Дискуссия

Неразгаданные головоломки

Горечь и досада остались у меня после просмотра ТВ-фильма Владимира Познера «Германская головоломка». Головоломки остались и, если бы не последняя серия, фильм остался бы официальным и казённым.

Нельзя было рассказывать о тяжёлой истории Германии и самих немцах во время лёгкого необременительного путешествия. То, что удалось автору фильма в Италии и во Франции, оказалось неудачным в Германии. Так же неуместен здесь был со своими шутками Иван Ургант. Смотришь и думаешь, как столь талантливому человеку изменил его профессиональный вкус.

Плохо получилось само начало фильма – резкий контраст: весёлый праздник Мюнхенского Октоберфеста – миллионы выпитых кружек пива и вечное горе – сотни тысяч погибших в печах Дахау.

Меня, человека, прошедшего ребёнком через гетто и обоз партизанского отряда, фильм не тронул, не увлёк, не вызвал и рыданий. Он оказался слабее многих художественных советских кинофильмов, которые до сих пор без слёз невозможно смотреть.

В Германии живёт несколько миллионов бывших советских людей. Опыт вживания, врастания в эту страну тоже многомиллионный.

Если бы Познер учёл это в своём сценарии, то фильм оказался бы с внутренним текстом, настроением, и наполнен живыми людьми, а не действующими лицами.

Первое, что отсутствует – это СОСТРАДАНИЕ и готовность немцев броситься к нам на помощь, начиная от социального работника и кончая высоким чиновником.

Но сейчас я пишу о своём личном опыте. Моя эмиграция началась в Западном Берлине. И, когда скоропостижно умер муж, мой сосед Klaus Gavronski, диспетчер Берлинского метрополитена, в течение двух часов оформил отпуск за свой счёт на 2 недели и вместе с женой увезли моих детей на дачу под Coburg.  Ни брат и ни сестра, просто соседи, хорошие соседи, помнить которых буду до последних дней моих.

В начале восьмидесятых я получила работу в Мюнхене на радио «Свобода». Переезд был равносилен второй эмиграции: снова я с двумя детьми и двумя чемоданами… Но у меня уже были в этом городе первые знакомые немцы. Сначала они помогли мне снять комнату в маленьком мотеле, а потом (втайне от меня!) пробивали мне квартиру через мэрию.

Можете себе представить моё удивление, когда я получила письмо от г-на Kronowittter, бургомистра, в котором он сообщал, что готов помочь мне с жильём «in Rahmen meiner Möglichkeiten». Т.е.. хозяин города признаётся, что он ограничен в своих возможностях! Переслать бы копию этого письма всем мэрам и губернаторам России... Пусть бы они поняли, чем отличаются баварские чиновники от них, и их возможности от возможностей российских чиновников.

За кадры, рассказывающие о нечистоплотности и жадности немцев, снижаю личный человеческий рейтинг автору фильма. В любой стране есть люди, которые едят и пьют из грязной посуды, и даже не из-за экономии расходования горячей воды. Для меня жадность немца – не жаднее жадности англичанина или шотландца.

Просто у западного человека отсутствует русское: «Сегодня душа гуляй до последнего рубля, а завтра занимаю у соседа деньги на кусок хлеба».

Немцы не занимают, а помогают. Мы привыкли и к их фондам и гуманитарной помощи. Учимся за их счёт, лечимся, носим ими купленные вещи, и их же критикуем.

А вот мои примеры. В первые мои дни в Мюнхене ко мне приезжает моя знакомая (подругами мы станем позже) Fr. Kius, бывший посол ФРГ в Конго и Марокко, а во время нашего знакомства – председатель Всегерманского комитета по защите Валленберга. Увидев, что я наливаю чай в банку из-под варенья, была смущена не менее меня. Через час она привезла мне роскошный старинный английский сервиз. Подарок я приняла, и мы обе смеялись, понимая несоответствие такого дара и моих чемоданов, о которых я только что писала.

Но это было давно. Привожу пример из сегодня.

Сын моих хороших друзей-баварцев, драматург и переводчик поэзии французского ренессанса на немецкий язык Georg H. Долгие месяцы содержал двух своих друзей, которые защитили докторские диссертации, но то ли не нашли, то ли не искали долго работу. А работающий друг оставлял себе треть зарплаты, а две части переводил на банковские счета временно безработных. Желаю и вам, Владимир Владимирович, и вашим внукам такого друга.

Понимаю, что главной темой фильма были две: всепрощение немцев и современный нацизм. Самый наглядный пример для меня в фильме – дочь Познера, живущая в Берлине. Она вместе с немцами-соседями мостит свой двор булыжниками, на которых высечены имена и фамилии евреев, живших здесь в гитлеровское время и уничтоженных в концентрационных лагерях. Сожалею, что в этот фильм не попал современный памятник – стенд жертвам фашизма, что на Rothkreuzplatz в Мюнхене. На земле – пять старых чемоданов, а на стенде – пять фотографий и автобиографий евреев, погибших в гетто, с моей и соседних улиц… И каждое утро здесь свежие цветы и свечи.

И ещё об улицах. Знает ли автор фильма, что в Мюнхене 96 или 98 вновь названных (как Geschwister Scholl-Platz), так и вернувшихся с догитлеровского времени улиц, которые носят имена евреев, почётных граждан города.

Среди них президент футбольного клуба Баварии Kurt Landauer. Именно с ним клуб в 1932 году впервые стал чемпионом Германии. Возродили мюнхенцы память и художника Liberman – президента Академии Художеств в начале тридцатых, а также и первого профессора истории современной литературы Германии Michael Bernays и многих других замечательных деятелей.

Не в словах, а в деле вижу я покаяние моих нынешних сограждан и ценю это.

Что же касается главной темы – современного нацизма, я бы убрала из фильма татуированные бицепсы нацистских молодчиков. Просто показала бы их зловещую деревню и фрагменты заседаний Верховного Суда Баварии, где проходит крупнейший в послевоенной истории Германии процесс над неонацистами и их лидершей Беатой Цшепе.

А вот контраст про любовь к Родине мне понравился. Мадам (то ли бывшая россиянка, то ли украинка) в костюме принцессы и будущей императрицы России на всю ширину экрана заявила интервьюеру о личном счастье: «Германия стала её второй Родиной». Через несколько сот метров киноплёнки мы видим внуков Познера. Один, смущаясь, говорит, что по национальности он себя чувствует берлинцем, а старшая внучка грустит, что везде, где бы она ни жила, «чувствует немножечко не у себя».

Спасибо внукам. Они не только спасли дедушкин фильм, но и внесли в него своё живое слово.

Я – с ними, потому что не верю во вторичность: второй дом, вторая Родина и даже второе мировоззрение: сегодня ты – коммунист и КГБист, а завтра стоишь со свечой в руках у алтаря и целуешь руку священнику.

Не верю в эту искренность, в эту вторичную правду.

А ответу Владимира Владимировича на вопрос: «Не германофоб ли он?», – «Стараюсь не быть» – искренне хочу верить…

Анастасия Поверенная,

г. Мюнхен