3 июля в результате военного переворота, опиравшегося на недовольство светски настроенной части общества исламизацией Египта был смещен президент страны Мухаммед Мурси. С тех пор он находится под домашним арестом. Если его предшественник Хосни Мубарак время от времени появляется на публике – хотя бы во время судебных заседаний – то Мурси наглухо скрыт от общественности, точно Железная Маска.
Надо сказать, что Мурси сам виноват в том, что для него все закончилось столь плачевно. Его упрямство, к которому никакого эпитета, кроме как «ослиное», подобрать не могу, поражает. Он не шел ни на какие компромиссы, и с энергией, достойной лучшего применения, продавливал свои инициативы, направленные на укрепление личной власти.
Такое могли позволить себе авторитарные лидеры, причем, не в эпоху «арабской весны», а до нее, когда они были в силе. Власть же Мурси была слаба, а его усилия по ее укреплению имели обратное действие. Но он отказывался это замечать.
Когда в понедельник 1 июля военные предъявили ультиматум – или противоборствующие стороны, президент и оппозиция, приходят к компромиссу, или военные помогут им этот компромисс найти – Мурси и тогда не понял, что дело серьезно. Факт, что он ничего не предпринял: не по силам было арестовать военную верхушку, предъявившую ему ультиматум, так хотя бы вступил в переговоры с генералами!
Теперь Египет расхлебывает пофигизм своего экс-президента. За время, прошедшее после его смещения, погибли уже более тысячи человек.
* Железная маска (франц.)
С 3 июля по 14 августа ситуация, периодически накаляясь, находилась все же в некотором равновесии, весьма, правда, неопределенном и хрупком. В среду 14 августа в противостоянии сторон наступил качественный перелом: военные решили разогнать акции исламистов, пресечь их протест на корню.
Силы правопорядка буквально штурмовали два основных очага сопротивления исламистов: площадь перед Каирским университетом и у мечети Рабаа аль-Адуия. Сторонники свергнутого президента оказали ожесточенное сопротивление. Армия задействовала бронетранспортеры, в небе над площадями барражировали вертолеты. Полиция и военные применяли не только слезоточивый газ и резиновые пули, но и огнестрельное оружие. А по свидетельству одного из участников протеста, «самолеты облетают этот район и сбрасывают на нас бомбы, а вокруг площади засели снайперы и стреляют в нас боевыми патронами». По другим данным, свои снайперы, которые засели на крышах домов и вели огонь по военным, были и у исламистов: кадры, подтверждающие это, продемонстрировали государственные телеканалы. Правда заключается, скорее всего, в том, что снайперы были с обеих сторон.
Результаты первого дня столкновений были таковы. Палаточные городки на обеих площадях снесены, исламисты вытеснены оттуда. Число погибших – полторы сотни человек (по данным египетского Минздрава), исламисты говорили о нескольких тысячах. Но погибшие были с обеих сторон. Погиб также телеоператор Мик Дин британского канала Sky News.
Многие исламисты были арестованы, в том числе лидер «Братьев-мусульман» Мухаммед аль-Бельтаги. В ответ он призвал людей выйти на площади, чтобы остановить военных: «Клянусь Богом, что если вы остаетесь в ваших домах, Абдель Фаттах ас-Сиси окончательно поссорит нашу страну, которая станет такой, как стала Сирия. Он толкает эту страну к гражданской войне». Среди погибших оказалась и 17-летняя дочь аль-Бельтаги.
В стране минимум на месяц введено чрезвычайное положение, в большинстве районов объявлен комендантский час. Многие страны приняли решения о закрытии своих посольств.
В знак протеста против силового разгона акций подал в отставку вице-президент Египта по международным делам Мухаммед аль-Барадеи (бывший директор МАГАТЭ и лауреат Нобелевской премии мира). Он занял свой пост после 3 июля, то есть поддержал смещение Мурси, но теперь выступил против насилия по отношению к его сторонникам. «Я подал в отставку, потому что не могу взять на себя ответственность за решения (нового руководства страны. – Ред.). Я не согласен с ними», – заявил аль-Барадеи, отметив, что у властей были «мирные альтернативы для достижения консенсуса».
Глава временного кабинета Хазем аль-Беблави оправдывал применение силы стремлением предотвратить кровавую бойню, которая грозила стране. Выступая по телевидению вечером 14 августа, он заявил, что принятое решение было «непростым», но у властей не было другого выбора, чтобы остановить «анархию и нападения на больницы и полицейские участки».
О том, что большинство египтян устало от хаоса последних месяцев, а также от самих фанатичных исламистов, пытающихся навязать большинству неприемлемый для них стиль жизни, рассказала рассказала в эфире канала «Дождь» корреспондент ИТАР-ТАСС и очевидец событий Дина Пьяных: «Люди в течение нескольких последних дней ждали, когда же силовики начнут действовать, потому что от происходящего устали все местные жители. Многие жаловались на то, что происходит там: это превратилось в рассадник хаоса, беспредела, где совершались пытки над теми, кто был не согласен с политикой исламистов. Постоянно появлялись сообщения о том, что находили тела убитых людей, кто пытался покинуть митинги. Многие жители подавали иски в суды с просьбой оградить их от этих митингов. Все ждали, что власти будут действовать. Даже возникло такое раздражение, почему промедление затянулось на столь долгое время».
Видимо, все это имели в виду египетские власти, когда, в ответ на критику Запада в чрезмерном применении силы к протестующим, заявили, что европейские политики просто не понимают, с чем пришлось столкнуться новому руководству страны. Пресс-секретарь МИД Египта Бадр Абдель Аати заявил по этому поводу: «Мы просим, чтобы мир и страны Европы, в частности, основывали свою позицию на реальной информации о том, что происходит в стране: нам приходится отражать атаки вооруженных радикалов, терроризирующих наших граждан на улицах Каира и в других местах».
«Пятница гнева»
О том, что это не просто обычные в таких случаях пропагандистские отговорки победивших путчистов, свидетельствовали во многом дальнейшие события. Пятница 16 августа была объявлена исламистами «Днем» или «Пятницей гнева», они призвали своих сторонников выйти на «Марши миллионов». По всей стране ими были применены партизанские (террористические) методы борьбы: поджоги административных зданий, правительственных учреждений, полицейских участков, а также христианских храмов. Ими также был взорван участок железной дороги к северо-западу от Каира, к счастью, обошлось без жертв.
В столице основные события «пятничного гнева» развернулись на одной из центральных площадей Рамзес. После попытки военных силой разогнать протестующих, большинство из них укрылось в мечети Аль-Фатх. Силы безопасности сначала пытались провести переговоры с забаррикадировавшимися там, когда же они не принесли результатов, начался один, затем другой штурм мечети. В итоге военным удалось сломить ожесточенное сопротивление. Арестованных исламистов пришлось в броневиках вывозить с места событий, чтобы они не стали жертвами самосуда озлобленного населения, собравшегося к тому времени возле мечети.
Всего в этот день было арестовано порядка тысячи исламистов, только за эту пятницу в стране, по официальным данным, погибли более 170 человек. Вот мнения трех жителей Каира, представленные каналом Евроньюс, по поводу «Кровавой пятницы»: «Я не могу выйти из дома, потому что я боюсь. Все говорят, что нельзя выходить на улицу, потому что они хватают всех бородатых. Я не могу поверить, что делают военные. Я сам служил в армии и не мог себе представить, что когда-то нам придётся противостоять военным». «Ни ислам, ни любая другая религия не позволяет разрушать страну ради президентского поста». «То, что происходит в Каире, ненормально, такое в первый раз. Даже 30-го июня такого не было, наоборот, солдатам бросали цветы. Нужно уважать любых манифестантов, а не стрелять по ним».
Временно исполняющий обязанности премьер-министра Египта Хазем аль-Беблави выступил с инициативой о запрете деятельности «Братьев-мусульман». «Мы не можем пойти на примирение с теми, у кого руки в крови, с теми, кто поднял оружие против своей страны, своего народа. Не может быть примирения с теми, кто нарушил закон», – заявил он на встрече с журналистами. Все-таки здесь надо сказать о том, что руки в крови были у обеих сторон конфликта.
Наблюдатели сделали вывод, что инициатива аль-Беблави имела прежде всего целью зондаж общественного мнения – на парламентских выборах полтора года назад партия «братишек» набрала как-никак 40% голосов избирателей. Напомним, что при Хосни Мубараке партия находилась в подполье, ее деятельность была запрещена с 1954 года после неудачного покушения ее членов на президента Насера.
Тем не менее, реальная угроза роспуска движения вкупе, видимо, с решительными действиями военных, побудили руководство «Братьев-мусульман» объявить об отмене на ближайшее время запланированных акций протеста. В Египте установилось относительное затишье.
Кстати, о Мубараке, о котором в угаре Июльской – то ли революции, то ли контрреволюции, то ли переворота – несколько подзабыли.
21 августа суд принял решение отпустить экс-президента… нет, пока не на свободу, но под домашний арест. Но в связи с состоянием здоровья его перевезли не домой, а в госпиталь «Аль-Маади» в Каире, где он будет находиться под усиленной охраной.
Формальным основанием для перемены участи Мубарака стало снятие с него обвинений в коррупции, а также внесенный залог. Но понятно, что это могло стать возможным только сейчас, после событий 3 июля, с возвращением к власти военных, которые в свое время были опорой режима Мубарака. Не зря многие наблюдатели заговорили о том, что в Египте все возвращается на круги своя, пусть и на новом витке (а некоторые договорились и до того, что и сам Мубарак возвращается, что, по-моему, может быть отнесено только к курьезу). В пользу этого говорит и обсуждающаяся идея запрета «Братьев-мусульман», и уже не обсуждающиеся, а осуществленные аресты сотен участников движения, а также их лидеров. Впрочем, думается, все же не все так просто и однозначно.
Кроме того, почти освобождение экс-президента – по своему логичный для военных шаг: было бы странно, если бы они продолжали держать в тюрьме Мубарака, по вине которого во время «арабской весны» в Египте погибли порядка 800 человек, в то время как после нынешнего переворота убито, по разным данным, то ли около, то ли более тысячи человек. Впрочем, именно это обвинение – в гибели демонстрантов в дни первой египетской революции – с Мубарака пока не снято.
Любопытный комментарий дала одна из жительниц Каира в интервью каналу RTVi. Смысл комментария таков: правильно, что его освободили. Он хотя бы долго не сопротивлялся, когда его попросили уйти, в отличие от Мурси, мертвой хваткой вцепившегося в свои галеры (про галеры, признаюсь, я добавил от себя). Тут справедливости ради надо отметить, что Мурси все-таки был избран президентом на первых за последние тысячи лет свободных выборах, и потому, в отличие от Мубарака, имел некоторые основания возражать против своего смещения. Но в общем египтянка, как и я в начале статьи, отметила по сути все то же ослиное упрямство Мурси.
В связи с установившимся затишьем стало возможным подвести некоторые итоги Второй египетской революции.
Хасни Абиди, политолог, специалист по арабскому миру, отметил в интервью каналу Евроньюс сходство между нынешними событиями в Египте и Алжире 1992 года: «Есть явное сходство между тем, что происходит в Египте и событиями в Алжире. Прерванный избирательный процесс в январе 1992 года привел к тому, что значительная часть исламистов ушла в подполье, взялась за оружие, так родились такие радикальные движения как “Вооруженная исламская группа” (GIA) и “Салафистская группа воинов и проповедников” (GSPC). В Египте, к сожалению, уже существуют свои радикальные группировки: “Джемаа исламия”, “Исламский джихад”, которые не исчезли, хотя и потерпели поражение после арабской весны, когда исламисты пришли к власти путем выборов, а не вооруженной борьбы. Но, к сожалению, вчерашние события, и, конечно, государственный переворот против президента Мурси, придаст сил этим радикальным группировкам, как внутри “Братьев-мусульман”, так и вне этой организации, продемонстрировав, что политическая борьба не приносит результата, и только вооруженная борьба имеет смысл».
Эксперт отмечает, что исламисты действуют «в рамках своей самоубийственной логики, проводить политику выжженной земли, поскольку они все потеряли» (отсюда, видимо, одобрение действий военных со стороны остальной части египтян. – В. З.). Армии же, хотя реакция мирового сообщества «неблагоприятна для армии, … удалось обеспечить безопасность и стабильность. И если ей удастся полностью восстановить порядок, я думаю, она сможет не только вернуть себе прежнюю симпатию народа, но и успокоить египтян, которые сегодня, нужно признать, расколоты, как никогда раньше». Поэтому, делает вывод Абиди, «сегодня моральный и политический долг международного сообщества – не бросать египтян на произвол судьбы».
Также нельзя не сказать и о том, что новый акт египетской революции породил – не мог не породить – разочарование, довольно массовое, в результатах «арабской весны».
Марк Адоманис 16 августа в Forbes в статье под названием «Россия была права относительно „арабской весны“?» делает вывод, что правы оказались те, кто с самого начала скептически относился к арабским революциям. Сделанные западными экспертами в 2011 году прогнозы о будущем страны пирамид сегодня поражают наивностью и благодушием, пишет автор: они искренне верили, что с уходом Мубарака все проблемы Египта решатся сами собой. В действительности же, утверждает Адоманис, было бы просто чудом, если бы этот период в истории страны не закончился трагедией.
Автор отмечает разницу между освещением событий «арабской весны» в западных СМИ и российских. Он с тоном одобрения пишет о том, что в России без особого энтузиазма отнеслись к переменам на Ближнем Востоке не только безотказные кремлевские эксперты и пиарщики, но и независимые аналитики.
Словно для иллюстрации такого вывода журналиста Forbes, совершенно независимый российский журналист Антон Орехъ опубликовал заметку, название которой исчерпывающе передает его разочарование событиями «арабской весны»: «Ну и нафиг она нужна, эта демократия?» Ему и коллективному адоманису так же исчерпывающе ответил Виктор Шендерович, резонно посоветовав поставить все же лошадь впереди телеги (см. статьи Ореха и Шендеровича ниже). Кроме того, нынешние события в Сирии, химическая атака режима на своих граждан хорошо демонстрируют, до чего может дойти диктатор. И вопрос Ореха становится вовсе не риторическим. Нафиг или на что другое, но нужна. В демократических странах жизнь, возможно, тоже не идеальна, но правительства этих стран не травят своих граждан зарин-зоман-ипритами.
Просто диву даешься, насколько люди готовы кидаться в крайности. Если кто-то и ожидал, что в странах, где случилась «арабская весна», тут же наступит рафинированная демократия, то это проблема тех, у кого были такие ожидания.
По сути, мы имеем дело с тем же, с чем – как мы знаем на собственном опыте – столкнулись многие страны на постсоветском пространстве. Со вторым витком революций, происходящих там, где слишком глубоко или слишком долго держался деспотический режим (Грузия, Киргизия, Украина; в Украине назревает уже третий виток, а в России никак не дойдет до второго, давно назревшего). Такие страны переходят к либеральной форме правления с трудом. А в странах, где деспотия не имела долгой истории (где еще живо поколение, помнящее, как жили прежде), такие перемены происходят легче. Опыт стран Восточной Европы тому наглядное подтверждение. В большинстве же государств «арабской весны» опыта демократии не было за исторический период вообще. Значит ли это, что эти страны должны терпеть деспотии до скончания их исторического периода?
Но в любом случае, посыпать голову пеплом дело не слишком продуктивное, тем более, что от нашего отношения к происходящему мало что зависит. Как будто если бы с самого начала либеральные аналитики не приняли с восторгом «арабскую весну», то никакой весны не случилось бы. Она произошла не потому, что каким-то силам – пусть очень злокозненным или, наоборот, очень благодушным и недальновидным – захотелось ее устроить, а потому, что она объективно назрела. Первична здесь все-таки сама весна, а наше отношение к ней и комментарии – дело даже не вторичное. Шендерович прав: лошадь полагается ставить впереди телеги. Завинчивание же гаек, как известно, ничем хорошим не заканчивается.
Бен Хаббард и Рик Глэдстон в The New York Times 15 августа напоминают, что для фундаментальных политических перемен требуются десятки лет, смена нескольких поколений. По мнению многих наблюдателей, отмечают авторы, в арабском мире все же происходят малозаметные со стороны, но глубинные перемены.
Обзор подготовил
Вадим Зайдман