История
Первый из череды славных юбилеев
Мне, как, возможно, другим лицам старшего поколения, выходцам из бывшего СССР, трудно поверить: я дожил до начала череды 100-летних юбилеев знаковых событий, отметивших последние годы существования царской России и возникновение Советского Союза. Да ведь все это случилось незадолго до моего появления на свет, и вот уже сто лет…
Менахем Мендель Бейлис
Первое, пусть из них не самое крупное, но привлекшее внимание всего цивилизованного мира событие, случилось в 1913 г. – это дело Бейлиса. Через полгода мы будем отмечать начало Первой мировой войны. А там уже рукой подать до Февральской и вскоре после нее – Великой Октябрьской социалистической революции!
Что касается дела Бейлиса, то фабула этого события нашим читателям достаточно известна. Сегодня мы сосредоточимся на моральной стороне этого процесса.
Известно, что царский режим к концу своего существования изрядно прогнил, Что ярко проявилось и в процессе Бейлиса. Приведу пару свидетельств на этот счет из своего труда «Евреи и Советский проект».
Павел Милюков, глава партии кадетов, в своих мемуарах писал: «Высшая точка общественного негодования была достигнута, когда вся неправда режима, все его насилие над личностью воплотились в попытке сосредоточить на лице невинного еврея Бейлиса обвинение против всего народа… в употреблении христианской крови. Нервное волнение охватило самые глухие закоулки России, когда, в течение 35 дней, развертывалась в Киеве, при поощрении или при прямом содействии властей, гнусная картина лжесвидетельства, подкупленной экспертизы, услужливых прокурорских усилий, чтобы вырвать у специально подобранных малограмотных крестьян-присяжных обвинительный приговор… По делу Бейлиса на печать были наложены 102 кары – в том числе шесть редакторов были арестованы».
А это из признания осведомленного что называется из первых рук человека – генерала жандармерии Спиридовича: «Департамент Полиции прилагал все усилия, чтобы доказать, что убийство мальчика Ющинского в Киеве было совершено не ворами, боявшимися разоблачений со стороны Ющинского, а евреями, и именно с ритуальной целью; Департамент хотел снабдить и снабдил прокуратуру в Киеве и антиеврейских экспертов всей антиеврейской литературой, какую только мог найти. Этим объясняется та спешность, готовность затратить любые деньги, лишь бы нужные обвинению книги были присланы в Петербург, которые были проявлены Департаментом Полиции». Литературу эту искали по всей Европе и действительно за любые деньги.
Что касается царской охранки, с ней все ясно – она не гнушалась любых методов для «борьбы с революцией». Но к этому времени в России значительную силу приобрело общественное мнение, о чем и говорит фраза Милюкова о «Высшей точке общественного негодования», вызванного провокацией охранки. Чувствуя поддержку общественности, либеральная пресса не прекращала разоблачение фальсификаторов, невзирая ни на какие кары, включая аресты редакторов.
Об одном из редакторов стоит сказать особо. Это Василий Шульгин, монархист, человек, сам называвший себя антисемитом. Он редактировал газету националистического направления «Киевлянин», был депутатом Государственной Думы всех созывов, кроме первого, одним из лидеров националистов в Думе. Словом, это человек, которого никто не сможет заподозрить в недостаточном патриотизме или в поклепе на российскую юстицию. Его позиция в деле Бейлиса отражена во всех его биографиях, во многих других источниках.
И этот монархист и антисемит выступил в своей газете с серией статей, разоблачавших фальсификаторов процесса. Дошло до того, что один из номеров газеты (впервые за ее многолетнюю историю) был властями конфискован (успевшие разойтись экземпляры перепродавались по немыслимой для того времени цене в 10 рублей!), а сам Шульгин предстал перед судом за «распространение заведомо ложных сведений» и был приговорен к трем месяцам тюрьмы. В передовой статье изъятого номера он писал: «Обвинительный акт по делу Бейлиса является не обвинением этого человека, это есть обвинение целого народа в одном из самых тяжких преступлений, это есть обвинение целой религии в одном из самых позорных суеверий… Не надо быть юристом, надо быть просто здравомыслящим человеком, чтобы понять, что обвинения против Бейлиса есть лепет, который любой защитник разобьет шутя. И невольно становится обидно за киевскую прокуратуру и за всю русскую юстицию, которая решилась выступить на суд всего мира с таким убогим багажом…»
Близко соприкасаясь с кругами киевских чиновников, Шульгин был в курсе всей подноготной процесса Бейлиса. М. Григорьев, исследователь и редактор зарубежных изданий его трудов, так писал об этом: «Ему были известны факты отстранения и преследования следователей, не желавших игнорировать данные следствия и заниматься разработкой ритуальной версии. Он знал о фабрикации лжесвидетельств. Но главное, он знал, что в этой очевидной фальсификации принимали участие и чины полицейского и жандармского ведомств, и прокурор, призванный наблюдать за законностью действий следователей, и сам министр юстиции».
И этот антисемит, но честный человек (редко, но бывают и такие сочетания!) выступил против очевидной несправедливости и против развращения государственного аппарата, а главное – за честь России, ибо осуждение Бейлиса по такому средневековому навету легло бы несмываемым пятном на страну.
Но обратите внимание: были следователи, которые отказывались принимать участие в этом грязном деле. А самое главное: 12 присяжных, специально подобранных из низших слоев населения, где, как знали власти, сильны антисемитские настроения, несмотря на оказанное на них давление, единогласно вынесли Бейлису вердикт: не виновен!
Это все – из моего названного выше труда. Невольно напрашивалось сравнение с более поздними временами – с советской юстицией, советскими следователями, прессой, общественностью, а также с нынешними российскими реалиями. Но, как оказалось, многих важных деталей, связанных с процессом Бейлиса, я не знал. О них 28 октября этого года, ровно в тот день, когда был вынесен вердикт по делу Бейлиса, в блоге на «Эхе Москвы» рассказал Антон Носик. Его сообщение продублировали многие российские сайты. Предлагаем вам его полный текст (слова в тексте выделены мной. – И.З,)
Дело Бейлиса: опыт несотрудничества
Сто лет назад в городе Киеве суд присяжных (в состав которого входили пять членов черносотенной организации «Союз русского народа») оправдал приказчика Менделя Бейлиса, обвинявшегося в том, что он с ритуальной целью убил православного отрока Андрюшу Ющинского, дабы использовать его кровь для приготовления пасхальной мацы.
О сходстве политтехнологий, породивших «дело Бейлиса», с сегодняшними упражнениями власти по разжиганию ненависти в обществе я написал колонку в The New Times. Эти печальные «рифмы» через столетие – свидетельство тому, что уроки истории, увы, остались не выучены. А рифмуется там практически всё: и технические приемы обвинения, и сопутствующие лозунги, и ключевые фигуранты. Скажем, застрельщиком «дела Бейлиса», изначально придумавшим всю схему с фабрикацией обвинения, был не какой-нибудь силовик, министр или депутат Госдумы, а юный «общественник»: студент Голубев, глава провластной молодежной организации, которая и по своим задачам, и по методам, и по механизмам взаимодействия с властью являлась прообразом нашистов. Там тоже при негласной господдержке имитировалось массовое молодежное движение для борьбы с «врагами России»: так же, как Кристина Потупчик сто лет спустя, студент Голубев сознавал, что врагов этих сперва нужно выдумать. И так же, как студент Голубев за сто лет до нее, Кристина Потупчик в своих инструктажах требовала от соратников заострять внимание на явном или скрываемом еврействе «врагов России».
Но, помимо сходств, между «делом Бейлиса» и политическими процессами последнего десятилетия есть одно очень яркое, разительное различие. Одна существенная деталь, которая в прежние годы воспринималась как нечто вполне естественное, само собою разумеющееся, а сегодня бросается в глаза.
Дело Бейлиса, как известно, было изначально сфабриковано. Там вообще не существовало никакого момента добросовестного заблуждения, ни с чьей стороны. О невиновности Бейлиса еще с 1911 года знали решительно все: и следователи, и прокуроры, и судьи, и министр юстиции Щегловитов, и духовные лица, и пресса, и публика, и присяжные заседатели, и эксперты обвинения. Поддержка обвинения – и профессиональная, и общественная – основывалась не на материалах уголовного дела, а на высших государственных соображениях. Определенные («патриотические») круги считали, что осуждение евреев на киевском суде отвечает интересам России.
Так же, как многие наши сограждане сегодня одобряют санкции Онищенко против молдавских вин, литовского молока, украинских конфет или голландских тюльпанов – не потому, что верят в бред об опасности этих продуктов для здоровья россиян, а потому, что солидарны с задачами государственной лжи. Ту же историю наблюдаем во втором деле ЮКОСа, деле «Кировлеса», процессах над Pussy Riot, экипажем Arctic Sunrise и узниками «Болотной». В публичном поле все апологеты этих судилищ (кроме, разве что, самых одиннадцатирублевых мурзилок из Ольгино) вслух соглашаются, что обвинение абсурдно, что оно противоречит и фактам дела, и диспозиции статей УК, и данным судебного следствия, и всем нормам практики по аналогичным деяниям. Просто они (апологеты, «государственники») считают, что неблагонадежных магнатов, несистемных оппозиционеров, кощуниц-богохульниц и надоедливых экологов нужно сажать – ради высшего блага России. Если их нельзя посадить по закону, то и хрен с ним, с законом. Главное – посадить.
Кстати сказать, это вполне себе нормальная обывательская позиция, которая в других случаях не вызывает в обществе никаких острых споров. Достаточно вспомнить, что три главных палача сталинской эпохи – Ягода, Ежов и Берия – были поочередно осуждены не за свои действительные преступления, а по совершенно вздорным статьям, по которым сами же они до этого пустили в расход миллионы сограждан. Ежова расстреляли за подготовку терактов против Сталина и Берии, Ягоду – за подготовку терактов против Сталина и Ежова, а Берию – как английского, азербайджанского, немецкого и югославского шпиона. Все согласны, что обвинения эти – бред, но все три приговора в постсоветское время были подтверждены.
Но если мы вернемся в 1913 год, то увидим там удивительную картину, от которой нас так прочно и основательно отучил опыт наблюдения за безотказной путинской машинкой репрессий. Организаторы дела Бейлиса на всех стадиях подготовки показательного процесса столкнулись с тотальным отказом правоохранного сообщества от сотрудничества с обвинением.
Во всей киевской окружной судейской палате не нашлось судьи, готового вести дело в нужном власти ключе – судью Федора Болдырева пришлось для этих целей привезти из Умани, пообещав после успешного завершения суда сделать главой палаты. Во всем Киеве не нашлось прокурора, согласного представлять заведомо ложное обвинение: блядовитого обвинителя Оскара Виппера пришлось везти аж из Санкт-Петербурга. Еще хуже обстояло дело со следствием. Власти были вынуждены поочередно отстранить от расследования всех, кто им занимался с 1911 года: и начальника Киевского сыскного отделения Евгения Мищука, и следователя по особо важным делам Киевского окружного суда Василия Фененко, и надзиравшего за ними прокурора Брандорфа, и даже столичного пристава Николая Красовского, которого организаторы процесса тайно прислали в Киев, чтобы гарантировать сбор «правильных» улик для обвинения. Как и все его коллеги и предшественники, Красовский начал следствие с основной версии о ритуальном убийстве, но очень скоро убедился в его полной несостоятельности. В результате он был арестован и отдан под суд. А для фабрикации дела был прислан из Петербурга следователь по особо важным делам Николай Машкевич, который в итоге и проиграл процесс. Ибо, как учит нас пример профессора Бастрыкина, политическая проституция и качественное следствие – несовместимы.
Такая же проблема возникла у обвинения и с экспертами из медицинской и церковной
среды. Все медицинские эксперты, осматривавшие тело убитого мальчика, поочередно
отвергли версию о ритуальном убийстве. В результате обвинению пришлось привлечь
к экспертизе платного агента Департамента полиции Косоротова (получившего за
свои показания 4000 рублей наличными из тайных полицейских фондов) и
черносотенца Сикорского, чьи показания на процессе были решительно осуждены
российским медицинским сообществом.
По вопросу о «ритуальном убийстве» как принятой у евреев практике, обвинению не
удалось вообще найти ни одного православного эксперта. В отчаянных попытках
заручиться хоть каким-нибудь подтверждением «кровавого навета» от духовного лица
следователь Машкевич слал в Петербург такие, например, запросы: Прошу
немедленно допросить архимандрита Автонома, состоящего при архиепископе Антонии
Волынском, что он рассказывал бывшему наместнику Почаевской Лавры Амвросию о
ритуальных убийствах и откуда ему известно о существовании у евреев догмата
крови. Допрос пришлите в Киев.
Но ничего не помогло: ни высшие иерархи православной церкви, ни местные
священники не согласились лжесвидетельствовать, чтобы помочь осуждению
невиновного. В качестве эксперта по ритуальному использованию крови у евреев
пришлось выписывать из Ташкента сосланного туда за мошенничество католического
миссионера Иустина Пранайтиса, известного авторством антисемитских брошюр. Его
«экспертиза» была разгромлена в судебном заседании защитниками Бейлиса, легко
доказавшими, что приглашенный обвинением специалист по Талмуду не только не
читал его трактатов, но даже не знает их названий. Вот как оценил выступление
Пранайтиса на суде полицейский чиновник Дьяченко, ежедневно докладывавший в
Санкт-Петербург о ходе процесса по телеграфу: Перекрестный
допрос Пранайтиса уменьшил силу доказательности аргументации его экспертизы,
обнаружив незнание текстов, недостаточное знакомство с еврейской литературой.
Ввиду дилетантских знаний, ненаходчивости экспертиза Пранайтиса имеет весьма
малое значение... Виппер допускает возможность оправдательного приговора.
Апофеозом несотрудничества в деле Бейлиса стал вердикт присяжных. Они, как
известно, отбирались и напутствовались судьей Болдыревым с единственной целью:
гарантировать обвинительный приговор, независимо от хода судебного следствия.
Пятеро заседателей, включая старшину, были просто членами «Союза русского
народа». Но и среди остальных семи не было ни лиц с высшим образованием, ни
каких-то других сомнительных личностей, которых можно было бы подозревать в
тайном «либерализме» или сочувствии жидам. С целью морального давления на
присяжных сторона обвинения доставила в суд и предъявляла им мощи
канонизированного православием в 1820 году отрока Гавриила Белостокского,
«умученного от жидов».
Несмотря на такой основательный подход организаторов процесса к формированию
коллегии присяжных и манипуляции их мнением, вымутить обвинительный приговор
властям не удалось. При всем своем антисемитизме, при безусловной готовности
поверить в то, что евреи действительно употребляют кровь христианских младенцев
для выпечки мацы, большинство заседателей оказалось не готово взять грех на
душу, осудив невиновного. В результате 100 лет назад Менахем Мендель Бейлис
был оправдан присяжными и освобожден в зале суда. И в этом – великая заслуга
всех тех, кто отказался ради высших государственных соображений поддержать
ложное обвинение.
К сожалению, сто лет спустя ни в МВД, ни в судах, ни в Генеральной
прокуратуре, ни в Следственном комитете, не говоря уже об иерархах РПЦ, не найти
людей, готовых на подвиг несотрудничества с подлостью. За сдельную плату у нас
сегодня любой госслужащий и любой священнослужитель готов поучаствовать в
осуждении невиновных – будь то ложным свидетельством против ближнего своего, или
любым иным способом, который укажет начальство. И если даже найдется в этой
системе один омоновец, отказавшийся лжесвидетельствовать, его мужество не спасет
ложно обвиненного. Потому что обвинительный приговор продиктован судье заранее,
без оглядки на факты судебного следствия.
Мне тут напоследок осталось лишь напомнить, что всех организаторов «дела
Бейлиса», доживших до революции, перемололи жернова террора. И я вполне готов
допустить, что в отдельных случаях кара отдельных участников за их роль в
процессе была чрезмерной. Но одно безусловно: даже если они ее не
заслуживали, они ее на себя навлекли.
Ибо посеявший ветер – пожнет бурю. Жаль, что холуи нашей придурковатой власти не
сознают этого простого правила.
Антон Носик,
Блог на «Эхо Москвы», 28 октября
* * *
Меня в этой статье особенно впечатлили слова о том, что пятеро заседателей, включая старшину, были членами черносотенного «Союза русского народа». Сюда стоит добавить факт, о котором я знал и раньше: что никто из иерархов и простых священников Русской православной церкви не пожелал свидетельствовать в пользу кровавого навета на евреев. А ведь среди них было немало тех, кто, мягко говоря, недолюбливал евреев.
Не меньше, впрочем, впечатляет и тот факт, что множество государственных чиновников – следователей, судей, прокуроров и пр. отказывались от участия в этом позорном деле. Контраст с нынешней Россией (да и с большинством бывших советских республик) действительно огромен.
И дело не только в судебно-правоохранительной системе. Разве возможны были массовые фальсификации на выборах разных уровней, если бы члены избирательных комиссий не участвовали в них? В сентябре в Германии прошли выборы в Бундестаг. Никаких наблюдателей на участках не было, но ни одной жалобы не последовало. А при выборах в России, Украине или Казахстане даже тучи наблюдателей, в том числе международных, не спасают от фальсификаций.
Кстати, о фальсификациях на выборах в царской России тоже ничего слышать не приходилась. Выборы в последние составы Думы были изначально, по закону, неравноправными, но фальсификаций не было.
Чем объяснить эту вопиющую разницу между нынешним днем и тем, что было сто лет назад в царской России? Во-первых, тогда в России существовало сильное и влиятельное общественное мнение. Известного писателя и философа Розанова за поддержку позиции властей в деле Бейлиса немедленно исключили из философского общества, и при этом общество это не было объявлено «иностранным агентом».
Но общественное мнение что-то значило для людей образованных – тех же судей, следователей и пр.: в приличные дома пускать не будут, руки не подадут. А что удерживало от подлости людей простых? Очевидно, совесть – больше нечему. Куда же она делась? Николай Амосов как-то написал: «Русский народ и раньше был не высший сорт, а коммунисты его совсем испортили».
Одним из методов (далеко не единственным), которым они заглушили в людях совесть, было разрушение веры. Но теперь-то вера в России возрождена! Вон сам Путин ручку патриарху Кириллу целует, а поклониться пояску богородицы в Москве гигантские очереди выстраиваются.
Еще раз приведу фразу из Носика: «С целью морального давления на присяжных сторона обвинения доставила в суд и предъявляла им мощи канонизированного православием в 1820 году отрока Гавриила Белостокского, «умученного от жидов». Но, видимо, мощи ни для присяжных, ни для священников и иерархов РПЦ не стали аргументом в деле.
А 18 августа 2012 г. новостные агентства сообщили, что предстоятель РПЦ патриарх Кирилл, находясь с визитом в Польше, посетил православный храм в Белостоке и поклонился мощам того самого отрока, «от жидов умученного».
Есть еще вопросы насчет того, чем отличается нынешняя православна вера в России от той, столетней давности?
А совесть, видно, подобна стеклянному сосуду: разбить легко, а склеить…
Жаль, нет уже места рассказать о том, как бессовестно писал о суде над Бейлисом в своем двухтомнике «Двести лет вместе» Александр Солженицын. А ведь призывал «жить не по лжи»…