Атмосфера в стране меняется стремительно. Шаг изменений уже не год и даже не месяц, а неделя или меньше. СМИ являются не только зеркалом этих изменений, но и в значительной мере их демиургом, по меньшей мере, соавтором.
Знаменосцем этих изменений последнее время все чаще является Аркадий Мамонтов.
Обыкновенный фашизм
Неделя с 17 по 23 июня была отмечена волной ненависти, которая достигла своего пика 18 июня на телеканале «Россия 1» в передаче Мамонтова «Специальный корреспондент». Повод – запрет Госдумой усыновления детей однополыми семьями. Название темы – «Подавляющее меньшинство». Суть программы: Европа и США захвачены геями и только Россия с ее православной духовностью и патриархальными традициями может спасти мир. На фронт борьбы с содомитами, а именно так Мамонтов назвал происходящее, были мобилизованы депутаты Мизулина, Железняк, Баталина, Милонов, а также продюсер Пригожин, режиссер Грымов и философ Дугин. Каждый из этих людей по отдельности способен на весьма экзотическое поведение, а уж будучи собранными все вместе, они так накрутили друг друга, что ненависть в студии сгустилась до полной неразличимости предмета дискуссии. Собственно, и дискуссии в такой обстановке быть не могло. Что мог ответить единственный представитель меньшинств поэт Дмитрий Кузьмин на обвинение Мизулиной, что они, геи, «хотят владеть душами наших детей»? Начать объяснять, что обладание душами детей Мизулиной, равно как и душой самой Мизулиной, удовольствие весьма спорное, если не сказать иллюзорное? Впрочем, когда Милонов заявил, что «вы все совершенно бесполезные люди, поскольку не можете иметь детей», Кузьмин вполне резонно спросил, считают ли собравшиеся единственной полезной деятельностью для человека производство потомства, а также задал вопрос, считают ли они Петра Ильича Чайковского бесполезным человеком.
Я бы на месте Кузьмина обострил вопрос и предложил собравшимся проголосовать, кого они считают более полезным для России: Чайковского или депутата Милонова. Впрочем, возможно, в этой студии Милонов был бы признан более полезным. Гипотетическую победу депутата Милонова над Чайковским вполне могли обеспечить два обстоятельства. Во-первых, я не уверен, что в этой студии все знали, кто такой Чайковский, кроме того, что он гей. Я не шучу. Некоторые члены команды Мамонтова демонстрировали удивительные представления о мире. Например, сравнительно молодой журналист, создатель фильма «Подавляющее меньшинство», который и был главной иллюстрацией содомитской угрозы, в конце передачи раскрыл ту мировоззренческую основу, на которой был выстроен фильм. Оказывается, вся эта нечисть, гомосексуализм и феминизм (молодой журналист из команды Мамонтова явно их отождествляет), вылезла во всем мире наружу только после 1991 года, после развала СССР. То есть Советский Союз, по мнению мамонтовского журналиста, так сильно крепил моральные устои во всем мире, что даже на Западе геи и феминистки боялись пикнуть. Робкие попытки политолога Николая Злобина намекнуть, что феминизм начал свое движение по планете еще в XVIII веке, а гомосексуальные отношения были характерны для людей в глубокой древности, так и не были услышаны.
Вторая причина, по которой в студии Мамонтова любой гей, включая и покойного Петра Ильича Чайковского, был бы подвергнут неизбежному оплевыванию, это зоологическая гомофобия. Дело в том, что большинство участников мамонтовской передачи считает всех, кто не похож на них, не вполне людьми. Большинство этнонимов, самоназваний первобытных племен в переводе означает «люди». То есть «мы» – люди, «они» – нелюди. Этот архаичный взгляд на мир продемонстрировала депутат Мизулина в программе Марианны Максимовской, отвечая на вопрос, является ли нарушением закона высказывание «Геи тоже люди»? Этот вопрос заставил Мизулину глубоко задуматься, после чего она заявила, что столь сложный вопрос должен решать суд. То есть депутат Мизулина не уверена, что, например, Петр Ильич Чайковский был человеком.
Единственный федеральный телеканал, который профессионально подошел к рассмотрению пакета гомофобских законов и их информационного сопровождения, был РЕН ТВ, в уже упомянутой программе Марианны Максимовской. Журналистский рентген, которым Максимовская просветила все уголки правового сознания Мизулиной, не оставил ни тени сомнений в том, что депутат, во-первых, страдает тяжелыми формами гомофобии и ханжества, а во-вторых, совершенно не в состоянии членораздельно сформулировать те правила, по которым после принятия ее законов должно жить общество. Что же касается последствий, которые мы уже поимели еще до вступления законов в силу, то их РЕН ТВ убедительно представило в сюжете Романа Супера: семь убитых и 26 избитых на почве гомофобии, а также неизвестное число искалеченных судеб и твердых решений покинуть страну, в которой гомофобия стала уже не только настроением гопников, но и официальной государственной политикой.
Можно было бы уповать на то, что ксенофобия «России 1» в какой-то мере разбивается человеческой позицией РЕН ТВ. Можно было бы, если бы не данные об аудитории каналов.
Доли телеканалов (% тех, кто смотрит канал от общего числа телезрителей)
Россия 1 16,56
Первый 16,34
НТВ 13,39
РЕН-ТВ 5,56
Три мощнейших излучателя пропаганды и ненависти против одного журналистского канала, уступающего по мощности каждому из излучателей в несколько раз… В печатной прессе соотношение ксенофобской пропаганды и журналистики деформировано в пользу пропаганды в еще большей степени.
В России 10 млн геев и лесбиянок. Это те, кто так себя идентифицирует и либо хотел бы совершить каминг-аут, либо уже «вышел из тени». После инициатив Мизулиной убито семеро и избито 26. Мало? Нюрнбергские законы в Германии были приняты в 1935 году. Массовые еврейские погромы, в том числе «Хрустальная ночь», состоялись в 1938-м, а массовая депортация в лагеря смерти, то есть собственно Холокост, в 1942-м. Я далек от утверждения, что мы обязательно повторим путь Германии, более того, надеюсь, что не повторим, но не видеть тенденцию невозможно.
Медийный коллапс и образование «черных информационных дыр»
В физике известно явление гравитационного коллапса, когда массивная звезда под действием собственной гравитации и при отсутствии достаточного внутреннего сопротивления, вызванного термоядерными реакциями, превращается в черную дыру. То есть область, из которой не выходит ничего, даже свет. Причем объекты и информация, которые находятся внутри черной дыры, могут не исчезать, но становятся ненаблюдаемыми и неразличимыми снаружи.
При всей условности аналогии нечто похожее происходит с полем медиа, только роль гравитации в этом случае играет слипшийся ком из денег, популярности и близости к власти. Каждому из этих компонентов в отдельности могут сопротивляться немногие, наверное, десятки из тысяч людей, но когда эта троица наваливается на человека гуртом, то устоять от втягивания в «черную медийную дыру» могут единицы. Я, например, знаю только два успешных примера такого сопротивления: Виктор Шендерович и Владимир Кара-Мурза старший. Чтобы представить себе силу притяжения, достаточно назвать цифры: в минувшем году федеральные телеканалы заработали на рекламе 129 млрд. рублей, да еще и от государства получили около 40 миллиардов. Это большая масса денег, обладающая значительной гравитацией. Но еще более могущественна гравитация публичности и близости к верховной власти. Когда ты знаешь, что тебя постоянно смотрят 10-15 миллионов человек, узнают и просят при встрече автограф, а сильные мира сего считают за честь пожать твою руку, то нужно сверхмощное внутреннее давление, чтобы сопротивляться этой гравитации. Это либо какая-то уж совсем аномально несговорчивая совесть, либо, что более нормально, сильная профессиональная корпорация, которая через институт репутации удерживает от проваливания в черную дыру.
В каком смысле провал в «черную медийную дыру» делает журналистов неразличимыми? Ведь ясно же, что Познер отличается от Мамонтова, а Соловьев стоит на гораздо более высокой ступени эволюционной лестницы Ламарка, нежели, например, Караулов. И все же в главном они неразличимы. Медиасреда фашистской Германии тоже отличалась крайней внутренней неоднородностью. Юлиуса Штрейхера, редактора газеты «Штурмовик» с полумиллионным тиражом (как «Комсомолка» Сунгоркина), многие высокопоставленные нацисты и коллеги-журналисты считали нерукопожатным. Геббельс несколько раз запрещал ему публичные выступления, Геринг запретил распространение «Штурмовика» в подведомственных ему учреждениях. Этот медийный проект процветал только благодаря личной поддержке фюрера. В итоге и Нюрнбергский трибунал также проявил индивидуальный подход, повесив только одного Штрейхера, единственного из всей фашистской журналистики. Но люстрации были подвергнуты почти все журналисты, работавшие в нацистских СМИ. В какой-то степени по принципу коллективной ответственности.
Черная дыра подавляет своей массой. Если ты внутри нее, ты эту массу увеличиваешь. И тем больше, чем больше у тебя журналистской массы, то есть таланта и популярности.
Игорь Яковенко,
«Ежедневный журнал», 25 июня, в сокращении