Своим освобождением Ходорковский обязан Ангеле Меркель. И то, что случилось – это договоренность между Ходорковским, Меркель и Путиным. Меркель просила об этом Путина, Меркель встречалась с матерью Ходорковского, и Меркель была единственным из европейских лидеров, кто реально добивался освобождения Ходорковского.
Все остальные европейские политики на самом деле вели себя как полные импотенты, которыми они и являются. Причем Меркель это делала не в предвыборных целях, а просто потому что Ангела Меркель, как и Маргарет Тэтчер или Рональд Рейган, является не политиком, а государственным деятелем.
Переговоры об освобождении велись долго, и предварительное согласие Ходорковского на написание прошения о помиловании без признания вины в связи с состоянием здоровья родителей было, как я понимаю, получено еще в октябре, а само прошение написано в ноябре.
Ходорковского освободили, как я полагаю, по двум причинам. Первая заключается в том, что единственная вещь, которая имеет значение для Путина – это внешняя политика. Про внутреннюю политику Путин справедливо считает, что ее нет, что российская оппозиция безопасна, а вот внешняя политика его заботит.
И Путин понял, что он подходит к «красной черте». Черте, за которой начинается Каддафи. Он не ожидал такого развития событий на Украине, и он не ожидал такого грандиозного облома с Олимпиадой.
Олимпиада для Путина психологически очень важна. Вся Олимпиада была затеяна вот для этого: беседовать с мировыми лидерами, одновременно показывая им рога за их спинами, и наслаждаться тем, как они делают вид, что этого не замечают.
И тут Путину говорят, что Обама не приедет. И не приедет госсекретарь. И не приедет вице-президент.
И вообще делегацию возглавит – внимание! – бывший министр национальной безопасности Джанет Наполитано, которая никогда не была замужем и которая стала предметом знаменитого иска. Ее подчиненный Джеймс Хейс подал иск о том, что она дискриминировала его по половому признаку и отдала причитающееся ему место Доре Шриро, «с которой г-жа Наполитано связана долгими отношениями». Чтобы месседж точно дошел до адресата, в делегацию включили двух открытых лесбиянок.
Путин, наверное, представлял себе, как он будет обниматься с Обамой, а официант в это время будет мочиться Обаме на ботинки. Ну что ж, теперь придется обниматься с Джанет Наполитано.
Путин понял, что он подошел к «красной черте», за которой уже начинается Каддафи, Асад и Лукашенко, и что обменный фонд его очень ограничен. Он не может пожертвовать Украиной, потому что это слишком важный для него вопрос и потому что события вышли из-под его контроля. Он не может свернуть историю с геями, потому что его официальная позиция «это не я затеял». Помилование Ходорковского – это единственное большое событие, которое он контролировал от начала и до конца.
Второй важный момент заключался в том, что помилование – это разменный товар, срок хранения которого стремительно истекал.
Михаил Ходорковский должен был выйти на свободу 25 августа 2014 г., и с этим надо было что-то решать.
Вариантов было три. Первый: оставить его в тюрьме по третьему делу. В создавшейся обстановке это стало бы внешнеполитической катастрофой, потому что приговор по третьему делу стал бы приговором не только Ходорковскому, но и Путину. Приговор по третьему делу автоматически приговаривал Путина к статусу Асада. Второй вариант: просто отпустить на свободу в августе. Такой вариант воспринимался бы как поражение Путина. Ходорковский стремительно превращался в чемодан без ручки. Унести нельзя, бросить жалко. Что делать? И вот третий вариант: подарить Меркель, которая давно просит.
Причем если дарить, то именно сейчас. Во-первых, перед Олимпиадой. Во-вторых, есть вопрос здоровья матери. И вообще было бы глупо помиловать Ходорковского за месяц до конца срока. Вон, Толоконникову так помиловали, а никто и не заметил.
И вот теперь увидите – Меркель-то обязательно приедет на Олимпиаду.
Юлия Латынина,
«Ежедневный журнал», 23 декабря