Не сотвори себе кумира
Кто уже только не высказался по поводу помилования Михаила Ходорковского. Как не внести свои три копейки в обсуждение этой животрепещущей темы?
Лев Рубинштейн так сформулировал свое отношение к Ходорковскому (см. выше в этом номере): «Я точно знаю, что никогда и ни за что не осужу ни одно из его решений, ни одно из его высказываний или поступков. Потому что такое осуждение может позволить себе только тот, кто нашел бы в себе столько же нравственных сил, чтобы быть готовым повторить его судьбу».
Звучит очень благородно, но если я не уверен в достаточности моих нравственных сил на то, чтобы повторить судьбу, скажем, Солженицына, я не имею права дать отрицательную оценку тем или иным его поступкам или высказываниям? Поднимем планку еще выше: допустимо ли нам, грешным, при всем благоговении перед Пушкиным, относиться отрицательно к имперским мотивам в его творчестве, в частности, к стихотворению «Клеветникам России»?
Но вернемся к Ходорковскому, к его помилованию. Вот Аркадий Бабченко, журналист, сравнивая помилователя с помилованным (см.тот же обзор), пишет, что первому до второго «в любых других обстоятельствах не дотянуться никогда во всех смыслах». Тем не менее, Бабченко считает, что Путин Ходорковского «Сломал таки. Заставил просить. Заставил унижаться».
А Владимир Рыжков высказывает (там же) противоположное мнение: «Чушь собачья насчет «сломали»! Позорники все, кто так говорит! Больная мама и отец. Десять лет в тюрьме с честью и достоинством. Невероятный человек! Скорее на свободу!»
По сути, вопрос стоит так: должен ли был Ходорковский, с невероятной стойкостью в течение более 10 лет выдержавший искушение свободой, купленной ценой прошения о помиловании, поддаться этому искушению за 8 месяцев до его законного освобождения?
Его пугали тем, что он может не увидеть свою тяжело больную мать? Не очень убедительно, ибо он каждые три месяца получал свидание с родными. Пугали «третьим делом»? Да не посмел бы Путин пойти на него в преддверии Олимпиады.
Но тут нужно учесть одну тонкость. Путин и его прихвостни, искушая Ходорковского помилованием, утверждали, вопреки закону, что просьба о нем включает в себя обязательное признание осужденным своей вины.
Но перед Олимпиадой припекло уже самого Путина: надо продемонстрировать свой гуманизм, а то западные лидеры один за другим отказываются на ней присутствовать. Верно пишет Шендерович: не Ходорковский просил о помиловании, а его просили подать прошение о нем. И пришлось Путину пойти на компромисс: не настаивать на признании Ходорковским своей вины. Путинская обслуга может сколько угодно квакать о том, что само прошение о помиловании означает признание вины, но в этом случае вряд ли можно говорить о том, что Путин «сломал» Ходорковского. Понимающие поймут: царю самому пришлось прогнуться перед осужденным.
При этих условиях выйти на 8 месяцев раньше из узилища почему бы нет?
И, кстати, утверждать, как Юлия Латынина, что «Ходорковского освободила Меркель», не совсем точно. Да, Меркель и ее посланец Ганс-Дитрих Геншер уже несколько лет добивались его освобождения. Но, как следует из приведенной в том же обзоре статьи в «The Wall Street Journal», еще в начале 2013 г. «Геншер предложил Путину несколько юридических вариантов, позволяющих досрочно освободить Ходорковского. Но Путин отправил Геншера в Генпрокуратуру, а там ему ответили, что снисхождение исключено».
Не будем, впрочем, обижать нашу фрау канцлерин. До этого она считала необходимым свое присутствие на путинских мероприятиях. Единственная из руководителей западных государств она стояла на трибуне рядом с Путиным на параде по случаю 65-летия победы над Германией. А тут она, вслед за руководителями всех других крупнейших западных государств, заявила, что на Олимпиаду не поедет. И это уже была последняя капля, означавшая катастрофу. Естественно, не для Меркель
Конечно, Меркель теперь нельзя не показаться на Олимпиаде.
Кое-кто упрекает Ходорковского за то, что он в своей первой пресс-коференции в Германии сделал пару реверансов в адрес Путина: дескать, он не притеснял его семью, а также не создал для него лично нечеловеческих условий в заключении. Это действительно напоминает просьбу пострадавшего не наказывать чрезмерно хулигана, который переломал ему ноги и сотрясение мозга устроил: он ведь мог ему еще и глаза выколоть, но не сделал этого.
Эти реверансы можно тоже еще оправдать надеждой добиться освобождения остающихся в заключении сотрудников, прежде всего Алексея Пичугина, который мотает пожизненный срок.
Но некоторые высказывания Ходорковского, как заметил в другой своей статье, от 23 декабря, уже известный нам журналист Аркадий Бабченко, «вызывают холодок в загривке». Это «слова МБХ о национализме, завоеванной земле и второй чеченской».
22 декабря сайт Грани.ру опубликовал заметку под заголовком «Ходорковский: Я готов воевать за Северный Кавказ». Воспроизвожу ее содержание практически полностью:
Михаил Ходорковский считает территориальную целостность России приоритетом и готов за нее воевать. Об этом экс-глава «ЮКОСа» заявил в интервью «The New Times», опубликованном в воскресенье.
«Если вопрос стоит так: отделение Северного Кавказа или война значит, война», сказал Ходорковский. По его мнению, независимость северокавказских республик это путь к «настоящей крови», к «миллионам жертв». «Те проблемы, которые могут возникнуть у миллионов людей» при распаде федерации, не идут в сравнение ни с какими другими проблемами, уверен Ходорковский. На замечание Евгении Альбац о «бархатном разводе» Чехии и Словакии Ходорковский возразил, что в России нет такого «уровня европейской культуры».
«Если конкретно спросить у меня лично, пойду ли я воевать, пойду. За Северный Кавказ, сказал Ходорковский. Это наша земля, мы ее завоевали. Нет на сегодняшний день в мире незавоеванной земли. Вот Северный Кавказ завоеван нами».
«Я в определенной степени националист», сказал Ходорковский. Он призвал не путать национализм с шовинизмом. По мнению экс-политзека, России не миновать этапа строительства национального государства, которое может быть «русским или российским».
По словам Ходорковского, его не смущает национализм Алексея Навального. Он считает правильным критиковать Навального за вождизм, однако важно сохранить его как авторитетного политика, который в будущем может войти в «тот орган власти, который придет на место Путина», сказал Ходорковский.
* * *
Я тоже не против национализма, если не путать его с шовинизмом. Но позиция Ходорковского это как раз и есть шовинизм, причем в самой опасной его разновидности имперской. «Это наша земля, мы ее завоевали», причем, независимо от того, была ли война оборонительной или именно завоевательной эти слова действительно «вызывают холодок в загривке».
Его утверждение, что «Нет на сегодняшний день в мире незавоеванной земли» неправда. Возможно, конечно, что скандинавы или финны в глубокой древности отвоевали свои земли у каких-то других племен, но важно, что ныне на них некому претендовать. Точно так же некому претендовать на большую часть европейской территории России (исключая Татарстан, Башкирию), вплоть до Ростова-на-Дону. А вот южнее извините. Кстати, на Сочи и округу до сих пор претендуют изгнанные оттуда в ХIХ веке черкесы.
И возникают вопросы. Какие злодеи в российском руководстве отдали прибалтийские земли это «Окно в Европу», тоже ведь завоеванное в свое время кровью? А огромные земли Центральной Азии, где сосредоточены несметные природные богатства, особенно в Казахстане и Туркмении? Почему свет клином сошелся именно на Северном Кавказе?
В заключение публикуем ответ Ходорковскому русской женщины, ребенком пережившей в Грозном обе чеченские войны. Мы уже немного подзабыли те события, а молодежь вообще мало знает о них. Итак, читайте:
Письмо Ходорковскому
Михаил Ходорковский, я пишу Вам из Финляндии. Меня зовут Полина Жеребцова. Я политбеженка из России. Из современной России, где уже много-много лет правит господин Путин.
Всю жизнь я веду дневник. И так случилось, что родилась я на Кавказе, в городе
Грозном.
Когда мне было девять, мой город окружили кольцом российские танки и дома
стали превращаться в руины и тлен вместе со своими обитателями.
По Вашему дому стреляли из танка, господин Ходорковский? По моему стреляли.
Горели верхние этажи, и дети кричали от нестерпимой боли: осколки терзали их
тела.
Мой дед, участник Отечественной войны, лежавший в больнице на Первомайской
улице, погиб при обстреле. Он уже выздоравливал я и мама собирались забрать
его домой. Мы не могли похоронить его неделю. Шли бои.
Я знаю, Вы много пережили, были в заточении. Но скажите, Вы можете себе
представить, как кричат больные, когда из орудий стреляют по больнице или когда
невидимый и неуязвимый для их проклятий бомбардировщик сбрасывает на них
полуторатонную бомбу?
Мы искали, где снег чище, набирали его и цедили через ткань, чтобы пить. Снег не
белый, совсем не такой, какой сейчас я вижу в Финляндии. Он темно-серый и
горький, потому что вокруг пожары. Горит нефтяной завод, горят целые кварталы
домов. Прежде чем добраться до живой человеческой плоти, бомбы терзают камень и
железобетон. А дома полны людей, и им некуда бежать.
Мы падали от голода, тычась в углы квартиры, наполовину провалившейся в подвал.
А крысы жались от холода к нашим ногам и пищали. Крысы спали со мной в коридоре
на дощатом обледенелом полу, и я не гоняла их, понимая, что от «российской
демократии» страдают даже они!
Чтобы добыть хоть какую-то еду, нужно было ходить по чужим подвалам, где
завоеватели оставляли тонкие серебристые нити, наступив на одну из которых,
можно было отправиться в рай.
А хотите послушать, как я стояла у бетонных плит, под которыми трое суток в центре Грозного, задыхаясь в обломках и цементной пыли, умирали русские старики? Никто не смог поднять плиты и разгрести завалы! Люди плакали и молились, но ничего не могли сделать. Погибшим под развалинами собственного дома не досталась даже могила в «завоеванной нами земле».
Этот ад повторялся множество раз за десять лет: столько длилась война на
Кавказе, в Чеченской Республике.
В августе 1996 года в подъезд нашего дома залетели снаряды с российского поста:
соседей разорвало на куски.
Мне было уже одиннадцать. Я вышла в свой родной подъезд, и мои ноги по щиколотку
утонули в крови. Кровь стекала со стен и с потолка, а рядом кричали в жутких
мучениях выжившие соседи.
С тех пор, господин Ходорковский, я не верю правителям России. Я не считаю, что
это цена за завоевание и целостность страны. Это делали как раз «слабаки» ведь
сильный человек не будет самоутверждаться за счет убитых детей и женщин.
По сути дела они предатели собственного народа.
В 1999 году, когда по «гуманитарным коридорам» с беженцами стреляли, сжигая
людей заживо в автобусах, мы не смогли выехать из города. А 21 октября 1999 года
на рынок Грозного «прилетела» ракета. Днем, когда там толпились тысячи людей.
Как потом было объявлено, «это был рынок террористов», с которыми боролись
захватчики.
«Террористами» назвали детей, стариков и женщин, которые торговали зеленью, конфетами, хлебом, сигаретами, газетами и т.д. А сам рынок назвали «рынком оружия», но я никогда не видела там оружия, хотя иногда за день обходила все ряды с коробкой товара.
Я не могла отдыхать на каникулах или после школы: чтобы выжить я работала. Я
торговала на этом рынке. Не было пенсий, зарплат. Люди выживали. Моя мать не
получала зарплату год. Ее украли. И мы торговали, чтобы выжить и купить хлеба.
Не нужно было начинать нас «завоевывать», превращая нашу жизнь в одну сплошную
полосу ада.
Нам и так было трудно без бомб и установок «Град».
Когда на грозненский рынок прилетела ракета, я находилась в трех кварталах от
места ее падения. Я увидела огонь от земли до неба, а потом услышала
оглушительный взрыв. В моих ногах оказалось 16 осколков.
А что стало с людьми, которые были ближе к ракете? Оторванные руки, ноги,
головы, тела, превращенные в пыль. Свою маму дети находили по заколке для волос
или пуговицам на кофте...
Хоть кто-то получил извинения? Или компенсацию за этот ад? Кто? Я не получила
ничего кроме угроз и приказа «закрыть рот», так как являюсь подлинным свидетелем
этих кровавых событий.
Вот лицо современной российской власти. Убить, оболгать и захватить.
В 2000 году, 19 января, оставшихся в живых соседей и меня с матерью пугали
расстрелом. Нас поставили у обрыва и стреляли у нас над головой. Старая
бабушка-соседка, упав на колени, кричала:
Что вы делаете? Мы свои! Мы русские! Не стреляйте!
Кавказ это особый край. Там сплелись культуры и национальности, быт и кухни. В
нашем доме из 48 квартир 10 было чеченских, остальные русские, армянские,
цыганские, азербайджанские, ингушские, еврейские, польские...
Мы жили дружно, пока не началась война. Война смела все: жизни, дружбу, любовь.
Она уничтожила все.
Выжив в нечеловеческих условиях, люди из Чеченской Республики в других регионах
России сталкивались и сталкиваются со страшнейшей дискриминацией, гонениями и
угрозами. Власти не терпят их рассказов о массовых расстрелах и бессудных
казнях. Все они независимо от этнической принадлежности причисляются к
«чеченцам».
Я столкнулась и с этим. Мне не давали загранпаспорт около года. А Вам сделали за
один день, да еще и любезно принесли к трапу частного самолета. Двойные
стандарты это ведь как раз то, что отличает деспотию от демократии
Я очень сочувствовала Вам, когда Вы были в заточении. Я считала вынесенные Вам
приговоры несправедливыми, политическими. И сейчас считаю, что на Вас, возможно,
оказали давление.
Но Вы в интервью сказали: «Путин не слабак. Я готов воевать за сохранение
Северного Кавказа в составе страны. Это наша земля, мы ее завоевали!» Подумайте,
Вам ведь придется разделить ответственность за те военные преступления, которые
на Кавказе не издержки «завоевания», а его суть.
Почитайте мой дневник. Почитайте, как нас завоевывали. Как мы хоронили соседей,
убитых под обстрелом, предварительно закрыв могилы ветками, чтобы голодные
собаки не растерзали покойных.
Как были убиты тысячи детей и женщин в Чеченской Республике. Вы все еще хотите
целостности с такой Россией? Я не хочу.
И мне не нужно ее гражданство. Я стесняюсь его, как позорного рабского клейма.
Полина Жеребцова,
Грани.ру, 24 декабря
* * *
Что на это можно возразить? И что же, Михаил Ходорковский хотел бы и дальше подобными методами отстаивать «целостность России»?
Между тем, с Дудаевым, а затем с Масхадовым можно было договориться на лучших условиях, чем с Кадыровым. Здесь нет места на этом подробно останавливаться, отмечу только один факт. Дудаев позднее писал, что он рвался на встречу с Ельциным, но «доступ к телу» регулировал небезызвестный Коржаков, который затребовал с него за это два миллиона долларов. Встреча не состоялась.
Теперь России вместо «сепаратистов» Дудаева и Масхадова, вполне светских людей, бывших советских офицеров, приходится иметь дело с исламистами. За истекшие годы пожар из Чечни распространился на весь Северный Кавказ. И теперь действительно страшно подумать, что может произойти в этом регионе при первом же заметном ослаблении России
* * *
Надо сказать, высказывания Ходорковского по вопросу о «завоеваниях России», в отличие от описанных выше реверансов в адрес Путина, не ситуативное дело это его природная позиция. Подобные «государственнические» нотки слышались и в его постах из узилища.
Уточним: под «государственничеством» следует понимать не уважительное отношение к своему государству, не готовность защищать его от врагов, что вполне естественно, а оправдание во имя государства любых творимых от его имени мерзостей.
Кстати, оба судилища над Ходорковским и Платоном Лебедевым, разрушение самой успешной и, что еще важнее, самой прозрачной, самой современной компании «ЮКОС» все это тоже стало результатом того же «государственничества».
Михаил Ходорковский за многое заслуживает уважения. Россия много потеряла от уничтожения «ЮКОСа» и его десятилетней отсидки. Но очень жаль, что в столь важном мировоззренческом вопросе он оказался единомышленником Путина
Израиль Зайдман