Американская трагедия

Мартиролог «белого латиноса»

Джордж Циммерман на скамье подсудимых

В округе Семинол штата Флорида закончился процесс по делу об убийстве 17-летнего Трейвона Мартина 29-летним Джорджем Циммерманом. Посовещавшись на протяжении двух дней в общей сложности чуть более 16 часов, присяжные вынесли подсудимому оправдательный вердикт. Линчевание «белого латиноса», о котором горячечно мечтала «прогрессивная общественность», не состоялось – путь погромщикам преградили шесть простых флоридских женщин.

По всем канонам юриспруденции дело вообще не должно было дойти до суда. Сразу же по окончании следствия его следовало закрыть за отсутствием состава преступления. Пункт 3.8 процессуального кодекса штата Флорида гласит, что в уголовных делах обвинение обязано «воздержаться от судебного преследования при отсутствии достаточных для того оснований». Но отсутствие улик не остановило прокуратуру, которая, не особенно скрывая своих намерений, поставила себе задачей любой ценой принести Джорджа Циммермана в жертву во имя «расовой справедливости».

Во имя такой «благородной» цели прокуратура не погнушалась и другим вопиющим нарушением правил. Согласно тому же пункту процессуального кодекса, обвинение обязано «без промедления передавать защите все имеющиеся в его распоряжении улики или сведения, опровергающие виновность обвиняемого или смягчающие тяжесть его вины». Но прокуратура утаила от защиты информацию, свидетельствовавшую в пользу подсудимого. В идеологической войне все средства хороши!

Канва событий достаточно хорошо известна. В версии Джорджа Циммермана вечером 26 февраля 2012 года он в качестве добровольца-дружинника патрулировал свой район в городе Сэнфорд, штат Флорида, где в предыдущие месяцы участились случаи ограблений со взломом. В какой-то момент Циммерман заметил высокого чернокожего парня в блузе с капюшоном («худи») – излюбленном наряде уличной шпаны из гетто. Парень, как оказалось 17-летний Трейвон Мартин, бесцельно слонялся по улицам несмотря на темноту и дождь, всем своим видом внушая подозрения.

Заподозрив неладное, Циммерман вылез из своего грузовика и пошел следом. Одновременно он позвонил в полицию по аварийному номеру 911 и поделился с диспетчером своими подозрениями. Ему посоветовали прекратить преследование, он согласился и повернул обратно к своей машине. Внезапно из-за кустов вынырнул Трейвон Мартин. Без долгих слов он ударом кулака свалил Циммермана, сломав ему нос, сел на него верхом и принялся бить его головой о землю, приговаривая: «Тебе конец!». У Циммермана, отчаянными криками звавшего на помощь, начало мутиться сознание, он вытащил пистолет (который был при нем на законных основаниях) и выстрелом в грудь наповал сразил нападавшего.

Все, абсолютно все подтверждало версию Циммермана: сломанный нос и кровоподтеки у него на затылке, травяной ожог на его куртке сзади  – неопровержимый признак того, что он лежал на земле, а Мартин сидел на нем верхом; показания единственного очевидца Джона Гуда, полностью подтвердившего рассказ подсудимого, показания свидетелей, опознавших его голос в криках о помощи в аудиозаписи (включая поначалу даже отца Мартина, который позднее – надо полагать, по совету адвоката – изменил свои показания); баллистическая и судебно-медицинская экспертиза…

Осмотрев место происшествия и допросив Циммермана, следователи заключили, что налицо тривиальный случай убийства в порядке самообороны и что никаких оснований для ареста не существует. Циммерман был подобру-поздорову отпущен домой.

Казалось, на этом можно было ставить точку. Но не тут-то было. Застонала, закричала, завыла от негодования «прогрессивная общественность». В Сэнфорд, словно стервятники на падаль, со всех сторон стали слетаться активисты движения в защиту гражданских прав. Поднялась мощная волна протестов, в организации которых активное участие приняло обамовское министерство юстиции. На помощь негритянскому активу ринулась пресса – можно ли упустить такой долгожданный, такой редкий случай, о котором буквально молят Провидение прогрессисты: белый убийца и чернокожая жертва?!

Мгновенно была состряпана прогрессивная версия трагедии: злобное чудовище, отъявленный белый расист Джордж Циммерман, сгорая от ненависти, выследил безоружного чернокожего ребенка и хладнокровно всадил в него пулю. «Трейвона затравили, как бешеную собаку», объявила на весь свет член негритянской группы в Конгрессе Фредерика Уилсон (демократка из Флориды). «Трейвона убили за то, что он черный», вторил ей другой чернокожий законодатель Хэнк Джонсон (демократ из Джорджии).

Под сильным политическим давлением флоридские власти дрогнули. От начальника полиции Сэнфорда потребовали арестовать Джорджа Циммермана, неважно за что – арестовать! Начальник полиции отказался и был немедленно уволен. Прокурор Анджела Кори по поручению губернатора Флориды Рика Скотта начала собственное следствие и в короткий срок, вопреки очевидному отсутствию состава преступления, не только заключила, что Джорджа Циммермана следует судить, но к тому же вменила ему тяжкую статью об убийстве 2-ой степени (неумышленное убийство при нападении, продиктованном низменными чувствами, злобой или ненавистью).

В свете известных к тому времени обстоятельств гибели Трейвона Мартина обвинение, грозившее подсудимому пожизненным заключением, выглядело абсурдным перебором, о чем с самого начала предупреждали многие специалисты в области уголовного права.

Ход процесса подтвердил их правоту. Обвинители, не располагая фактами, пустили в ход все известные им театральные приемы психологического давления на присяжных (старинный прием юристов: если нельзя давить на факты, дави на эмоции). Не жалея черных красок, они описывали Циммермана как коварного злодея, исчадие ада, Сатану во плоти, но не смогли доказать даже в первом приближении виновность подсудимого. Порой даже создавалось впечатление, что игра идет в одни ворота и обвинители против собственной воли подыгрывают защите – многие свидетели обвинения давали показания, подтверждавшие главную линию защиты: Циммерман стрелял в порядке самообороны, опасаясь за свою жизнь.

«Звезда» обвинения, 19-летняя герлфренд Мартина Рэйчел Джонтел, с которой он говорил по мобильнику в последние минуты своей жизни, не смогла помочь прокурорам. Она держалась агрессивно, открыто демонстрируя враждебность по отношению к защитникам обвиняемого, путалась, виляла, лгала, и в целом произвела тяжелое впечатление, особенно когда выяснилось, что эта ученица 12-го класса не в состоянии прочесть якобы написанное ею письмо родителям своего дружка.

Председательствовавшая на процессе судья Дебра Нелсон из кожи вон лезла, потворствуя обвинению и всячески препятствуя защите. В частности, она разрешила обвинителям копаться в биографии подсудимого в поисках инкриминирующих фактов, но отвергла просьбу защиты ознакомить присяжных с прошлым Трейвона Мартина, которое даже председатель норфолкского отделения Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения (NAACP) Тристан Бро признал «далеко не безупречным».

Из известных фактов биографии Тревона Мартина и содержимого его мобильника вместо малолетнего ангелочка-дитяти, как его изображали обвинители на процессе, предстает совершенно другой образ: высокий, на полголовы выше Циммермана, мускулистый уличный громила, замешанный в кражах, помешанный на огнестрельном оружии, наркотиках и восточных боевых искусствах, которого регулярно выгоняли из школы и которого даже собственная мать выставила из дома, не будучи в силах больше выносить его эскапады.

Перед лицом неумолимых фактов дело явно шло к оправданию подсудимого. И если бы это был обычный уголовный процесс, в его исходе не было бы ни малейших сомнений. Но суд над Циммерманом не был обычным судебным разбирательством. Он изначально был задуман как показательный процесс с предрешенным исходом: «сначала приговор – потом вердикт», как говорила Королева в сказке Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес». Подхватив историю о том, что «белый» Циммерман застрелил чернокожего подростка Мартина, пресса стала раскручивать ее как моральную драму, предназначенную показать, что по сей день Америка – вертеп расизма и беспредела, где на беззащитных афроамериканцев охотятся белые хищники.

Сигнал «Ату его!» дал лично президент Барак Обама, объявивший: «Если бы у меня был сын, он бы выглядел, как Трейвон Мартин». Беспрецедентное вмешательство главы государства в уголовное дело было немедленно – и справедливо! – истолковано как руководство к действию «прогрессивной общественностью» и активом так называемого движения в защиту гражданских прав во главе с известными расовыми дельцами Джесси Джексоном и Элом Шарптоном. Спущенная со сворки стая журналистских гончих, заливисто лая, помчалась по следу добычи.

Никогда еще пресса в своем «прогрессивном» рвении не доходила до такой откровенной низости. Одно дело тенденциозно освещать обстоятельства дела, стараясь поставить под сомнение версию неугодной стороны и выгородить «своего» – хотя и это в корне противоречит нормам журналистской этики, требующей беспристрастного освещения фактов. Но на этот раз в ход были пущены все запрещенные приемы из богатого арсенала прогрессистов, выходящих на бой с темными силами реакции.

Стремясь подкрепить легенду о «невинно убиенном ребенке», телевизионные станции, в том числе даже FoxNews, непрерывно демонстрировали снимок 12-летнего Трейвона Мартина,  хотя в их распоряжении были куда менее лестные, но зато более реалистичные фотографии Мартина в 17 лет. В то же время СМИ делали все возможное, чтобы очернить Циммермана, создать ему негативный образ в глазах общественности.

Газеты и телевидение издевались над Циммерманом, изображая его как лузера, неуклюжего дурака, нелепого фантазера, мечтавшего о карьере в полиции. (Между прочим, с каких пор желание служить в правоохранительных органах стало мишенью для насмешек? Тут явно попахивает отрыжкой «пламенных шестидесятых», когда революционное студенчество видело в полицейских классовых врагов и величало их не иначе, как «свиньями»). В карикатурных изображениях обвиняемый представал как изверг, преступник и расист, мало того что убивший несчастного негритянского «ребенка», но хуже того – «профилировавший» его по признаку расовой принадлежности. По канонам политкорректности, ниже этого опуститься уже просто нельзя.

Правда, Циммерман не совсем подходил на амплуа «белого» преступника, у него мать – перуанка. Не беда, пресса поднатужилась и произвела на свет пару уродливых словесных  гомункулов – Циммерман стал «белым латиносом» и «самоназванным латиносом». В ход пошел откровенный подлог. Одна телевизионная компания (NBC) пустила в эфир аудиозапись разговора Циммермана с полицейским диспетчером, отпрепарированную таким образом, чтобы создать впечатление, будто Циммерман выслеживал Мартина только потому, что у того черная кожа. Другая (CNN) лживо утверждала, будто Циммерман употребил расистское ругательство при описании Мартина. Третья (АВС) крутила фальсифицированный видеоролик как доказательство того, что Циммерман якобы совсем не пострадал в схватке. У защитников Циммермана были все основания по окончании процесса охарактеризовать поведение прессы и прокуратуры как абсолютно «постыдное».

Оправдательный вердикт был встречен громким негодующим воем расовых демагогов и властителей дум «прогрессивной общественности». Эфир сотрясался от воплей гнева, угроз и призывов к отмщению. Трейвон Мартин в одночасье был причислен к лику святых великомучеников, невинных жертв белого расизма. К счастью, полномасштабной расовой войны, которую изо всех сил пыталась разжечь пресса, не произошло – фитиль пошипел-пошипел и потух. Кое-где имели место беспорядки и нападения на белых и латиносов, но до настоящего взрыва дело не дошло, хотя негодованию афроамериканского населения нет предела.

Настроения негритянской массы легко объяснимы. Никто из этих людей не наблюдал за ходом процесса Циммермана, не слушал показаний свидетелей, не взвешивал аргументы сторон. Мыслить самостоятельно они не приучены и вполне обходятся расистской жвачкой, которую вкладывают им в рот их духовные вожди – пасторы и ведущие радио- и телевизионных программ. Они твердо усвоили, что есть хорошие и благородные «мы» и злые и коварные «они» и что расовый мир в принципе невозможен.

Приученные своими духовными наставниками видеть себя жертвами дискриминации, они чрезвычайно остро реагируют на малейшие действительные или воображаемые поношения их расового достоинства. В гибели Трейвона Мартина они усмотрели только одно: «нашего парня» ни за что убили. Истинные обстоятельства его гибели и принципы правосудия их совершенно не интересуют.

Иное дело лидеры афроамериканской общины – они-то ведают, что творят. Возник целый класс расовых деляг, которые бесстыдно паразитируют на чувстве вины белого общества, не устающего каяться за свои прегрешения перед отдаленными потомками чернокожих рабов. Эта публика кровно заинтересована в непрерывном нагнетании расовой напряженности. Признать, что в белом обществе антагонизм по отношению к чернокожим согражданам почти полностью сошел на нет и сменился в целом нейтральным отношением, а часто и активной доброжелательностью, для них равносильно тому, чтобы перекрыть себе кислород. Ничто их так не пугает, как призрак расового мира.

Они изо всех сил раздувают пламя под котлом, в котором булькает адское варево афрорасистской пропаганды, и зловонные пары этой отравы продолжают одурманивать американцев. Обложив контрибуцией легковерных белых сограждан, которых они неустанно запугивают, грозя налепить на них страшный ярлык «расистов», профессиональные расовые демагоги создали для себя неистощимый рог изобилия. А леворадикальные силы, избравшие расовую вину американского общества главным тараном для сокрушения его устоев, всячески помогают своим чернокожим подельникам при активном пособничестве администрации «белого афроамериканца» Обамы.

Совместными усилиями радикалы попытались сбросить с пьедестала беспристрастную Фемиду и заменить ее властью толпы. И это им едва не удалось, если бы на их пути не встали присяжные, образовавшие последнюю линию обороны. Многим не нравится действующая в Америке англо-саксонская система правосудия и особенно суд присяжных, в рамках которого вопрос о виновности или невиновности подсудимого решают присяжные равного с ним социального статуса. Дескать, что понимают  в законе простые люди, как можно поручать им ответственность за людские судьбы?

Никто не утверждает, будто суд присяжных лишен недостатков. Наверное, наиболее близким к идеалу был бы суд, вершимый, как встарь, мудрым правителем. Но, увы, не всякий царь – Соломон. Великому римскому императору Марку Аврелию унаследовал его сын Коммод – безрассудный тиран, всецело находившийся во власти своих капризов. Не может быть совершенным ни один институт, созданный грешным человеком. Случается, что присяжные по тем или иным причинам отпускают на волю заведомого преступника. Однако в общем и целом суд присяжных, задуманный для защиты маленького человека от произвола элит, при всех своих огрехах все же обычно справляется с возложенной на него функцией.

В чем мы только что имели случай убедиться. Вообразим, что Циммермана судили бы на французский манер, и его судьба была бы всецело в руках судьи Дебры Нелсон. Учитывая, как пристрастно вела себя она в ходе судебного разбирательства, не ясно ли, каков был бы итог такого процесса?  Или представим себе на месте присяжных вместо простых флоридских женщин шестерых леворадикальных профессоров права из Гарварда. Кто усомнится в том, что в таком случае на алтарь «прогрессивного дела» была бы возложена искупительная жертва, и Джордж Циммерман надолго, если не на всю оставшуюся жизнь, загремел бы за решетку.

Виктор ВОЛЬСКИЙ,