательнице Дины Рубиной, которая должна была диктовать государственный диктант. Тогда Ульяна Скойбеда написала текст с такой сутью: что это такое, еврейка, израильский гражданин должна читать нам русским людям текст. Я так очень вольно пересказываю.
Гозман. Фашисты есть и у нас, это реальность. Это надо просто понимать, что есть фашисты. Эта девушка, видимо, представляет крайнее крыло, я так думаю. Конечно, такие же, как она, были и 10 лет назад, только они сидели под лавкой и не осмеливались такие вещи говорить. Потому что 10 лет назад, а тем более в лихие 90-ые она и в тюрьму бы села за это, а сейчас она понимает безнаказанность. Хорошо, начальство поняло, что это перебор, но это ведь прошло какого-то выпускающего редактора, ещё какого-то редактора, там же дикое количество людей, и никто не сказал: «Ты что, девушка? Ты с дерева упала? Так нельзя писать, ты можешь про жидов думать, что хочешь, но писать так нельзя в газете». Они тоже считают, что так можно писать, поэтому и я говорю, что они просто немножко забежали вперёд, через два недели, через месяц это можно будет писать.
tvrain.ru, 15 мая